нашей душе существовать не может; наоборот, так как первое, что
составляет сущность души, есть (по т. 11 и т. 13, ч. II) идея тела, в
действительности (актуально) существующего, то первое и основное
стремление нашей души состоит (по т. 7) в том, чтобы утверждать
существование нашего тела, а потому идея, отрицающая
существование нашего тела, нашей душе противна; что и
требовалось доказать.
Теорема И.
Идея всего того, что увеличивает или уменьшает способность
нашего тела к действию, благоприятствует ей или ограничивает ее,
— увеличивает или уменьшает способность нашей души к
мышлению, благоприятствует ей или ограничивает ее.
Доказательство. Эта теорема ясна из т. 7, ч. II, а также из т. 14,
ч. II.
Схолия. Итак мы видим, что душа может претерпевать большие
изменения и переходить то к большему совершенству, то к
меньшему, и эти пассивные состояния объясняют нам, что такое
аффекты удовольствия и неудовольствия. Под удовольствием
(радостью — laetetia) 13
, следовательно, я буду разуметь в
дальнейшем такое пассивное состояние, через которое душа
переходит к большему совершенству, под неудовольствием
(печалью — tristitia) 14 же такое, через которое она переходит к
меньшему совершенству. Далее, аффект удовольствия,
относящийся вместе и к душе и к телу, я называю приятностью или
веселостью; такой же аффект неудовольствия — болью или
меланхолией. Но должно заметить, что приятность и боль относятся к
человеку тогда, когда аффекту подвергается одна
465
его часть преимущественно перед другими; веселость же и
меланхолия — тогда, когда подвергаются аффекту все части
одинаково. Далее, что такое желание, я объяснил в сх. т. 9 этой
части, и кроме этих трех я не признаю никаких других основных
аффектов и покажу далее, что остальные аффекты берут свое начало
от этих трех. Но прежде чем идти далее, я хочу объяснить здесь с
большей подробностью теорему 10 этой части, дабы яснее можно
было понять, каким образом одна идея может быть противна другой.
В сх. т. 17, ч. II мы показали, что идея, составляющая сущность
души, заключает в себе существование тела до тех пор, пока
существует само тело. Далее из показанного в кор. т. 8, ч. II и ее
схолии следует, что настоящее существование нашей души зависит
от одного только того, что душа заключает в себе действительное
(актуальное) существование тела. Наконец, способность души
воображать вещи и вспоминать о них зависит, как мы показали (см.
т. 17 и т. 18, ч. II с ее сх.), точно так же от того, что она заключает в
себе действительное (актуальное) существование тела. Из всего этого
следует, что настоящее существование души и ее способность к
воображению уничтожается, как только душа перестает утверждать
настоящее существование тела. Но причиной того, что душа
перестает утверждать это существование тела, не может быть ни
сама душа (по т. 4 этой ч.), ни то обстоятельство, что перестает
существовать тело. Ибо (по т. 6, ч. II) душа утверждает тело не по
той причине, что тело начало существовать; поэтому на том же
основании она и перестает утверждать существование тела не
потому, что последнее прекратило свое существование. Причину
этого составляет (по т. 8, ч. II) другая идея, которая исключает
наличное существование нашего тела, а следовательно, и нашей
души, и которая поэтому является противной идее, составляющей
сущность нашей души.
Теорема 12.
Душа, насколько возможно, стремится воображать то, что
увеличивает способность тела к действию или благоприятствует
ей.
Доказательство. До тех пор, пока тело человеческое находится в
состоянии, заключающем в себе природу
466
какого-либо внешнего тела, человеческая душа будет смотреть на это
тело, как на существующее налицо (по т. 17, ч. II); и, следовательно
(по т. 7, ч. II), до тех пор, пока душа смотрит на какое-либо внешнее
тело, как на существующее налицо, т.е. (по сх. той же т.) воображает
его, человеческое тело находится в состоянии, заключающем в себе
природу этого внешнего тела. И потому, до тех пор, пока душа
воображает то, что увеличивает способность нашего тела к действию
или благоприятствует ей, тело находится в состояниях,
увеличивающих его способность к действию или
благоприятствующих ей (см. пост. 1), а следовательно (по т. 11), и
способность души к мышлению в это время увеличивается или
благоприятствуется. Поэтому (по т. 6 или 9) душа, насколько
возможно, стремится воображать это; что и требовалось доказать.
Теорема 13.
Когда душа воображает что-либо такое, что уменьшает
способность тела к действию или ограничивает ее, она стремится,
насколько возможно, вспоминать о вещах, исключающих
существование этого.
Доказательство. Когда душа воображает что-либо подобное,
способность души и тела уменьшается или ограничивается (как мы
доказали это в пред. т.), и тем не менее душа до тех пор будет
воображать это, пока не вообразит чего-либо другого,
исключающего наличное существование этого (по т. 17, ч. II), т.е.
(как мы только что показали) способность души и тела до тех пор
уменьшается или ограничивается, пока душа не вообразит чего-либо
иного, что исключает существование этого и что душа поэтому (по
т. 9), насколько возможно, будет стремиться вообразить или
вспомнить; что и требовалось доказать.
Королларий. Отсюда следует, что душа отвращается от
воображения того, что уменьшает или ограничивает способность ее
тела.
Схолия. Из этого мы ясно можем понять, что такое любовь и что
такое ненависть. А именно любовь есть не что иное, как
удовольствие (радость), сопровождаемое идеей внешней причины, а
ненависть — не что иное, как неудовольствие (печаль),
сопровождаемое идеей внешней причины. Далее, мы видим, что тот,
кто любит, необходимо
467
стремится иметь любимый предмет налицо и сохранять его; наоборот
— тот, кто ненавидит, стремится удалить и уничтожить предмет
своей ненависти. Но обо всем этом подробнее будет сказано
Теорема 14.
Если душа подверглась когда-нибудь сразу двум аффектам, то
впоследствии, подвергаясь какому-либо одному из них, она будет
подвергаться также и другому.
Доказательство. Если тело человеческое подверглось когда-либо
действию одновременно со стороны двух тел, то душа, воображая
впоследствии какое-либо одно из них, тотчас же вспомнит и о
другом (по т. 18, ч. II). Но воображения души (по кор. 2 т. 16, ч. II)
более указывают на аффекты нашего тела, чем на природу тел
внешних. А потому, если тело, а следовательно (по опр. 3), и душа
подверглась однажды сразу двум аффектам, то, подвергаясь
впоследствии какому-либо одному из них, она будет подвергаться
также и другому; что и требовалось доказать.
Теорема 15.
Всякая вещь может быть косвенной причиной удовольствия,
неудовольствия или желания.
Доказательство. Предположим, что душа подвергается сразу
двум аффектам, а именно одному, который ее способность к
действию не увеличивает и не уменьшает, и другому, который ее или
увеличивает, или уменьшает (см. пост. 1). Из предыдущей теоремы
ясно, что, если впоследствии душа будет возбуждена как своей
истинной причиной тем из этих аффектов, который (по
предположению) сам по себе ее способности к мышлению не
увеличивает и не уменьшает, она тотчас же подвергается и второму,
который ее способность к мышлению или увеличивает, или
уменьшает, т.е. (по сх. т. 11) она подвергнется удовольствию или
неудовольствию. И, таким образом, эта вещь будет причиной
удовольствия или неудовольствия не сама по себе, а косвенно. Точно
таким же путем легко можно показать, что такая вещь может быть
косвенно причиной желания; что и требовалось доказать.
468
Королларий. Вследствие одного того, что мы видели какую-либо
вещь в аффекте удовольствия или неудовольствия, производящей
причины которого она вовсе и не составляет, мы можем ее любить
или ненавидеть.
Доказательство. Вследствие одного этого происходит (по т. 14)
то, что душа, воображая впоследствии эту вещь, подвергается
аффекту удовольствия или неудовольствия, т.е. (по сх. т. 11) что
способность души и тела увеличивается или уменьшается и т.д., и
следовательно (по т. 12), душа является склонной к ее воображению
или (по кор. т. 13) отвращается от нее, т.е. (по сх. т. 13) любит ее или
ненавидит; что и требовалось доказать.
Схолия. Отсюда мы видим, каким образом происходит то, что мы
любим или ненавидим что-либо без всякой известной нам причины,
единственно, как говорится, из симпатии или антипатии. Сюда же
(как я покажу это в след. т.) должно отнести и те объекты, которые
причиняют нам удовольствие или неудовольствие вследствие одного
только того, что имеют что-либо сходное с объектами, обыкновенно
причиняющими нам такие аффекты. Я знаю, конечно, что авторы,
которые впервые ввели эти названия — симпатия и антипатия, —
хотели обозначить ими некоторые скрытые качества вещей 15; но тем
не менее, полагаю, нам можно подразумевать под ними также и
качества известные или явные.
Теорема 16.
Вследствие одного того, что мы воображаем, что какая-либо
вещь имеет что-либо сходное с таким объектом, который
обыкновенно причиняет нашей душе удовольствие или
неудовольствие, мы будем любить или ненавидеть эту вещь, хотя
бы то, в чем она сходна с тем объектом, и не было производящей
причиной этих аффектов.
Доказательство. То, что сходно с означенным объектом, в самом
этом объекте мы (по предположению) созерцаем под аффектом
удовольствия или неудовольствия. И потому (по т. 14), когда душа
будет воображать это, она тотчас же подвергнется тому или другому
аффекту, и следовательно, вещь, которая, как мы знаем, обладает тем
же самым, будет (по т. 15) косвенной причиной удовольствия или
неудовольствия. И следовательно (по пред.
469
кор.), хотя бы то, в чем она сходна с таким объектом, и не было
производящей причиной этих аффектов, тем не менее мы будем ее
любить или ненавидеть; что и требовалось доказать.
Теорема 17.
Если мы воображаем, что вещь, которая обыкновенно причиняет
нам неудовольствие, имеет что-либо сходное с другой вещью,
обыкновенно причиняющей нам столь же большое удовольствие, то
мы будем в одно и то же время и ненавидеть и любить ее.
Доказательство. Такая вещь (по предположению) сама по себе
составляет причину нашего неудовольствия, и (по сх. т. 13),
поскольку мы воображаем ее с таким аффектом, мы ее ненавидим;
но, поскольку мы воображаем помимо этого, что она имеет что-либо
сходное с другой вещью, обыкновенно причиняющей нам столь же
большое удовольствие, мы (по пред. т.) будем ее любить с такой же
степенью удовольствия. Следовательно, мы будем ее в одно и то же
время и любить и ненавидеть; что и требовалось доказать.
Схолия. Такое состояние души, возникающее из двух
противоположных аффектов, называется душевным колебанием,
которое поэтому относится к аффекту точно так же, как сомнение к
воображению (см. сх. т. 44, ч. II); и душевное колебание и сомнение
различаются между собой только по степени. Но должно заметить,
что в предыдущей теореме я вывел эти душевные колебания из таких
причин, которые составляют причину одного аффекта сами по себе, а
другого — косвенно. Я сделал это потому, что таким образом их
легче можно было вывести из предыдущего, а вовсе не потому,
чтобы я отрицал, что большинство душевных колебаний возникает
от объекта, составляющего производящую причину обоих аффектов.
Тело человеческое (по пост. 1, ч. II) слагается из весьма многих
индивидуумов различной природы, и потому (по акс. 1 после
леммы 3, следующей за т. 13, ч. II) со стороны одного и того же тела
может подвергаться весьма многим и различным действиям; и
наоборот, так как одна и та же вещь может находиться в различных
состояниях, то она может также и действовать на одну
470
и ту же часть тела многими, самыми различными способами. Отсюда
мы легко можем представить себе, что один и тот же объект может
быть производящей причиной многих противоположных аффектов.
Теорема 18.
Образ вещи прошедшей или будущей причиняет человеку такой
же аффект удовольствия или неудовольствия, как и образ вещи
настоящей.
Доказательство. До тех пор, пока человек находится под
действием образа какой-либо вещи, он будет смотреть на нее (по
т. 17, ч. II с ее
