отношении своего модуса; что

и требовалось доказать.

Лемма 5.

Если части, составляющие какой-либо индивидуум, сделаются

больше или меньше, но в такой пропорции, что все они сохранят в

отношении друг к другу прежний способ движения и покоя, то и

индивидуум также сохранит свою прежнюю природу без всякого

изменения своей формы.

Доказательство этой леммы то же, что и предыдущей.

Лемма 6.

Если некоторые из тел, слагающих индивидуум, будут

принуждены изменить движение, которое они имеют по одному

направлению, на движение по другому направлению, но таким

образом, что будут в состоянии продолжать свои движения и

сообщать их друг другу таким же образом, как и прежде, то и

индивидуум сохранит свою природу без всякого изменения формы.

418

Доказательство. Это ясно само собой, так как предполагается,

что он сохранит все, что согласно определению составляет его

форму.

Лемма 7.

Кроме всего этого, индивидуум, образованный таким образом,

будет ли он в своем целом двигаться или оставаться в покое, будет

ли его движение совершаться по тому или другому направлению, во

всяком случае сохраняет свою природу, лишь бы только всякая

часть его сохраняла свое движение и сообщала его другим частям

точно так же, как и прежде.

Доказательство. Это ясно из самого определения индивидуума,

которое см. перед леммой 4.

Схолия. Из сказанного мы видим, каким образом сложный

индивидуум может претерпевать различные состояния, сохраняя тем

не менее свою природу. Притом мы брали до сих пор индивидуум,

слагающийся из тел, различающихся между собой лишь своим

движением и покоем, скоростью и медленностью, т.е. индивидуум,

слагающийся из тел простейших. Если мы возьмем теперь другой

индивидуум, составленный из нескольких индивидуумов различной

природы, то найдем, что он может претерпевать еще многие другие

состояния и тем не менее сохранять свою форму, так как каждая

часть его, будучи составлена из многих тел, может (по пред. лемме)

без всякого изменения своей природы двигаться то скорее, то

медленнее и, следовательно, сообщать свои движения другим частям

то скорее, то медленнее. Далее, если мы представим себе третий род

индивидуумов, составленный из означенных индивидуумов второго

рода, то найдем, что он может изменяться еще многими другими

способами без всякого изменения своей формы.

И если пойдем таким образом далее до бесконечности, то мы

легко представим себе, что вся природа составляет один индивидуум,

части которого, т.е. все тела, изменяются бесконечно многими

способами без всякого изменения индивидуума в его целом.

Я должен был бы все это раскрыть шире и доказать, если бы моей

целью был трактат собственно о теле. Но, как я уже сказал, моя цель

иная, и я предпослал это только потому, что легко могу вывести из

этого то, что предположил доказать.

419

ПОСТУЛАТЫ

1. Тело человеческое слагается из очень многих индивидуумов

(различной природы), из которых каждый весьма сложен.

2. Некоторые из индивидуумов, из которых слагается

человеческое тело, жидки, другие мягки, третьи, наконец, тверды.

3. Индивидуумы, слагающие человеческое тело, а следовательно,

и само оно, подвергаются весьма многим действиям со стороны

внешних тел.

4. Человеческое тело нуждается для своего сохранения в весьма

многих других телах, через которые оно беспрерывно как бы

возрождается.

5. Если жидкая часть человеческого тела определяется внешним

телом таким образом, что часто ударяется о другую часть его,

мягкую, то она изменяет поверхность последней и оставляет на ней

как бы некоторые следы внешнего действующего тела.

6. Человеческое тело может весьма многими способами двигать и

располагать внешние тела.

Теорема 14.

Человеческая душа способна к восприятию весьма многого и тем

способнее, чем в большее число различных состояний может

приходить ее тело.

Доказательство. Человеческое тело (по пост. 3 и 6) подвергается

весьма многим действиям со стороны внешних тел и в свою очередь

способно весьма многими способами действовать на внешние тела. А

так как все, что имеет место в человеческом теле, душа человеческая

(по т. 12) должна воспринимать, то отсюда следует, что человеческая

душа способна к восприятию весьма многого и тем способнее и т.д.;

что и требовалось доказать.

Теорема 15.

Идея, составляющая формальное бытие человеческой души, не

проста, но слагается из весьма многих идей.

Доказательство. Идея, составляющая формальное бытие

человеческой души, есть идея тела (по т. 13), которое

420

(по пост. 1) слагается из очень многих весьма сложных

индивидуумов. Но в боге (по кор. т. 8) необходимо существует идея

всякого индивидуума, входящего в состав тела. Следовательно (по

т. 7), идея человеческого тела слагается из весьма многих идей,

частей, его составляющих; что и требовалось доказать.

Теорема 16.

Идея всякого состояния, в которое тело человеческое

приводится действием внешних: тел, должна заключать в себе как

природу человеческого тела, так и природу тела внешнего.

Доказательство. Все состояния, в которые приводится какое-

либо тело, вытекают (по акс. 1, после кор. леммы 3) как из природы

тела, подвергающегося действию, так и из природы тела

действующего. Поэтому идея их (по акс. 4, ч. I) необходимо будет

заключать в себе природу и того и другого. Следовательно, идея

всякого состояния, в которое тело человеческое приводится

действием внешних тел, заключает в себе как природу человеческого

тела, так и природу тела внешнего; что и требовалось доказать.

Королларий 1. Отсюда следует, во-первых, что душа

человеческая воспринимает вместе с природой своего тела и природу

многих других тел.

Королларий 2. Следует, во-вторых, что идеи, которые мы имеем

о внешних телах, более относятся к состоянию нашего тела, чем к

природе тел внешних, что я и объяснил многими примерами в

прибавлении к первой части.

Теорема 17.

Если тело человеческое приведено в состояние, заключающее в

себе природу какого-либо внешнего тела, то душа человеческая

будет смотреть на это внешнее тело, как на действительно

(актуально) существующее или находящееся налицо до тех пор, пока

тело не подвергнется действию, исключающему существование или

наличность означенного тела.

Доказательство. Очевидно это так. В самом деле, пока

человеческое тело будет находиться в таком состоянии, душа

человеческая (по т. 12) будет созерцать это

421

состояние тела, т.е. (по пред. т.) будет иметь идею модуса,

действительно (актуально) существующего, заключающую в себе

природу внешнего тела, т.е. идею, которая не исключает

существование или наличность внешнего тела, а полагает.

Следовательно, душа человеческая (по кор. 1 пред. т.) до тех пор

будет смотреть на внешнее тело, как на действительно

существующее или находящееся налицо, пока и т.д.; что и

требовалось доказать.

Королларий. Душа может смотреть на внешние тела, как бы на

находящиеся налицо, хотя бы они на самом деле и не существовали и

налицо не находились, если только человеческое тело подверглось

однажды действию со стороны их.

Доказательство. Внешние тела, заставляя жидкие части

человеческого тела ударяться о части более мягкие (по пост. 5),

изменяют поверхности последних. Вследствие этого (см. акс. 2,

после кор. леммы 3) жидкие части отражаются от мягких иначе, чем

прежде, и если затем снова встречаются с этими новыми

поверхностями в своем свободном движении, то отражаются от них

точно так же, как когда они направлялись к этим поверхностям

внешними телами. Вследствие этого, когда они, так отраженные,

будут продолжать двигаться, они будут действовать на человеческое

тело по-прежнему. Душа же (по т. 12) снова будет иметь это

действие объектом мышления, т.е. (по т. 17) снова будет смотреть на

внешнее тело, как на находящееся налицо; и это будет повторяться

всякий раз, как жидкие части человеческого тела встретятся в своем

свободном движении с теми же самыми поверхностями. Таким

образом, хотя бы внешние тела, от которых тело человеческое

однажды подверглось действию, и не существовали, душа, однако,

будет смотреть на них, как на находящиеся налицо, всякий раз, как

будет повторяться такое действие; что и требовалось доказать.

Схолия. Итак, мы видим, каким образом может произойти то, что

мы, как это часто бывает, смотрим на то, чего не существует, как на

находящееся налицо. Может быть, это происходит и по другим

причинам, но для меня достаточно показать здесь одну, которой я

мог бы объяснить это так же хорошо, как если бы я вывел это из

истинной причины. Однако я не думаю, чтобы я очень уклонился от

истинной причины, так как все те постулаты, которые я принял, едва

ли содержат что-либо, что не было бы из-

422

вестно из опыта, в котором нам нельзя сомневаться после того, как

мы доказали, что тело человеческое существует так, как мы его

ощущаем (см. кор. после т. 13). Кроме того (из пред. кор. и кор. 2

т. 16), мы ясно понимаем, в чем состоит различие между идеей,

например, Петра, составляющей сущность души его, и идеей Петра,

существующей в другом человеке, положим в Павле. Первая прямо

выражает сущность тела самого Петра и заключает в себе

существование только до тех пор, пока существует Петр. Вторая же

более указывает на состояние тела Павла, чем на природу Петра, и

следовательно, если такое состояние тела Павла будет продолжаться,

душа его будет смотреть на Петра, как на находящегося налицо, хотя

бы он и не существовал.

Чтобы сохранить слова в их обыкновенном употреблении, мы

будем называть далее такие состояния человеческого тела, идеи

которых представляют нам внешние тела находящимися налицо, —

образами вещей (rerum imagines), хотя бы они и не передавали фигур

вещей; и когда душа будет созерцать тело таким образом, мы будем

говорить, что она воображает (imaginari).

Я должен заметить здесь (чтобы приступить к объяснению того,

что такое заблуждение), что воображения (imaginationes) души,

рассматриваемые сами в себе, нисколько не заключают в себе

заблуждения; иными словами, душа не ошибается в силу того

только, что она воображает; ошибается она лишь постольку,

поскольку рассматривается лишенной идеи, исключающей

существование тех вещей, которые она воображает существующими

налицо. Ведь если бы душа, воображая несуществующие вещи

находящимися налицо, вместе с тем знала, что эти вещи на самом

деле не существуют, то такую силу воображения она считала бы,

конечно, совершенством своей природы, а не недостатком; в

особенности если бы такая способность воображения зависела от

одной только ее природы, т.е. (по опр. 7, ч. I) была бы свободной.

Теорема 18.

Если человеческое тело подверглось однажды действию

одновременно со стороны двух или нескольких тел, то душа,

воображая впоследствии одно из них, тотчас будет вспоминать и о

других.

423

Доказательство. Душа (по кор. пред. т.) воображает какое-либо

тело по той причине, что следы, оставленные внешним телом,

действуют на человеческое тело и располагают его точно таким же

образом, как в то время, когда некоторые части его подвергались

действию со стороны самого внешнего тела. Но (по предположению)

тело находилось тогда в таком состоянии, что душа воображала

сразу два тела. Следовательно, и теперь она будет воображать сразу

два тела, и если вообразит одно из них, то тотчас же вспомнит и о

другом.

Схолия. Отсюда ясно, что такое память. Она есть не что иное,

как некоторое сцепление идей, заключающих в себе природу вещей,

находящихся вне человеческого тела, происходящее в душе

сообразно с порядком и сцеплением состояний человеческого тела. Я

говорю, во-первых, что память есть сцепление только идей,

заключающих. в себе природу вещей, находящихся вне

человеческого тела, а не идей, выражающих природу этих вещей.

Так как на самом деле эти идеи, (по т. 16) суть идеи состояний

человеческого тела, заключающих в себе как его природу, так и

природу внешних тел. Во-вторых, я говорю, что это сцепление идей

происходит сообразно с порядком и сцеплением состояний

человеческого тела, дабы отличить его от сцепления идей,

происходящего сообразно с порядком разума, помощью которого

душа постигает вещи в их первых причинах и который один и тот же

для всех людей.

Отсюда мы можем так же ясно понять, почему душа от мышления

одной вещи тотчас же переходит к мышлению другой, не имеющей с

первой никакого сходства. Так, например, римлянин от мышления

слова ротит (яблоко) тотчас же переходит к мышлению плода,