дала и раствориться.
От Деметры[146] дивной брашна,[147]
Все неведомой томится
Мукой бедная, и страшный,
Все Аид ей, верно, снится.
Строфа 2
Что нам думать? Уж не Пана ль
Гнев тебя безумит,[148] Федра?
Иль Гекаты? Иль священных
Корибантов?[149] Иль самой
Матери, царицы гор?
Мнится, верней: Артемиду,
Лова владычицу, жертвой
Ты обошла нерадиво:
Властвует над побережьем,
И над пучинами моря,
И над землею она.
Антистрофа 2
Иль владыку Эрехтидов,
Благородного супруга,
Тайная в твоих хоромах
Связь пленила — и ему
Стала неугодна ты?
Иль из родимого Крита[150]
В гавань, что гаваней прочих
Гостеприимнее, прибыл
Вестник с посланием грустным,
И приковала царицу
Злая кручина к одру?
Эпод
Жребий несчастный жен,
Разве он тайна мне?
Немощи робкие, сколько таится в них
Мрака душевного.
Сколько безумия —
Прихоти немощной в сердце и мне проник.
Но к Артемиде, деве небесной,
Стрелы носящей, я,
В родах хранящей, я
Громко взывала. И
Артемида мне между бессмертными
Всех и теперь милей.
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Из дворца на низком ложе выносят полулежащую Федру. С ней старая кормилица и служанки.
Вот старая няня…
За ней из дворца несут сюда ложе царицы.
Какая бледная! Как извелась,
Как тень бровей ее растет, темнея!
О, что с ней?..
Любовью тревожной полна я.
О, слабость людская, о, злые недуги!
Что делать я буду? Чего мне не делать, скажите?
(К Федре.)
И светлое солнце, и чистое небо,
Дитя, над твоею недужной постелью…
Ты воли просила:
«На воздух несите», — рабыням твердила.
Минута, — и спальня нам будет милее.
Желанья что волны. Что тень твоя радость.
Что есть — надоело, не мило, а если
Чего мы не видим, душа загорелась:
Скорее, скорее. Ей лучше ль уж, право,
Больною лежать, чем ходить за больной?
Там тело страдает, а тут и душа
Твоя изболеет, и руки устанут…
Да, жизнь человека лишь мука сплошная,
Где цепи мы носим трудов и болезней.
Но быть же не может, чтоб нечто милее,
Чем путь этот скучный, за облаком темным
Для нас не таилось. И если мерцанья
Мятежного ищем душой на земле мы,
Так только затем, что иной не причастим
Мы жизни, и глаз человека не властен
Подземные тени рассеять лучами,
Что лживые сказки душою играют.
Федра
Подняться хочу я… Поднять с изголовья
Мне голову дайте… Нет силы… Все тело
Мое разломило… За белые руки
Возьмите меня вы, за слабые руки.
Долой покрывало! Мне тяжко, рабыни…
Пусть волосы льются и плечи оденут…
Немного терпенья, дитя, не мечись
Так дико… Собою владей, и недуг
Тебе покорится. Ты только подумай:
Ведь ты ж человек — обреченный страданью.
Федра
Мне ключ бы гремучий, студеный и чистый:
Воды бы оттуда напиться… я после
В развесистой куще б улечься хотела,
Среди тополей и на зелени нежной.
Опомнись, опомнись.
Не стыдно ль желанья такие безумно
Кидать при народе…
Федра
Оставьте… Туда я… Я в горы хочу,
Где ели темней. Где хищные своры
За ланью пятнистой гоняются жадно.
О, ради богов…
Когда бы могла я живить ее свистом,
О, если бы дротик к ланите под сенью
Волос золотистых приблизить могла я…
Уж это откуда желанье, не знаю…
По зверю охота — твоя ли забота?
А если воды ключевой захотелось,
Ходить недалёко — источник у дома,
И пей себе, сколько душа твоя просит…
Федра
Туда, Артемида, царица приморья,
Где кони песчаные отмели топчут!
О, если б туда мне, в урочища девы,
И мне четверню бы венетскую в мыле.
Чего еще просит? Безумные речи!
То в горы, по чаще лесистой с охотой
За ланью гоняться… то ей на прибрежье
Подай колесницу… Гадателя надо,
Чтоб бога нам назвал, которому в мысли
Пришло твой рассудок с дороги обычной
Увлечь в эти дебри. Здесь вещего надо.
Федра
Несчастная! Что я? Что сделала я?
Где разум? Где стыд мой? Увы мне! Проклятье!
Злой демон меня поразил… Вне себя я
Была… бесновалась… Увы мне! Увы!
Покрой меня, няня, родная, покрой…
Мне стыдно безумных речей…
О, спрячь меня! Слез не удержишь… бегут.
И щеки горят от стыда… возвращаться
К сознанью так больно, что, кажется, лучше,
Когда б умереть я могла, не проснувшись.
Закрыла… Чего уж? Самой-то в могиле
Скорей бы землею покрыться. Судьба ведь
За долгие годы чему не научит…
Не надо, чтоб люди так сильно друг друга
Любили. Пусть узы свободнее будут,
Чтоб можно их было стянуть и ослабить,
А так вот, как я эту Федру люблю,
Любить — это тяжкое бремя. На сердце
Одно, да заботы, да страхи двойные.
Вот подлинно — где ты уж слишком усерден,
Там много ошибок да мало утехи…
Всегда я скажу: ты излишнего бойся,
Все в меру — и мудрые скажут: все в меру.
Ты старая и верная раба,
Вспоившая царицу.
Видим, горе
Какое-то у Федры, но понять,
Какой недуг у ней, — не понимаем.
Душа горит твоих послушать слов.
Когда б сама я, жены, понимала…
Причину мук ты знаешь, может быть.
А как слаба она… Как извелась…
Не ослабеть, как третий день без пищи!
В безумии она?.. Иль смерти жаждет?
Конец один. Причины ж я не знаю.
На мужа я дивлюсь… Что ж смотрит муж?
Я ж говорю тебе — она таится.
Но на лице нельзя ж не видеть мук.
Да, как на грех, и муж у ней в отъезде.
Но ты? Ужель на все ты не пойдешь,
Чтобы недуг ее разведать, тело
И душу ей снедающий недуг?..
Старалась уж, да никакого проку.
Но рук я не сложу — смотрите все
И помните, что господам в несчастье
Я верная слуга…
(Федре.)
Дитя мое
Любимое, мы прежних лучше обе
Не будем слов и помнить… Ты смягчись
И не гляди так гневно… Я ж покину
Унылый путь, которым мрачный ум
Дошел до слов тяжелых, и другую
Речь заведу, получше. Если тайным
Недугом ты страдаешь, эти жены
Тебе помогут опытом, стараньем;
Его открыть, — тебя врачи излечат.
Что ж ты молчишь, дитя? Хоть что-нибудь
Скажи, меня, коли не так сказала,
Оспорь, а не оспоришь, так признан,
Что я права, и поступи согласно
Моим словам. Открой же губы…
Дай Хоть посмотреть в глаза тебе… О, горе!
Вот, женщины… Вы видите? Опять.
Уж я ли не старалась?.. Все напрасно:
Как было, так и есть, и как тогда
Была глуха, так и теперь не внемлет.
Пойми ж ты хоть одно, К другому можешь
Ты равнодушней моря быть, но если
Себя убьешь, — ведь собственных детей
Отцовской ты лишаешь части этим.
Я царственной наездницей клянусь,[151]
Что детям родила твоим владыку,
Пусть незаконного, но с честолюбьем
Законного достойным. Ты его
Отлично знаешь, Федра… Ипполита.
Федра
Увы!
Коснулась я живого места разве?
Федра
Ты сделала мне больно… Я молю:
Не повторяй мне больше это имя.
Вот видишь ты — сама ведь поняла;
Так как же, рассудив, не хочешь жизни
Своей сберечь для собственных детей?
Федра
Я их люблю, детей. Но в сердце буря
Мне жребием ниспослана иным.
Нет на руках твоих, надеюсь, крови?
Федра
Иль это враг тебе какой подстроил?
Федра
О нет, мы зла друг другу не хотим;
Но он убьет, и я убита буду.
Перед тобой Тесей не согрешил?
Федра
Мне перед ним не согрешить бы только.
Но что ж тебя в Аидов дом влечет?
Федра
Мой грех — тебя касаться он не может.
Кормилиц
Конечно, нет. Но ты покинешь нас…
Федра
Оставь, оставь! Зачем к руке припала?
В мольбе твоих не выпущу колен.[152]
Федра
Тебе же мука, коль узнаешь, мука…
Нет большей мне, как Федру потерять.
Федра
Она умрет, но не бесславной смертью.
А слава в чем? Хоть это мне скажи.
Федра
Ее добуду на стезе греха.
Откройся ж нам, — и слава возрастет.
Федра
Уйди, молю… Освободи мне руку…
Нет, ни за что… Молящий дара ждет.
Федра
И ты получишь этот дар молящих.
Тогда молчу… но за тобою речь…
Федра
Какой любви ты сердце отдавала,
О мать, о мать несчастная моя!
Ты вспомнила быка[153] иль что другое?
Федра
О, бедная, и той же рождена
Для ложа Диониса Ариадна…[154]
Опомнись, дочь… ты свой порочишь род.
Федра
Мне третьей быть добычей смерти, третьей.
О, ужас… О, куда ж ты клонишь речь?
Федра
Туда, где злой давно таится жребий.
Но в чем же он?.. Когда бы знать могла я!
Федра
О, горе мне… Когда б мои слова
Ты, женщина, сама сказать могла бы.
Я ж не пророк, чтоб чудом их узнать.
Федра
Ты знаешь ли, что это значит — «любит»?
Да, слаще нет, дитя, и нет больней…
Федра
Последнее — вот мой удел, родная.
Что слышу я? Ты любишь? Но кого ж?
Федра
(тихо)
Не знаю кто, но сын он амазонки.
Как… Ипполит?..
Федра
Он назван, но не мной.
Ты убиваешь
Признанием меня.
Для старых плеч
Такое иго, жены, слишком тяжко.
Проклятый день, проклятый свет очей…
Нет, в омут мне…
Но только эту ношу
Берите прочь…
На что ж и жизнь, когда
Порок возьмет насильем добродетель
Влюбленную? Киприда — ты не бог,
Ты больше бога.
Кто б ты ни была,
Но Федру, и меня, и дом сгубила.
Вы слышали, подруги?
Из царских губ внимали ль вы
Неслыханным речам, речам ужасным?
О, лучше бы, о, лучше б умереть,
Твои слова проникнуть не успели.
Всем горе, всем нам горе, всем нам горе!
Тобой владел?.. О смертные!.. О род,
На муки обреченный! Ты погибла,
Отдав лучам позор… Как этот день тебе
К концу идет с тобою царский дом,
И больше тайны нет, куда Киприды,
Тебя склоняя, воля губит,
О Пасифаи дочь несчастная, о Федра!
Федра
Вы, дочери Трезена, вы краса
Преддверия Пелоповой державы.
Уже давно в безмолвии ночей
Я думою томилась: в жизни смертных
Откуда ж эта язва, что нас губит?
Природа ль разума виновна в том,
Что мы грешим? Не может быть: ведь многим
Благоразумье свойственно. Я так
Сужу: что хорошо, что нет, — все это
Мы знаем твердо: лишь на деле знанье
Осуществить мы медлим. Почему?
Одним мешает леность, а другой
Не знает даже вкуса в наслажденье
Исполненного долга. Мир — увы! —
Соблазнов полн, и, если волны речи
Людской нас не закружат, — праздность нас,
За радостью гоняя, обессилит…
Ты скажешь, стыд?.. Какой? Есть два стыда:
Священный стыд и ложный, но тяжелый.
А будь меж них светла для света грань,
Они одним бы словом не писались…
И вот с тех пор, как тяжким размышленьем
Я различать их научилась, нет
Мне более к неведенью возврата,
И не могу не видеть я греха.
Но я хочу с тобою проследить
Решенья ход… Когда Эрота жало
Я в сердце ощутила, как его
Переносить, я стала думать честно…
Его как можно глубже. Проку мало
Для нас в речах. Пусть иногда язык
Поможет нам другого образумить,
Но раны нет больней, чем от него.
Я думала потом, что пыл безумный
Осилю добродетелью… И вот,
Когда ни тайна, ни борьба к победе
Не привели меня — осталась смерть.
И это лучший выход. Нет, не надо
Мне возражать. Для славы мы хотим
Свидетелей — для горя только тайны.
Я знала все — недуг, его позор,
И женскому я сердцу цену знала…
Пускай для той проклятий будет мало
Со всей земли, которая с другим
Впервые обманула мужа.
О, пойти с верхов должна была зараза.
Ведь, если зло — игрушка знатных, разве
В толпе оно не станет божеством?
Проклятие и вам, чьи скромны речи,
Но чьи под кровом ночи черной дерзки
Преступные объятья… Как они
Решаются, о, пеною богиня
Рожденная, потом смотреть в глаза
Обманутым мужьям? Как им не страшно,
Что самый мрак их выдаст, что стена
Заговорит, внимавшая лобзаньям?
Я от одной бы мысли умерла,
Что мужа бы могла я обесчестить
Или детей. Нет, никогда! Они,
Свободные и гордые, на землю
Священную прославленных Афин
Вступая, нас не постыдятся вспомнить.
Ведь самый дерзкий клонит, точно раб,
К земле чело, когда при нем напомнят
И если что-нибудь поспорить может
С желаньем жить, так совесть, у кого
Она еще осталась… Слабодушным,
Как красной девице, когда-нибудь
Нет, я его не буду дожидаться…
Увы! Увы! Нет в мире ничего
Прекраснее, чем добродетель: смертных
Она дарит заслуженной хвалой…
О госпожа, когда завесу с
