об определениях

того и другого, чтобы устранить это сомнение. Ему нужно только

обратиться к ваятелю или резчику. Они покажут ему, как они

представляют себе еще не существующую статую, а затем

представят ее существующей.

ГЛАВА III

О ТОМ, ЧТО НЕОБХОДИМО, НЕВОЗМОЖНО,

ВОЗМОЖНО И СЛУЧАЙНО

Что следует разуметь под этими определениями. После того

как объяснена природа сущего, как такового, мы обращаемся к

объяснению некоторых его состоянии. Впрочем, под состояниями

(affectiones) мы разумеем то, что Декарт в другом месте (в § 52, ч. I

«Начал») обозначил как атрибуты. Ибо бытие как таковое, само по

себе, как субстанция, не действует на нас. Поэтому оно должно быть

объяснено каким-либо атрибутом, от которого оно отличается лишь

по точке зрения. Поэтому я не могу достаточно надивиться

чрезмерной проницательности тех, которые не без большого вреда

для истины искали середины между сущим и ничто. Однако я не

намерен останавливаться на опровержении их заблуждений, так как

они сами при своих попытках дать определение таких состояний

совершенно теряются в собственных пустых тонкостях.

Определение состояний. Поэтому я предлагаю лишь свое мнение

и говорю, что под состояниями сущего следует понимать известные

атрибуты, под которыми мы разумеем сущность или

существование любого существа, которые, однако, отличаются от

него лишь точкой зрения. Я попытаюсь объяснить здесь некоторые

из этих атрибутов (так как я не берусь объяснить их все) и отделить

их от названий, не обозначающих состояний вещи. Сначала я буду

говорить о необходимом и невозможном.

274

Сколькими способами вещь может быть названа необходимой

и невозможной. Вещь называется необходимой и невозможной

двумя способами: или по своей сущности, или по своей причине. По

отношению к сущности мы знаем, что бог необходимо существует,

так как сущность его не может быть понята без его существования.

Напротив, химера ввиду противоречия в ее сущности не способна к

существованию. По отношению к причине вещи, например

материальные вещи, называются невозможными или необходимыми.

Ибо, обращая внимание только на их сущность, можно ее понять

ясно и отчетливо без существования. Поэтому они никогда но могут

существовать благодаря силе или необходимости их сущности, но

лишь благодаря силе своей причины, т.о. бога, как творца всех

вещей. Таким образом, если в силу божественного решения вещь

существует, то она существует необходимо. В противном случае ее

существование невозможно. Ибо очевидно само по себе, что то, что

не имеет ни внутренней, ни внешней причины для своего

существования, не может существовать. Но в этом втором случае

дело понимается так, что вещь не может существовать ни в силу

своей сущности, под которой я разумею ее внутреннюю причину, ни

в силу божественного решения как единственной внешней причины

всех вещей; отсюда следует, что вещи, предположенные мною в этом

втором случае, не могут существовать.

Как химера может быть названа словесным существом (ens

Verbale). Поэтому можно 1) назвать химеру словесным существом,

поскольку она не принадлежит ни разуму, ни воображению и может

быть выражена только словами. Так, например, можно построить

словосочетание «квадратный круг», но его никоим образом нельзя

себе представить и еще менее познать. Поэтому химера есть лишь

слово. Итак, невозможность не может быть причислена к состояниям

бытия, потому что она есть чистое отрицание.

Сотворенные вещи по своей сущности и существованию

зависят от бога. 2) Надо заметить, что не только существование

сотворенных вещей, но, как мы яснейшим образом докажем далее, во

второй части, также и их сущность и их природа зависят только от

решения бога. Отсюда ясно следует, что сотворенные вещи сами по

себе не имеют необходимости, так как сами по себе они не имеют

никакой сущности и не существуют сами по себе.

275

Необходимость, происшедшая у сотворенных вещей от

причины, относится или к их сущности или к существованию; но

у бога то и другое не различается. 3) Наконец, нужно заметить, что та

необходимость, которая произошла в вещах благодаря причине,

относится или к их сущности, или к существованию, так как в

сотворенных вещах то и другое различно. Ибо сущность зависит

лишь от вечных законов природы, а существование — от

последовательности и порядка причин. Напротив, в боге сущность и

существование не различаются, а потому и необходимость его

сущности не отличается от необходимости его существования.

Отсюда следует, что если бы мы могли понять весь порядок

природы, то мы нашли бы, что многое, природу чего мы понимаем

ясно и отчетливо, т.е. чья сущность необходимо такова, никоим

образом не может существовать. Ибо мы нашли бы, что

существование таких вещей в природе так же невозможно, как мы

считаем невозможным, чтобы огромный слон прошел через игольное

ушко, хотя мы ясно познаем природу обоих. Таким образом,

существование таких вещей было бы химерой, которой мы не можем

ни представить, ни познать.

Возможное и случайное не являются состояниями вещей. К

сказанному о необходимости и невозможности, кажется, следует

добавить несколько слов о возможном и случайном, так как

некоторые считают их состояниями вещей, тогда как они

представляют лишь недостатки нашего разума. Я намерен ясно

изложить это, после того как объясню, что следует разуметь под тем

и другим.

Что такое возможное и что такое случайное. Вещь называется

возможной, когда мы знаем ее действующую причину, но не

знаем, вполне ли определена эта причина. Поэтому ее можно

рассматривать также лишь как возможную, а не как необходимую

или невозможную. Если же обращать внимание просто на сущность

вещи, а не на ее причину, то мы назовем ее случайной, т.е., так

сказать, вещью, средней между богом и химерой. Ибо со стороны

сущности мы не находим в ней никакой необходимости

существования, как в божественной сущности, и никакого

противоречия или невозможности, как в химере. Если кто захочет

назвать случайным то, что я называю возможным, и возможным то,

что я называю случайным, то я не

276

буду возражать, так как я не имею обыкновения спорить о словах.

Мне достаточно, если признают, что то и другое есть недостаток

нашего восприятия, а не что-либо реальное.

Возможное и случайное — лишь недостатки нашего разума.

Кто захочет это оспаривать, тому не трудно будет доказать его

ошибку. Именно, если он обратит внимание на природу и ее

зависимость от бога, то он не найдет ничего случайного в вещах, т.е.

ничего, что на деле может существовать или не существовать, или,

по обычному выражению, представляет действительно случайное

(contingens reale). Это вполне ясно из акс. 10, ч. I, где мы доказали,

что необходимо столько же силы для создания вещи, сколько и для

ее сохранения. Поэтому ни одна сотворенная вещь не делает ничего

собственной силой, так же как ни одна сотворенная вещь не начала

существовать собственной силою. Отсюда следует, что все

совершается лишь силою всетворящей причины, т.е. бога, который в

каждое мгновение своим содействием продолжает порождение всего.

Таким образом, если все совершается лишь с помощью

божественной мощи, то легко видеть, что все происходящее

совершается лишь в силу решения и воли бога. Но так как в боге нет

непостоянства и перемены, то, по т. 18 и кор. к т. 20, ч. I, он должен

был от вечности решить произвести все, что он производит. А так

как ни для одной вещи нет более необходимой причины

существования, чем решение бога, то, следовательно, во всех

сотворенных вещах от вечности была необходимость их

существования. Их также нельзя назвать случайным потому, что бог

мог решить это иначе; ибо в вечности нет понятий тогда», «перед»

или «после» или другого определения времени, и отсюда следует, что

бог не существовал до этих решений так, чтобы мог решить это

иначе.

Примирение нашей свободной воли с предопределением бога

превосходит человеческое понимание. Что касается человеческой

воли, которую мы назвали свободной, то и она (по кор. к т. 15, ч. I)

сохраняется содействием бога, и всякий человек хочет или поступает

так, как бог от вечности решил, чтобы он хотел или поступал. Но, как

это можно согласовать с человеческой свободой, превосходит нашу

способность понимания. Однако нельзя поэтому отказываться от

того, что очевидно, ради того,

277

что неизвестно. Ибо, обращая внимание на свою природу, можно

ясно и отчетливо понять, что мы свободны в своих действиях и что

мы многое обдумываем только потому, что мы хотим этого. А

обращая внимание на природу бога, как мы только что показали, мы

ясно и отчетливо познаем, что все зависит от него и что все

существует потому, что оно от вечности так решено богом. Но,

каким образом человеческая воля продолжает твориться богом в

каждое мгновение так, что она остается свободной, это неизвестно.

Ибо есть многое, что превосходит нашу способность понимания, и о

чем нам, однако, известно, что бог совершил это. Так, например,

действительное деление материи на бесконечно многие частицы

вполне убедительно доказано мною в т. 11, ч. II, хотя мы и не знаем,

как оно возможно. Если поэтому принять два понятия — именно

возможное и случайное, то они обозначают только недостаток

нашего знания относительно существования вещи.

ГЛАВА IV

О ДЛИТЕЛЬНОСТИ (DURATIO) И ВРЕМЕНИ

Из вышепроизведенного подразделения бытия (сущего) на такое,

сущность которого включает существование, и такое, сущность

которого включает лишь возможное существование, возникает

различие между вечностью и длительностью. О вечности я буду

далее говорить подробнее.

Что такое вечность, длительность и время. Здесь я только

скажу, что вечность — атрибут, под которым мы постигаем

бесконечное существование бога, напротив, длительность —

атрибут, под которым мы постигаем существование сотворенных

вещей так, как они пребывают в действительности. Отсюда ясно

следует, что между длительностью и целостным существованием

вещи различие состоит лишь в точке зрения (Ratione), так как то, что

отвлекается от длительности вещи, с необходимостью отвлекается и

от ее существования. Чтобы определить длительность данной вещи,

мы сравниваем ее с длительностью вещей, имеющих прочное и

определенное движение, и это сравнение называется временем.

Поэтому время не состояние вещей, но только модус мышления, т.е.,

как мы сказали, мысленное бытие. Оно есть модус мышления, слу-

278

жащий для объяснения длительности. Здесь следует заметить, что

будет полезно нам далее при объяснении вечности, что длительность

представляется большей и меньшей и как бы состоящей из частей и

что она лишь атрибут существования, а не сущности.

ГЛАВА V

О ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ, ПОРЯДКЕ И Т.Д.

Из того, что мы сравниваем вещи между собой, возникают

некоторые понятия, которые, однако, вне вещей не представляют

ничего, кроме модусов мышления. Это очевидно из того, что если бы

мы захотели их рассматривать как вещи, находящиеся вне

мышления, то ясное понятие, которое мы о них имеем, тотчас

превратилось бы в смутное.

Такие понятия суть: противоположность, порядок, согласие,

различие, субъект, предикат и еще некоторые другие. Эти понятия

ясно представляются нами, пока мы их не воспринимаем как нечто,

отличное от сущности вещей, противоположных или расположенных

в порядке, но считаем их лишь модусами мышления, посредством

которых мы их легче удерживаем или представляем. Поэтому я не

считаю необходимым говорить об этом более, но перехожу к так

называемым трансцендентальным терминам.

ГЛАВА VI

О ЕДИНОМ, ИСТИННОМ И ДОБРОМ

Эти термины считаются почти всеми метафизиками за самые

общие состояния сущего; они говорят, что всякое существо (бытие)

едино, истинно и добро, даже когда никто о нем не думает. Однако

мы увидим, что следует под ними разуметь, когда мы рассмотрим

каждый из этих терминов.

Единство. Начнем с первого, т.е. единого. Говорят, что этот

термин обозначает нечто действительное вне разума, но нельзя

указать, что именно оно прибавляет к сущему. Это ясно показывает,

что здесь смешивают мысленное бытие с действительным благодаря

чему ясно

279

понятое становится смутным. Мы же утверждаем, что единство

никоим образом не отличается от самой вещи и ничего не прибавляет

к сущему, а есть лишь модус мышления, посредством которого мы

отделяем вещь от других вещей, которые