ль язва хуже злого друга?

Нет, как врага отвергни эту деву, —

Пускай в Аиде вступит в брак с любым,

Раз я ее открыто обличил,

Ослушницу, единственную в граде.

Пред ними я не окажусь лжецом — нe казню.

Пускай зовет на помощь

Родную кровь! Я со своих спрошу,

Как и с чужих, коль будут непослушны.

Ведь кто в делах домашних беспристрастен,

И как правитель, будет справедлив.

А кто закон из гордости нарушит

Иль возомнит, что может власть имущим

Приказывать, тот мне не по душе.

Правителю повиноваться должно

Во всем — законном, как и незаконном.

Тот, кто властям покорен, — я уверен, —

Во власти так же тверд, как в подчиненье.

Он в буре битвы встанет близ тебя

Товарищем надежным и достойным.

А безначалье — худшее из зол.

Оно и грады губит, и дома

Ввергает в разоренье, и бойцов,

Сражающихся рядом, разлучает.

Порядок утвержден повиновеньем;

Нам следует поддерживать законы,

И женщине не должно уступать.

Уж лучше мужем буду я повергнут,

Но слыть не стану женщины рабом.

Хор

Коль в заблужденье нас не вводит возраст,

Нам кажется, — ты говоришь умно.

Гемон

Бессмертные даруют людям разум,

А он на свете — высшее из благ.

К тому же я не в силах утверждать,

Что ты в словах своих несправедлив,

Но и другой помыслить правду может.

Мне узнавать приводится заране,

Что люди мыслят, делают, бранят.

Для гражданина взор твой страшен, если

Его слова не по сердцу тебе.

А я повсюду слушаю — и слышу,

Как город весь жалеет эту деву,

Всех менее достойную погибнуть

За подвиг свой позорнейшею смертью:

Она не допустила, чтобы брат,

В бою сраженный и не погребенный,

Добычей стал собак и хищных птиц.

Она ли недостойна светлой чести?

Такая ходит смутная молва…

Конечно, для меня нет счастья выше

Благополучья твоего. И вправду:

Что для детей отцовской славы краше?

Что славы сына краше для отца?

Но не считай, что правильны одни

Твои слова и, кроме них, ничто.

Кто возомнит, что он один умен,

Красноречивей всех и даровитей,

Коль разобрать, окажется ничем.

И самым мудрым людям не зазорно

Внимать другим и быть упорным в меру.

Ты знаешь: дерева при зимних ливнях,

Склоняясь долу, сохраняют ветви,

Упорные же вырваны с корнями.

Тот, кто натянет парус слишком туго

И не ослабит, будет опрокинут,

И поплывет ладья его вверх дном.

Так уступи же и умерь свой гнев;

Затем что, если мнение мое,

Хоть молод я, внимания достойно,

Скажу: всего ценней, когда с рожденья

Муж полон знанья, если ж нет, — что часто

Случается, — пусть слушает разумных.

Хор

Ты должен, царь, — коль мне сказать уместно, —

Внять и ему: обоих речь прекрасна.

Креонт

Так неужель к лицу мне, старику,

У молодого разуму учиться?

Гемон

Лишь справедливости. Пусть молод я, —

Смотреть на дело надо, не на возраст.

Креонт

А дело ли — бесчинных почитать?

Гемон

Я почитать дурных не предлагаю.

Креонт

По в ней как раз не этот ли порок?

Гемон

Того не подтвердит народ фиванский.

Креонт

Иль город мне предписывать начнет?

Гемон

Не видишь ты, что говоришь, как отрок?

Креонт

Иль править в граде мне чужим умом?

Гемон

Не государство — где царит один.

Креонт

Но государство — собственность царей!

Гемон

Прекрасно б ты один пустыней правил!

Креонт

Он, кажется, стоит за эту деву?

Гемон

Коль дева — ты, я о тебе забочусь.

Креонт

О негодяй! Ты на отца идешь?

Гемон

Ты, вижу, нарушаешь справедливость.

Креонт

Не тем ли, что свое господство чту?

Гемон

Не чтишь, коль ты попрал к богам почтенье.

Креонт

О, нрав преступный, женщине подвластный!

Гемон

Не скажешь ты, что я служу дурному.

Креонт

Однако же вся речь твоя — о ней!

Гемон

Нет, и о нас, и о богах подземных.

Креонт

Ты все же в брак не вступишь с ней живою.

Гемон

Когда умрет, за ней умрет другой.

Креонт

С угрозами ты выступаешь, дерзкий?

Гемон

Угроза ли — с пустым решеньем спорить?

Креонт

Раскаешься в безумных поученьях!

Гемон

Сказал бы: глупый! — будь ты не отец.

Креонт

Раб женщины! Не ластись, не обманешь!

Гемон

Сам говоришь, других не хочешь слушать!

Креонт

Да? Но, клянусь Олимпом, не на радость

Меня поносишь бранными словами.

Эй, приведите эту язву! Пусть же

У суженого на глазах умрет.

Гемон

Нет, не умрет — об этом и не думай! —

Здесь, на моих глазах, — но и меня

Твои глаза вовеки не увидят.

Иных друзей ищи для сумасбродств!

(Уходит.)

Хор

Царь, удалился он поспешно, в гневе, —

В таких летах опасен скорбный дух.

Креонт

Пускай идет! Он больно горделив!

А этих дев, от смерти не избавит.

Хор

Ужель обеих думаешь казнить?

Креонт

О нет, — ты прав, — не ту, что невиновна.

Хор

Какою ж смертью ты: казнишь другую?

Креонт

Ушлю туда, где людям не пройти,

Живую спрячу в каменной пещере,

Оставив малость пищи, сколько надо,

Чтоб оскверненью не подвергнуть град.

Аид она лишь почитает — пусть же,

Молясь ему, избавится от смерти

Или, по крайней мере, убедится,

Что тщетный труд умерших почитать.

(Уходит.)

СТАСИМ ТРЕТИЙ

Хор

Строфа 1

О Эрос-бог, ты в битвах могуч!

О Эрос-бог, ты грозный ловец!

На ланитах у дев ты ночуешь ночь,

Ты над морем паришь, входишь в логи зверей,

И никто из богов не избег тебя,

И никто из людей:

Все, кому ты являлся, — безумны!

Антистрофа 1

Не раз сердца справедливых ты

К неправде манил, на погибель влек, —

И теперь родных в поединке свел.

Но в невесты очах пыл любви сильней!

Вековечный устав утвердил ее власть.

То богини закон, Всепобедной,

Святой Афродиты!

Послушанье уже я не в силах блюсти,

Видя все, что свершается, я не могу

Горьких слез удержать — и струятся ручьем, —

В темный брачный чертог, усыпляющий всех,

Навеки уйдет Антигона.

Входит Антигона под стражей.

ЭПИСОДИЙ ЧЕТВЕРТЫЙ

КОММОС

Антигона

Строфа 1

Люди города родного!

Все смотрите: в путь последний

Ухожу, сиянье солнца

Вижу я в последний раз.

Сам Аид-всеусыпитель

Увлекает безвозвратно

На прибрежья Ахеронта,

Незамужнюю, меня.

Гимны брачные не будут

Провожать невесту-деву.

Под землею Ахеронту

Ныне стану я женой.

Хор

Но в обитель умерших

Ты уходишь во славе, —

Не убита недугом

Иль ударом меча.

Нет, идешь добровольно ты, —

Между смертных единая

Ты обитель Аидову

Навсегда избрала.

Антигона

Антистрофа 1

Довелось мне слышать раньте

О судьбе фригийской гостьи, — [101]

Как печален на Сипиле

Танталиды был удел.

Словно плющ, утес, как молвят,

Охватил ее, и горько

Плачет пленница: над нею

Непрестанный дождь и снег.

Из очей ее всечасно

Льются слезы по утесу,

Так и я. Отныне богом

Я навек усыплена.

Хор

Но она ведь богиня,

Небожителей отпрыск!

Мы же — смертные люди,

Род от смертных ведем.

Все ж тебе, умирающей,

Честь и слава великая,

Что — живая — стяжала ты

Богоравный удел!

Антигона

Строфа 2

Ты смеешься надо мною!

Для чего ж — родные боги! —

Надо мною, неумершей,

Издеваться!

Ты, о мой город!

И вы, Знатные города люди!

О источник Диркейский, о роща

Знаменитых ристаньями Фив!

Призываю вас ныне в свидетели:

По какому закону,

Не оплакана близкими,

Я к холму погребальному,

К небывалой могиле иду?

Горе мне, увы, несчастной!

Ни с живыми, ни с умершими

Не делить мне ныне век!

Хор

Строфа 3

Дойдя до крайнего дерзанья,

О трон высокий правосудья

Преткнулась больно ты, дитя,

И платишься за грех отцовский.

Антигона

Антистрофа 2

Ты коснулся злейшей скорби,

Злополучной отчей участи,

Общей доли достославных Лабдакидов!

О, преступное матери ложе,

Разделенное с собственным сыном!

О, злосчастный их брак, от которого

Я на свет родилась, злополучная!

И к родителям ныне, проклятая,

Я в обитель подземную

Отправляюсь навеки.

Даже свадебных песен

Услыхать не успела, увы!

В брак вступил ты несчастливый,[102]

О мой брат, — и сам погиб ты,

И меня, сестру, сгубил!..

Хор

Антистрофа 3

Чтить мертвых — дело благочестья,

Но власть стоящего у власти

Переступать нельзя: сгубил

Тебя порыв твой своевольный.

Антигона

Эпод

Неоплакана, без близких,

Не изведавшая брака,

Ухожу я, злополучная,

В предназначенный мне путь.

И очей священных солнца

Мне не зреть уже, несчастной,

Неоплаканную долю

Не проводит стон друзей.

Входит Креонт.

Креонт

Коль разрешить пред смертью плач и вопли,

Им не было б конца — известно всем.

Так уведите же ее и спрячьте

В пещере сводчатой, как я велел,

И там одну оставьте: пусть умрет

Или в пещере той сыграет свадьбу.

Мы перед девой чисты, но она

Обречена не жить на этом свете.

Антигона

О склеп могильный, брачный терем мой

И вечный страж — подземное жилище!

Иду к своим, без счета Персефоной

В обитель мертвых принятым. Из них

Последняя и с наихудшей долей

Схожу в Аид, хоть жизни путь не кончен.

Но верится, что там я в радость буду

Отцу; тебе я милой буду, мать,

И милою тебе, мой брат несчастный:

Умерших, вас я собственной рукой

Омыла, убрала и возлиянья

Надгробные свершила. Полиник!

Прикрыв твой прах, вот что терплю я ныне!

Хотя в глазах разумного поступок

Мой праведен. Когда была б я мать

Или жена и видела истлевший

Прах мужа своего, я против граждан

Не шла бы. Почему так рассуждаю?

Нашла бы я себе другого мужа,

Он мне принес бы новое дитя;

Но если мать с отцом в Аид сокрылись,

Уж никогда не народится брат.

Я соблюла закон, тебя почтила,

Меня ж назвал преступницей Креонт

И нечестивой, о мой брат родимый!

И вот меня схватили и ведут,

Безбрачную, без свадебных напевов,

Младенца не кормившую. Одна,

Несчастная, лишенная друзей,

Живая ухожу в обитель мертвых.

Какой богов закон я преступила?

Зачем — несчастной — обращать мне взоры

К богам, их звать на помощь, если я

Безбожной названа за благочестье?

Я, пострадав, могу, богам в угоду,

Признать вину, но коль ошиблись боги,

Не меньше пусть они потерпят зла,

Чем я сейчас терплю от них неправды.

Хор

Не стихает жестокая буря в душе

Этой девы — бушуют порывы!

Креонт

Потому и придется ее сторожам

Пожалеть о своем промедленье.

Антигона

Горе мне! В этом слове я смерти моей

Приближение слышу.

Креонт

Нет, надеждой не стану тебя утешать,

Что твоя не исполнится доля.

(Уходит.)

Антигона

Город предков! Столица фиванской земли!

Боги древние нашего рода! Вот уводят меня…

Не могу не идти… На меня посмотрите, правители Фив,

На последнюю в роде фиванских царей,

Как терплю, от кого я терплю — лишь за то,

Что почтила богов почитаньем!..

Антигону уводят.

СТАСИМ ЧЕТВЕРТЫЙ

Хор

Строфа 1

Так пострадала Даная прекрасная,[103]

Та, что на доски, обитые бронзою,

Переменила сияние дня.

Спальней могила ей стала, дитя мое, —

А родовита была, и хранил ее

Зевс, к ней сошедший дождем золотым. Но необорное

Рока могущество

Злата сильней, и Арея, и крепости,

И просмоленных морских кораблей.

Антистрофа 1

Так усмирен был Дриантов заносчивый

Сын, повелитель эдонян: за дерзостность[104]

Был Дионисом в скалу заключен.

Там улеглось постепенно неистовство,

Бога признал он, которого буйственно

Злыми насмешками смел задевать, —

Он, изгонявший восторгом исполненных

Жен, загашавший огни Дионисовы,

С флейтою дружных тревоживший Муз.

Строфа 2

Возле скал голубых, у обоих морей

На Боспоре фракийском стоит Салмидесс, —

Там когда-то увидел соседний Арей,

Как, сынов ослепляя,

Им ужасные раны

Наносила жестоко Финея жена,[105]

Как отмщенье провалами темных, глазниц

Призывали слепые.

А пронзила им очи

Не рукой — острием челнока из станка.

Антистрофа 2

Горевали об участи горькой своей

Этой матери, в браке несчастной, сыны,

А была и она из древнейшей семьи —

Эрехфеева рода,[106]

В отдаленных пещерах

Возлелеяна сонмом отеческих бурь,

Дочь Борея, что резвых быстрее коней,[107]

Порождение бога.

Все же Мойры седые

На нее ополчились сурово, дитя!

Входит Тиресий с мальчиком-поводырем.

ЭПИСОДИЙ ПЯТЫЙ

Тиресий

О государи Фив! Пришло нас двое —

Один лишь зрячий, — ибо нам, слепцам,

Дорогу указует провожатый,

Креонт

Что скажешь нового, Тиресий-старец?

Тиресий

Скажу; но ты вещателю внимай.

Креонт

Твоим советам я внимал и раньше,

Тиресий

Ты потому и градом правил с честью.

Креонт

Да, признаюсь: ты приносил мне пользу.

Тиресий

Ты вновь стоишь на лезвии судьбы.

Креонт

В чем дело? Весть твоя меня тревожит.

Тиресий

Поймешь, узнав совет моей науки.

На старом месте я сидел гаданий,

Где у меня был всякой птицы слет,

И слышу странный голос птиц, во гневе

И в бешенстве кричащих непонятно;

Я понял, что друг друга рвут когтями

Они: шум крыльев это говорил,

Я в страхе начал по огням гадать,

На алтаре, но бог не принял жертвы,

Огонь не разгорался, и на угли

От бедер сало капало, топясь,

Дымилось, и плевалось, и, раздувшись,

Вдруг желчью брызгало, и вскоре с бедер

Весь жира слой сошел, в огне обтаяв.

И тщетно от богов я ждал ответа;

Так рассказал мне мальчик мой; ведь он —

Вожатый мне, как я для вас вожатый.

Твой приговор на град навел болезнь;

Осквернены все алтари в стране

И в самом граде птицами и псами,

Что труп Эдипова терзали сына;

Уж боги не приемлют ни молитв,

Ни жертв