вывожу следующее, четвертое

предложение:

4. Всякое действие имманентной или внутренней причины (что

значит у меня одно и то же) никогда не может погибнуть или

измениться, пока остается эта его причина. Ибо, так как подобные

действия не вызваны внешними причинами, то, согласно 3-му

предложению, оно не может также быть изменено ими; а так как ни

одна вещь не может быть уничтожена иначе, как внешними

причинами, то невозможно, чтобы это действие могло погибнуть,

пока длится его причина (согласно 2-му предложению).

162

5. Самая свободная причина, наиболее соответствующая богу,

имманентна. Ибо действие этой причины так зависит от нее, что оно

без причины не может ни существовать, ни быть понято, а также не

может быть подчинено какой-либо другой причине. Кроме того, оно

так связано с нею, что образует с нею единое целое.

Посмотрим теперь, что мы можем заключить из этих

предложений. Итак, прежде всего:

1. Так как существо бога бесконечно, то оно имеет как

бесконечную деятельность, так и бесконечное отрицание страдания

по 1-му предложению. Поэтому, чем больше вещи по своей

сущности соединены с богом, тем больше они имеют деятельности и

тем меньше страдания, тем больше они свободны от изменения и

гибели.

2. Истинный разум никогда не может погибнуть, ибо в себе

самом он не может иметь причины своей гибели (по 2-му

предложению). А так как он создан не внешними причинами, а

богом, то он не может испытать изменения от внешних причин (по 3-

му предложению). А так как он создан непосредственно богом,

который является только внутренней причиной, то необходимо

следует, что он не может погибнуть, пока сохраняется эта причина

его (по 4-му предложению). Но эта причина его вечна,

следовательно, он также вечен.

3. Все действия разума, соединенные с ним, являются

превосходнейшими и должны цениться выше всех других. Ибо так

как они внутренние действия, то они самые превосходные по 5-му

предложению, и сверх того они необходимо вечны, так как вечна их

причина.

4. Все действия, совершаемые нами вне себя самих, тем

совершеннее, чем больше в них возможности соединяться с нами,

чтобы образовать с нами одну и ту же природу. Ибо таким образом

они больше всего подойдут к внутренним действиям. Например, если

я научу своего ближнего любить чувственные наслаждения, почести

и деньги, то независимо от того, люблю ли я их или нет, я сам буду

побит или разбит, как бы это ни было; это ясно. Но не так будет, если

моей единственной целью, которой я стремлюсь достигнуть,

является вкушать соединение с богом, вызывать в себе истинные

идеи и сообщать эти идеи моему ближнему. Ибо мы также можем

быть причастны всему этому благу, когда оно вызовет в другом то

же влечение, как во мне, образуя таким образом то,

163

что его воля и моя станут одной и той же и образуют одну и ту же

природу, которая всегда и везде совпадает.

Из всего сказанного легко понять, в чем состоит человеческая

свобода *, которую я определяю следующим образом: она есть

прочное существование, которое наш разум получает благодаря

непосредственному соединению с богом, с тем чтобы вызвать в себе

идеи, а вне себя действия, согласующиеся с его природой; причем

его действия не должны быть подчинены никаким внешним

причинам, которые могли бы их изменить или преобразовать. Из

сказанного выясняется также, каковы вещи, которые находятся в

нашей власти и не подчинены никакой внешней причине; мы здесь

иначе, чем прежде, доказали вечность и постоянство нашего разума,

и, наконец, каковы действия, которые мы должны ценить выше всего

прочего.

Чтобы закончить все, мне остается сказать еще друзьям, для

которых я это пишу: не удивляйтесь этим новостям, так как вам

хорошо известно, что вещь не перестает быть истиной от того, что

она не признана многими. А так как вам также хорошо знаком

характер века, в котором мы живем, то я буду вас особенно просить,

соблюдать осторожность при сообщении этих вещей другим. Я не

хочу этим сказать, что вы должны совершенно удержать их при себе,

но если вы начнете сообщать их кому-либо, то вас должен побуждать

к этому только интерес блага ближнего; при этом вы должны быть

определенно уверены, что ваш труд не останется без

вознаграждения. Если, наконец, у вас при чтении явится сомнение в

том, что я утверждаю, то я прошу вас не торопиться со своими

возражениями, пока вы не потратите достаточно времени на

размышление. При таком отношении к делу, я уверен, что вам

удастся насладиться желанными плодами этого дерева.

КОНЕЦ.

__________________

* [Рабство вещи состоит в том, что она подчинена внешним

причинам, напротив, свобода — в том, что она не подчинена им, но

свободна от них.]

ПРИЛОЖЕНИЕ

АКСИОМЫ

1. Субстанция по природе существует прежде всех своих

видоизменений (modificationes).

2. Различные вещи различаются реально или модально.

3. Вещи, различимые реально, или имеют различные атрибуты,

как мышление и протяжение, или приписываются различным

атрибутам, как разум и движение, из которых один относится к

мышлению, а другой к протяжению.

4. Вещи, имеющие различные атрибуты, так же как относящиеся

к различным атрибутам, не имеют между собой ничего общего.

5. То, что не имеет в себе ничего от другой вещи, не может также

быть причиной существования этой другой вещи.

6. То, что является причиной самого себя, никогда не может

ограничить себя.

7. То, чем вещи поддерживаются, по природе предшествует этим

вещам.

Теорема 1

Ни одной существующей субстанции не может быть приписан

один и тот же атрибут, который приписывается Другой субстанции,

или (что то же самое) в природе не может быть двух субстанций,

если только они не различаются реально.

165

Доказательство.

Субстанции, если их две, различны, и потому они (по

акс. 2) различаются реально или модально. Они не могут различаться

модально, ибо тогда модусы существовали бы по своей природе

ранее субстанции, что противоречит аксиоме 1; следовательно, они

различаются реально. Поэтому (акс. 4) об одной нельзя сказать того,

что сказано о другой, что и требовалось доказать.

Теорема 2

Одна субстанция не может быть причиной существования другой

субстанции.

Доказательство.

Такая причина не может (т. 1) иметь в себе ничего из такого

действия; ибо различие между ними реально, и, следовательно, она

не может (акс. 5) вызвать его.

Теорема 3

Всякий атрибут, или субстанция, по своей природе бесконечен и в

высшей степени совершенен в своем роде.

Доказательство.

Ни одна субстанция не вызывается другою (т. 2), и,

следовательно, существуя, она является или атрибутом бога, или она

была причиною самого себя вне бога. В первом случае она

необходимо бесконечна и в высшей степени совершенна в своем

роде, как все другие атрибуты бога. Во втором случае она

необходимо такова же, ибо (акс. 6) сама себя ограничить она не

могла.

Теорема 4

К сущности всякой субстанции по природе так относится

существование, что невозможно в бесконечный разум поместить

идею о сущности такой субстанции, которая не существовала бы в

природе.

166

Доказательство.

Истинная сущность объекта есть нечто, реально отличное от идеи

того же объекта, и это нечто (акс. 3) или существует реально, или

содержится в другой вещи, существующей реально; от этой другой

вещи сущность можно отличить не реально, но лишь модально.

Таковы все сущности вещей, видимых нами, которые, не существуя

прежде, содержались в протяжении, движении и покое, а, существуя,

отличаются от протяжения не реально, но лишь модально. Поэтому

внутренне противоречивы допущения, что сущность субстанции,

таким образом, содержится в другой вещи, от которой она не может

быть, вопреки теореме 1, реально отличена, а также, что она может

быть вызвана, вопреки теореме 2, субъектом, содержащимся в ней, и,

наконец, что она по своей природе, вопреки теореме 3, не могла бы

быть бесконечна и в высшей степени совершенна в своем роде.

Следовательно, так как ее сущность не содержится ни в одной

другой вещи, она есть вещь, существующая сама по себе.

Королларий.

Природа познается сама через себя, а не через какую-либо иную

вещь. Она состоит из бесконечных атрибутов, из которых каждый

бесконечен и совершенен в своем роде; к сущности ее относится

существование, так что вне ее нет уже сущности или бытия, и она

точно совпадает с сущностью единственно величественного и

прославляемого бога.

О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШЕ

Так как человек — сотворенная конечная вещь и т.д., то то, что он

имеет от мышления и что мы называем душою, необходимо есть

модификация атрибута, называемого нами мышлением. При этом к

его сущности не принадлежит никакая другая вещь, кроме этой

модификации, притом в такой степени, что если эта модификация

исчезнет, то исчезнет и душа, хотя предыдущий атрибут останется

167

неизменным. Таким ню образом то, что человек имеет от протяжения

и что мы называем телом, есть не что иное, как модификация другого

атрибута, называемого нами протяжением; если эта модификация

будет уничтожена, то не будет больше и человеческого тела, хотя

атрибут протяжения равным образом останется неизменным.

Чтобы узнать, каков модус, называемый нами душою, и как он

происходит от тела, а также, как его изменение зависит (только) от

тела (что у меня означает соединение души и тела), следует заметить:

1. Непосредственнейшая модификация атрибута, называемого

нами мышлением, объективно заключает в себе формальную

сущность всех вещей; притом так, что если допустить какую-либо

формальную вещь, сущность которой не заключалась бы объективно

в вышеупомянутом атрибуте, то этот атрибут тогда вовсе не был бы

бесконечным и в высшей степени совершенным в своем роде,

вопреки уже доказанному в теореме 3. Однако, поскольку природа,

или бог, есть существо, о котором высказываются бесконечные

атрибуты и которое включает в себе все сущности сотворенных

вещей, то в мышлении необходимо должна возникнуть обо всем

бесконечная идея, которая заключает в себе объективно всю

природу, как она реально существует в себе. Поэтому я назвал эту

идею в IX главе 2-й части «созданием, которое непосредственно

сотворено богом», так как оно объективно имеет в себе формальную

сущность всех вещей, ничего не увеличивая и не уменьшая. Это

создание необходимо едино, так как все сущности атрибутов и

сущности содержащихся в них модификаций составляют сущность

одного бесконечного существа.

2. Надо заметить, что все остальные модификации, как любовь,

влечение, радость и т.д., происходят от этой первой

непосредственной модификации, так что, если бы она не

предшествовала, то не могло бы быть и любви, влечения, радости и

т.д. Отсюда ясно вытекает, что присущая всякой вещи естественная

любовь к сохранению своего тела не может иметь иного

происхождения, кроме идеи этого тела, или объективной сущности

его, которая имеется в мыслящем атрибуте. Затем так как для

существования идеи (или объективной сущности) не требуется

ничего иного, кроме мыслящего атрибута и объекта (или формальной

сущности), то достоверно, как мы сказали, что идея, или объективная

сущность, есть

168

непосредственнейшая * модификация атрибута мышления. Поэтому

в мыслящем атрибуте не может быть другой модификации,

принадлежащей к сущности души всякой вещи, кроме одной идеи,

которая необходимо должна, быть в мыслящем атрибуте от подобной

существующей вещи, ибо такая идея влечет за собой прочие

модификации любви, желания и т.д. А так как идея происходит из

существования объекта, то при изменении или уничтожении объекта

должна измениться или исчезнуть соответственно и его идея; а в

таком случае она есть то, что соединено с объектом.

Наконец, если мы захотим пойти дальше и приписать сущности

души то, благодаря чему она может существовать, то нельзя будет

найти ничего другого, кроме атрибута и объекта, о котором мы

говорили. Ни один из последних не может принадлежать к сущности

души, так как объект ничего не имеет от мышления и реально

отличен от души. Что касается атрибута, то мы уже доказали, что он

не может принадлежать к названной сущности; это еще очевиднее из

того, что мы затем сказали. Ибо атрибут