самому кругу, как и идея
тела не есть само тело; будучи чем-то отличным от своего
содержания, идея явится и сама по себе (per se) чем-то доступным
__________________
* Под природной силой (vis nativa) я разумею то, что но причиняется
в нас внешними причинами и что позднее объясняется в моей
Философии 8
.
** Здесь они называются работами (opera); что это такое — будет
объяснено в моей Философии.
*** Следует отметить, что здесь мы не только постараемся доказать
только что сказанное, но также и то, что мы до сих пор шли правильно, а
вместе с тем и кое-что другое, что знать весьма необходимо.
329
пониманию, т.е. идея в отношений ее формальной сущности может
быть объектом другой объективной сущности 9
, а эта другая
объективная сущность снова, рассматриваемая сама по себе, будет
чем-то реальным и доступным пониманию, и так без конца.
Например, Петр есть нечто реальное; истинная же идея Петра есть
объективная сущность Петра и нечто реальное само по себе и
совершенно отличное от самого Петра. Итак, идея Петра, будучи
чем-то реальным и имея свою особую сущность, будет также чем-то
доступным пониманию, т.е. объектом другой идеи, каковая идея
будет иметь в себе объективно все то, что идея Петра имеет
формально; а идея идеи Петра снова имеет свою сущность, которая
также может быть объектом другой идеи, и так без конца.
В этом каждый может убедиться, видя, что он знает, что есть
Петр, а также — что он знает, что знает это, и далее — что он знает,
что знает, что знает это, и т.д. Отсюда ясно, что для понимания
сущности Петра нет необходимости понимать самую идею Петра,
тем более — идею идеи Петра; это то же самое, как если я скажу, что
для того, чтобы знать, мне нет надобности знать, что я знаю, и тем
более — знать, что я знаю, что знаю; так же как для понимания
сущности треугольника, нет надобности понимать сущность круга *.
Однако обратная зависимость по отношению к этим идеям имеет
силу. Действительно, чтобы я знал, что знаю, я по необходимости
должен сначала знать. Отсюда ясно, что достоверность есть не что
иное, как сама объективная сущность, т.е. способ, каким мы
воспринимаем формальную сущность, есть сама достоверность.
Отсюда в свою очередь ясно, что для достоверности истинности нет
надобности ни в каком другом признаке, кроме того, чтобы иметь
истинную идею; ибо, как мы показали, для того чтобы знать, нет
надобности знать, что я знаю. Из этого опять ясно, что никто не
может знать, что такое высшая достоверность, кроме того, кто
обладает адекватной идеей или объективной сущностью некоторой
вещи; ибо одно и то же есть достоверность и объективная сущность.
__________________
* Следует отметить, что здесь мы не исследуем, каким образом нам
врождена первая объективная сущность. Ибо это принадлежит к
исследованию природы, где эти вещи разъясняются более пространно и
где вместе с тем показывается, что помимо идеи не бывает никакого
утверждения или отрицания и никакой воли.
330
Итак, раз истина не нуждается ни в каком признаке, а достаточно
иметь объективные сущности вещей или, что то же самое, идеи,
чтобы исчезло всякое сомнение, то отсюда следует, что правильный
метод не состоит в том, чтобы искать признак истины после
приобретения идей, но правильный метод есть путь отыскания * в
должном порядке самой истины, или объективных сущностей вещей,
или идей (все это означает одно и то же).
Метод, с другой стороны, по необходимости должен говорить об
умопостигании (ratiotinatio) или о понимании (intellectio), т.е. метод
не есть само умопостигание, направленное к пониманию причин
вещей; но он есть понимание того, что такое истинная идея,
посредством различения ее от прочих восприятий и исследований ее
природы с целью познать способность (potentia) 10
нашего понимания
и так обуздывать дух (mens), чтобы он сообразно с указаниями
нормы понимал все, что подлежит пониманию, передавая ему как
вспоможение известные правила и также содействуя тому, чтобы дух
не изнурялся без пользы. Отсюда вытекает, что метод есть не что
иное, как рефлексивное познание (cognitio reflexiva) или идея идеи; а
так как не дана идея идеи, если не дана прежде идея, то,
следовательно, не будет дан метод, если не дана прежде идея.
Поэтому хорошим будет тот метод, который показывает, как должно
направлять дух сообразно с нормой данной истинной идеи.
Далее, так как соотношение между двумя идеями таково же, как
соотношение между формальными сущностями этих идей, то отсюда
следует, что рефлексивное познание идеи совершеннейшего
существа (Ens perfectissimum) предпочтительнее рефлексивного
познания прочих идей, т.е. совершеннейшим будет тот метод,
который показывает, каким образом должно направлять дух
сообразно с нормой данной идеи совершеннейшего существа
(бытия).
Из этого легко понять, каким образом дух, больше понимая, тем
самым приобретает новые орудия, при помощи которых еще легче
расширяет понимание. Ибо, как легко вывести из сказанного, должна
прежде всего существовать в нас — как врожденное орудие —
истинная идея,
__________________
* Что означает отыскивать в душе — объясняется в моей Философии.
331
поняв которую, мы понимаем вместе с тем различие между таким
восприятием и всем прочим.
В этом состоит одна часть метода. И так как ясно само собой, что
дух тем лучше понимает себя, чем больше он понимает природу, то
отсюда явствует, что эта часть метода будет тем совершеннее, чем
обширнее понимание духа, и будет наиболее совершенной тогда,
когда дух устремляется или обращается к познанию
совершеннейшего существа. Затем, чем больше познал дух, тем
лучше он понимает и свои силы и порядок природы, тем легче он
может сам себя направлять и устанавливать для себя правила; и чем
лучше он понимает порядок природы, тем легче может удерживать
себя от тщетного; а в этом, как мы сказали, состоит весь метод.
Добавим, что идея находится в таком же положении объективно, в
каком ее содержание (ideatum) находится реально 11. Следовательно,
если бы в природе было дано нечто, не имеющее никакой связи с
другими вещами *, и была также дана объективная сущность этого,
которая должна была бы совершенно согласоваться с формальной, то
она также не имела бы никакой связи с другими идеями, т.е. мы не
смогли бы ничего (понять или) заключить на ее основании. Обратно,
те вещи, которые имеют связь с другими, каково все существующее в
природе, смогут быть поняты, а их объективные сущности будут
иметь такую же связь, т.е. из них будут выводиться другие идеи,
которые снова будут иметь связь с другими, и так возрастут орудия
для того, чтобы идти дальше. Это мы пытались доказать.
Далее, из последнего, что мы сказали, именно — что идея должна
совершенно согласоваться со своей формальной сущностью, в свою
очередь явствует, что наш дух, для того чтобы вполне представить
себе образ природы, должен производить все идеи от той, которая
представляет начало и источник всей природы, чтобы и сама она
была источником прочих идей.
Здесь, может быть, кто-нибудь удивится, что мы, сказав, что
хороший метод — это тот, который показывает, как направить разум
сообразно норме истинной идеи, подтверждаем это рассуждением,
что как будто свидетель-
__________________
* Иметь связь (commercium) с другими вещами — значит создаваться
другим или создавать другое.
332
ствует, что это неизвестно само по себе. Может даже возникнуть
вопрос, хорошо ли мы рассуждали? Если мы хорошо рассуждаем, то
должны начать от данной идеи, а так как то, что мы начинаем от
данной идеи, нуждается в доказательстве, то мы должны были бы
снова подтвердить наше рассуждение, затем снова это второе, и так
до бесконечности. На это я, однако, отвечаю, что если бы кто-нибудь
некоей судьбой подвигался так в исследовании природы, а именно —
приобретая в должном порядке идеи сообразно норме данной
истинной идеи, то он никогда не усомнился бы в своей истине,
потому что истина *, как мы показали, сама себя проявляет, и вс?
само собой притекало бы к нему. Но так как это никогда не случается
или редко, то я вынужден был установить, что то, что мы не можем
приобрести судьбою, мы все же приобретаем по обдуманному плану,
и вместе с тем, чтобы выяснилось, что для доказательства истины и
хорошего рассуждения мы не нуждаемся ни в каких орудиях, кроме
истины или хорошего рассуждения: ибо хорошее рассуждение я
доказывал — и пытаюсь доказывать — хорошим рассуждением.
Добавим, что таким образом люди привыкли бы к углубленным в
себе размышлениям. Основание же того, почему при исследовании
природы редко случается, что ее исследуют в должном порядке,
заключается в предрассудках, причины которых мы позднее
разъясним в нашей Философии; затем и в том, что для этого
необходимо тщательное и точное различение, что весьма трудно.
Наконец, вследствие полной шаткости человеческих дел, которую
мы уже показали. Есть еще и другие причины, которых мы не
рассматриваем.
Если кто-нибудь спросит, почему я сам раньше всего в этом
порядке не показал истины природы, раз истина сама себя проявляет,
то я отвечаю ему и предостерегаю его, что он не должен отбрасывать
как ложное парадоксы, которые ему, может быть, представятся; но
пусть он не пренебрежет сначала рассмотрением порядка, в котором
мы их доказываем, и тогда он придет к уверенности, что мы достигли
истины, ради чего я и предпослал это.
Если бы, далее, какой-либо скептик все еще оставался в сомнении
относительно самой первой истины, а также всего того, что мы
выведем сообразно с нормой первой
Так же как и здесь, мы не сомневаемся в нашей истине.
333
истины, то, конечно, или он будет говорить противно своему
сознанию, или мы признаем, что есть люди, глубоко пораженные
духовной слепотой от рождения или вследствие предрассудков, т.е.
некоторой внешней случайности. Действительно, они не сознают
самих себя; если они что-нибудь утверждают или в чем-нибудь
сомневаются, то не знают, что сомневаются или утверждают;, то, что
они ничего не знают, говорят они, им также неизвестно; но и это они
не говорят безотносительно: они боятся признать, что существуют,
поскольку они ничего не знают; так что они должны, наконец,
умолкнуть, чтобы не предположить чего-либо, что отзывалось бы
истиной. С ними, наконец, не может быть речи о науках; ибо что
касается жизненного и общественного обихода, то здесь
необходимость вынуждает их допускать свое существование и
искать своей пользы и клятвенно утверждать и отрицать многое.
Действительно, если им нужно что-нибудь доказать, то они не знают,
достаточны ли доводы или недостаточны. Если они отрицают,
соглашаются или возражают, то не знают, что отрицают, с чем
соглашаются или что возражают; так что их нужно считать как бы
автоматами, совершенно лишенными ума.
Возвратимся теперь к нашему предмету. Мы находили до сих пор,
во-первых, цель, к которой стремимся направить все наши
помышления. Мы узнали, во-вторых, каков наилучший способ
восприятия, при помощи которого мы можем прийти к нашему
усовершенствованию. Мы узнали, в-третьих, каков первый путь, на
который должен вступить дух, чтобы начало было хорошим: он
должен сообразно с нормой некоторой данной истинной идеи
продолжать исследовать по определенным законам. Чтобы это
совершилось правильно, метод должен дать следующее:
Во-первых, отличить истинную идею от всех прочих восприятий
и ограждать от них дух.
Во-вторых, сообщить правила, по которым неизвестные вещи
воспринимались бы сообразно с указанной нормой.
В-третьих (и последних), установить порядок, чтобы мы не
утомлялись над бесполезным. Узнав этот метод, мы увидели, в-
четвертых, что совершеннейшим этот метод будет тогда, когда мы
будем обладать идеей совершеннейшего существа. Поэтому вначале
334
заботиться о том, чтобы как можно скорее прийти к познанию такого
существа.
Итак, начнем с первой части метода, которая заключается, как мы
сказали, в том, чтобы различать
