продолжи размышления.
Стрепсиад
О чем же размышлять мое, расскажи, Сократ?
Чего желаешь, для начала сам скажи,
Стрепсиад
Чего хочу, ты слышал сотню тысяч раз.
Вся суть в долгах: платить долгов не хочется.
Плащом закройся! Основную мысль найди,
Развей ее и расчлени по косточкам,
Определи и сопряги!
Стропсиад
Несчастный я!
Не шевелись. Когда же в рассуждениях
Заблудишься, оставь их, после вновь вернись,
Накинься, ухвати и осторожно взвесь.
Стрепсиад
Сократушка, голубчик!
Что тебе, старик?
Стрепсиад
Нашел я мысль насчет долгов обманную!
Развей ее!
Стрепсиад
Скажи, что, если…
Если что?
Стрепсиад
Что, если я колдунью-фессалиянку
Найму, и месяц в час ночной с небес сведу,
И в круглом сундуке запрячу накрепко,
Как зеркало, и буду сторожить его?
А польза в чем от этого?
Стрепсиад
А польза в чем?
Пока всходить не будет месяц на небо,[201]
Лихвы, долгов, не стану я платить.
Да ну?
Стрепсиад
Ну да. По месяцам растет лихва моя.
Отлично. Вот другое предложу тебе:
Когда на пять талантов иск вчинят тебе,
Его ты как сумеешь устранить, скажи?
Стрепсиад
Не знаю как. Не знаю. Поищу — найду.
(Размышляет.)
Чрезмерно разум напрягать не должен ты,
Направь свободно мысль свою по воздуху,
Как стрекозу, привязанную за ногу.
Стрепсиад
Нашел хитрейший способ уничтожить иск!
Меня ты сам похвалишь!
Что ж придумал ты?
Стрепсиад
У лекарей такой видал ты камешек,
Красивый и прозрачный? Добывают им
Огонь они.
Ты говоришь о стеклышке?
Стрепсиад
Ну да! Что, если я добуду стеклышко
И, подождав, пока напишет иск писец,
В сторонке стану, солнечный поймаю луч
И сразу растоплю истца ходатайство?[202]
Харитами клянусь я, ловко!
Стрепсиад
Счастлив я,
Что иск на пять талантов устранить сумел.
Возьмись теперь проворней за другое!
Стрепсиад
Ну?
Как от истца ты будешь защищать себя,
Ни права не имея, ни свидетелей?
Стрепсиад
Пустое, только плюнуть!
Так скажи!
Стрепсиад
Скажу.
Как только дела моего черед придет,
Покину суд и побегу повеситься.
Стрепсиад
Клянусь богами, так и сделаю!
К удавленнику кто ж предъявит жалобу?
Все вздор! Иди! Тебя учить не стану я.
Стрепсиад
За что ж? Сократ! Ради богов, прости меня!
Что выучил, сейчас же забываешь ты.
Ну вот, скажи, что первым проходили мы?
Стрепсиад
Что первым? Дай припомнить! Что же первым? Что?
Как звать ее, в чем хлеб пекут, ту самую… Ой-ой! Ну как же звать ее?
Пошел к чертям! Глупейший старикашка и забывчивый!
Стрепсиад
Беда, беда мне! Что со мною станется? Погиб я, не умею языком молоть! Вы,
Облака, богини, помогите мне!
Старик, тебе мы вот что посоветуем:
Когда толковый, взрослый у тебя есть сын,
Взамен себя пошли его в учение.
Стрепсиад
Есть у меня сыночек, ладно скроенный,
Да не желает он учиться. Горе мне!
И все ж ты терпишь?
Стрепсиад
Крепок и отважен он.
По матери, из рода легкомысленных.
Пойду за ним, а если не послушает,
Так выгоню из дома обязательно.
(К Сократу.)
Зайди в свой дом и подожди немножечко!
(Уходит в свой дом)
Антистрофа 2
Второе полухорие
(к Сократу)
Видишь теперь, сколько от нас
Блага тебе. Другие
Бессильны боги.
На все согласен он. Теперь во всем тебе
Послушен будет.
Свихнулся он, закружился он.
Больше в нем разума нет.
Рви ж его, крепче щипли, шкуру дери,
Но зевай! Спеши! В деле таком
Все изменяет случай.
ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ
Стрепсиад и Фидиппид выходят из дому.
Стрепсиад
Клянусь туманом, в доме не останешься.
Ступай! Грызи столбы от дома дядюшки!
Фидиппид
Чудак отец! Каким шмелем ужален ты?
Ты не в себе, свидетель Олимпийский Зевс!
Стрепсиад
«Зевс Олимпийский»? Ой-ой-ой! Вот глупости!
Такой большой детина в бога верует!
Фидиппид
Чего же ты смеешься?
Стрепсиад
Над тобой смеюсь:
Младенчик ты и веришь басням нянькиным.
Но подойди. Сейчас узнаешь важное;
Скажу тебе я что-то — сразу вырастешь.
Зато другим об этом ни гугу, ни-ни!
Фидиппид
Ну, говори! В чем дело?
Стрепсиад
Зевсом клялся ты?
Фидиппид
Да, клялся.
Стрепсиад
Видишь, как полезно знание! Нет никакого Зевса, мой сынок. Царит
Какой-то Вихрь. А Зевса он давно прогнал.
Фидиппид
Ай-ай! Вот вздор!
Стрепсиад
Поверь мне, это правильно,
Фидиппид
Да кто сказал?
Стрепсиад
Сократ, безбожник с Мелоса,[203]
И Хэрефонт, прыжок блохи исчисливший.
Фидиппид
Так далеко зашел ты в помешательстве,
Что веришь людям, бешеным от желчи?
Стрепсиад
Цыц!
Не смей бранить людей достойных, доблестных,
Умнейших. Из-за строгой бережливости
Забыли мудрецы об умащениях,
О стрижке и о мыле. Ты ж добро мое
Собрался смылить, словно б я в гробу лежал.
Иди ж туда, там за меня поучишься!
Фидиппид
Чему ж там можно научиться доброму?
Стрепсиад
Чему? Всему, что называют мудростью.
Поймешь, как неучен, как неотесан ты!
Но погоди немного. Я тотчас вернусь.
(Входит в дом.)
Фидиппид
(один)
Что делать мне? Родитель мой с ума сошел.
Суду ли заявить о слабоумии,
Гробовщику ль сказать, что уж готов старик?
Стрепсиад
(выходит из дому с птицами под мышкой)
Вот эту птицу как ты назовешь, скажи?
Фидиппид
Дроздом.
Стрепсиад
Отлично. Ну, а эту птицу как?
Фидиппид
Дроздом.
Стрепсиад
Смешно! Обеих одинаково?
Впредь говори иначе. Называй его
Дрозданом. А ее зови дроздынею.
Фидиппид
Дроздынею? Так вот каким премудростям
У этих великанов обучался ты!
Стрепсиад
И многому другому. Но одна беда:
По дряхлости все забываю тотчас же.
Фидиппид
Вот почему и плащ свой там посеял ты?
Стрепсиад
Нет, не посеял, прогадал, промудрствовал.
Фидиппид
А туфли, горемыка! Их куда ты дел?
Стрепсиад
Да как Перикл, «на надобности важные».
Идем, спешим, скорее! После прихотям
Дашь волю, а сейчас отца послушайся!
(Уговаривает.)
Младенцем был ты, лет шести, лепечущим,
А я тебя послушался. На первый грош
Купил тебе тележку на Диасиях.
Фидиппид
(уступая)
Ну, что ж! Но только после ты раскаешься.
Стрепсиад
Спасибо, что послушался.
(Стучит в дверь мыслильни.)
Сократ! К нам выйди!
Сына я веду к тебе,
Хотя он и не хочет.
(выходит)
Он не вращался в областях возвышенных.
Фидиппид
Ты сам в петле возвышенной повертишься!
Стрепсиад
(сыну)
Прочь убирайся! Проклинать наставника?..
(поучающе)
Вот, вот, «петля». Как грубо произнес он: «тля»!
Язык прижат к гортани. Зубы стиснуты.
Как изучить ему опровержения,
Введенья, заключенья, обобщения?
А впрочем, за сто мин Гипербол выучил!
Стрепсиад
Смелей! Учи! Он у меня понятливый.
Ребеночком еще таким вот крохотным
Кораблики лепил он, клеил домики,
Из дерева вырезывал повозочки,
А из кожурок — лягушат отличнейших.
Смотри ж, речам обеим обучи его,
Правдивой, честной речи и кривым словам,
Которыми одолевают правые.
А нет, одной лишь кривде научи его!
Пусть Правда с Кривдой сами объяснят ему. А я пойду.
Стрепсиад
Так помни, знать обязан он,
Как побеждают кривдой правду всякую.
Сократ уходит к себе. Из мыслильни, бранясь, выходят Правда и Кривда.
ЭПИСОДИЙ ЧЕТВЕРТЫЙ
Появись, покажись, пусть увидят тебя!
Пусть народ поглядит, как ты дерзок и нагл!
Я готов, выхожу. На глазах у людей
Мне тебя погубить будет легче еще.
Ты погубишь? Ты кто?
Речь.
Кривая, прибавь!
Но тебя разобью, хоть и Правдой себя
Ты зовешь.
Разобьешь? Ухищреньем каким?
Разыщу, изыщу новых мыслей поток.
Процветают теперь эти мысли у них,
У безумных людей.
У разумных людей.
Уничтожу тебя.
Это чем, объясни?
Слово правды скажу.
Опровергну тебя,
Возражу, докажу, что по сути вещей
Правды нет никакой.
Правды нет, говоришь?
Где ж она, расскажи!
У всевышних богов.
Если правда не вздор, почему тогда Зевс
Не наказан? Ведь в цепи родного отца
Заковал он.
Вот, вот, началась чепуха!
Распирает, тошнит!
Дайте тазик скорей!
Ах, дубина, чурбан, ах ты, старый чудак!
Обнаглевший болван! Развращенный дурак!
Сыплешь розы на грудь.
Фимиам мне куришь.
Оскорбитель отца!
Ну, так знай, одарил меня золотом ты.
Это золото прежде мы звали дерьмом.
Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.
Ах ты, дерзкая дрянь!
Ах ты, старая дрянь!
Ты виною тому,
Что учиться подростки не ходят совсем.
Но узнают афиняне все же, чему
Наставляешь и учишь ты глупый народ.
Как ты грязен и груб!
Ты ж — наряден, ты — люб!
А недавно еще побирался с сумой,
И мисийцем Телефом[204] себя называл,
И уныло жевал Панделетовой[205] мудрости крохи.
О, разумная речь!
О, безумная речь!
Панделет — молодец.
Город спятил с ума,
Если кормит тебя,
Развратителя юношей, язву страны.
(указывая на Фидиппида)
Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?
Да, затем, чтоб сласти и от зла уберечь,
Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.
(к Фидиппиду)
Подойди-ка ко мне. Пусть беснуется он!
Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!
Перестаньте браниться! Довольно кричать!
Покажи ему ты, как учил молодежь
В дни былые. Ты прелести новых наук
Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,
Он наставника выбрал по сердцу себе.
Хорошо. Я готов.
Да, я тоже готов.
Ну так что же, кто первым начнет говорить?
Пусть начнет старичок!
Очень скоро запнется он в речи своей
И под градом новейших словечек и слов,
Рассуждений, сомнений без сил упадет.
Напоследок, едва заикнется бедняк,
Налетят на него и вопьются в лицо,
И в глаза, и во все, словно туча шершней,
Мои мысли и насмерть зажалят!
АГОН ПЕРВЫЙ
Ода
Первое полухорие
Теперь должны вы доказать
Ловких речей орудьем,
Игрой ума, мыслей дождем,
Блеском суждений острых,
Кто из двоих вправе прослыть
Мастером красноречья.
В яростный ты, в тягостный бой.
Из-за тебя друзья мои
На поединок вышли.
(к Правде)
Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший блестящей хвалою,
Начинай, свой раскатистый голос возвысь, изъясни свои мысли и душу!
Эпиррема
Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи,
В ту пору, когда я, справедливости страж, процветал, когда скромность царила.
Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе не слышно. Нет!
Учтивою кучкой но улице шли ребятишки тогда к кифаристу
В самых легких одеждах, хотя бы уже с неба падали снежные хлопья.
Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный наставник учил их
Стародедовским песням: «Паллада в бою нам защита» иль «Клич громогласный».
Запевали размеренно, строго и в лад, как отцы их и деды певали.
Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить переливы и свисты,
Как теперь это любят, Фринида[206] лады, безобразные трели, рулады,
Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести святого искусства!
А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно, важно вытягивать ноги
Полагалось ребятам, чтоб глазу зевак срамоты не открыть непристойно.
А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных
Очертания прелестей юных своих на нечистый соблазн не оставить.
В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себе мальчик не мазал,
И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок на гранате.
Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча, сладострастно воркуя,
Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою взглядов.
За обедом без спроса не смели они положить себе редьки кусочек,
Сельдерея до старших стянуть со стола не решались, ни лука головку.
В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу на ногу накрест не клали…
Стариковская чушь,
Диполиева[207] рвань, в волосах золотые цикады![208]
Завыванья Кидида, Буфоний галдеж!
Из которой растила наука моя поколенья бойцов марафонских.
Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов кутать шеи и плечи в хитоны.
Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике панафинейском,
Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред Тритогенией.[209]
И поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе в спутники,
Правду! Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть цирюльни и бани,
Безобразных поступков стыдиться, краснеть, от насмешек грозой загораться.
Перед старшими с места учтиво вставать, поднимаясь при их приближенье.
И почтитольным сыном родителю быть, не грубить, не ворчать и не спорить.
Безрассудств избегать и стыдливость свою не пятнать, не позорить развратом.
Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув, моля о вниманье,
Чтобы, ласки за ото добившись у ней, не лишиться почета и славы.
И отцу никогда не перечить ни в чем, не ругать его рухлядью старой
И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою злобой.
Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты поверишь, дружок мой,
Сыновей Гиппократа[210] напомнишь собой. Назовут тебя соней и мямлей.
Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить ты в гимнасии будешь.
Ты не станешь на рынке, как нынче народ, кувыркаться в словах, и кривляться,
И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах грошовых и тяжбах.
Нет! Уйдешь в Академию,[211] в мирную тишь, и в священных оливковых рощах
С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять будешь с другом разумным.
Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет серебряный тополь,
Там услышишь, как ясень весенней порой перешептывается с платаном.
Если добрые примешь советы мои
И свой слух обратишь к наставленьям моим,
Станет, друг, у тебя
Грудь сильна, как мехи.
Щеки — мака алей.
Три
