1. Если мы воображаем, что кто-либо, к кому мы не

питали никакого аффекта, причиняет удовольствие предмету, нам

подобному, то мы будем чувствовать к нему любовь. Наоборот, если

воображаем, что он причиняет ему неудовольствие, будем его

ненавидеть.

477

Доказательство. Это доказывается из предыдущей теоремы

точно так же, как т. 22 из т. 21.

Королларий 2. Предмет, который нам жалко, мы не можем

ненавидеть по той причине, что его несчастье причиняет нам

неудовольствие.

Доказательство. Если бы мы могли вследствие этого ненавидеть

его, то (по т. 23) мы находили бы удовольствие в его

неудовольствии, а это противно предположению.

Королларий 3. Предмет, который нам жалко, мы будем

стремиться, насколько возможно, освободить от его несчастья.

Доказательство. То, что причиняет неудовольствие предмету,

который нам жалко, причиняет нам подобное же неудовольствие (по

пред. т.); поэтому мы будем стремиться вспоминать все то, что

уничтожает его существование, иными словами, что его разрушает

(по т. 13), т.е. мы (по сх. т. 9) будем стараться разрушить это, иными

словами, будем определяться к его разрушению, а, следовательно,

будем стремиться освободить предмет, который нам жалко, от его

несчастья; что и требовалось доказать.

Схолия 2. Такое желание или влечение к благодеянию,

возникающее вследствие того, что нам жалко предмет, которому мы

хотим оказать благодеяние, называется благоволением, которое,

следовательно, есть не что иное, как желание, возникшее из

сострадания. Впрочем, о любви и ненависти к делающему добро или

зло предмету, который мы воображаем себе подобным, см. сх. т. 22.

Теорема 28.

Мы стремимся способствовать совершению всего того, что, по

нашему воображению, ведет к удовольствию, и удалять или

уничтожать все то, что, по нашему воображению, ему

препятствует или ведет в неудовольствию.

Доказательство. Мы стремимся (по т. 12), насколько возможно,

воображать то, что ведет к удовольствию, т.е. (по т. 17, ч. II) будем

стремиться, насколько возможно, рассматривать это как находящееся

налицо, иными словами — как действительно существующее. Но

стремление или способность души к мышлению равно и

478

совместно по своей природе с стремлением и способностью тела к

действию (как это ясно следует из кор. т. 7 и кор. т. 11, ч. II).

Следовательно, мы безусловно стремимся, чтобы это существовало,

иными словами (что по сх. т. 9 одно и то же), желаем и домогаемся

этого; это — первое. Далее, если мы воображаем, что то, что мы

считаем причиной неудовольствия, т.е. (по сх. т. 13) то, что мы

ненавидим, уничтожается, мы будем чувствовать удовольствие (по

т. 20). Поэтому (по первой части этого доказательства) мы будем

стремиться уничтожить его, иными словами (по т. 13), удалить от

себя, дабы не созерцать его как находящееся налицо; это — второе.

Итак, мы стремимся и т.д.; что и требовалось доказать.

Теорема 29.

Мы будем также стремиться делать все то, на что люди *, по

нашему воображению, смотрят с удовольствием, и наоборот —

будем избегать делать то, от чего, по нашему воображению, люди

отвращаются.

Доказательство. Воображая, что люди что-либо любят или

ненавидят, мы будем вследствие этого любить это или ненавидеть

(по т. 27), т.е. (по сх. т. 13) присутствие этой вещи будет тем самым

доставлять нам удовольствие или неудовольствие. И, следовательно

(по пред. т.), мы будем стремиться делать все то, что, по нашему

воображению, другие люди любят, или на что они смотрят с

удовольствием, и т.д.; что и требовалось доказать.

Схолия. Такое стремление делать что-либо или не делать ради

того только, чтобы понравиться другим людям, называется

честолюбием, особенно в том случае, когда мы до того сильно

стремимся понравиться толпе, что делаем что-либо или не делаем с

ущербом для себя или для других; в иных случаях такое старание

обыкновенно называется любезностью. Далее удовольствие, с

которым мы воображаем действие другого, которым он старался

понравиться нам, я называю похвалою; неудовольствие же, с

которым мы отвращаемся от его действия, я называю порицанием.

__________________

* В этой и последующих теоремах должно подразумевать таких людей, к

которым мы не питаем никакого аффекта.

479

Теорема 30.

Если кто сделал что-нибудь такое, что, по его воображению,

доставляет другим удовольствие, тот будет чувствовать

удовольствие, сопровождаемое идеей о самом себе как причиной

этого удовольствия, иными словами — будет смотреть на самого

себя с удовольствием. Наоборот, если он сделал что-либо такое,

что, по его воображению, причиняет другим неудовольствие, то он

будет смотреть на самого себя с неудовольствием.

Доказательство. Кто воображает, что он причиняет другим

удовольствие или неудовольствие, тот тем самым (по т. 27) будет

чувствовать удовольствие или неудовольствие. А так как (по т. 19 и

т. 23, ч. II) человек сознает самого себя по тем состояниям, которыми

он определяется к действию, то, следовательно, тот, кто сделал что-

либо такое, что, по его воображению, причиняет другим

удовольствие, будет чувствовать удовольствие, соединенное с

сознанием самого себя как причиной этого удовольствия, иными

словами, он будет смотреть на самого себя с удовольствием, и

наоборот; что и требовалось доказать.

Схолия. Так как любовь (по сх. т. 13) есть удовольствие,

сопровождаемое идеей внешней причины, а ненависть —

неудовольствие, также сопровождаемое идеей внешней причины, то

вышеозначенные удовольствие и неудовольствие будут видами

любви и ненависти. Но так как любовь и ненависть относятся к

внешним объектам, то эти аффекты мы обозначим другими

названиями, именно: удовольствие, сопровождаемое идеей внешней

причины, мы будем называть гордостью, а противоположное ему

неудовольствие — стыдом; при этом должно подразумевать тот

случай, когда удовольствие или неудовольствие возникает

вследствие того, что человек уверен, что его хвалят или порицают. В

иных случаях я буду называть удовольствие, сопровождаемое идеей

внешней причины самодовольством, а противоположное ему

неудовольствие — раскаянием. Далее, так как (го кор. т. 17, ч. II)

может случиться, что удовольствие, которое кто-либо, по его

воображению, причиняет другим, будет лишь воображаемым, и так

как (по т. 25) каждый старается воображать о себе все то, что, по его

воображению, доставляет ему удовольствие, то легко мо-

480

жет случиться, что гордец будет объят самомнением и станет

воображать, что он всем приятен, между тем как он всем в тягость.

Теорема 31.

Если мы воображаем, что кто-либо любит, желает или

ненавидит что-либо такое, что мы сами любим, желаем или

ненавидим, то тем постояннее мы будем это любить и т.д. Если

же воображаем, что он отвращается от того, что мы любим, или

наоборот, то будем испытывать душевное колебание.

Доказательство. Вследствие одного того, что кто-либо, по

нашему воображению, что-нибудь любит, мы сами будем любить это

(по т. 27). Но по предположению мы и без того любим это.

Следовательно, для любви прибавляется еще новая причина, ей

благоприятствующая, и потому то, что мы любим, мы будем любить

вследствие этого тем постояннее. Далее, воображая, будто кто-либо

чувствует к чему-нибудь отвращение, мы сами будем избегать этого

(по той же т.). Если же предположим, что мы в то же самое время

любим это, то, значит, мы в то же самое время будем к одному и

тому же относиться и с любовью и с отвращением, иными словами

(по сх. т. 17), будем колебаться; что и требовалось доказать.

Королларий. Отсюда и из т. 28 этой части следует, что всякий

стремится, насколько возможно, к тому, чтобы каждый любил то, что

он сам любит, и ненавидел, что он ненавидит. Отсюда слова поэта *.

Будем и страх и надежду делить, коль любим друг друга,

Сердце железное лишь любит другим вперекор.

Схолия. Такое стремление к тому, чтобы каждый одобрял то, что

мы любим или ненавидим, есть в действительности честолюбие (см.

сх. т. 29). Отсюда мы видим, что каждый из нас от природы желает,

чтобы другие жили по-нашему. А так как все одинаково желают того

же, то все одинаково служат друг другу препятствием и, желая того,

чтобы все их хвалили или любили, становятся друг для друга

предметом ненависти.

__________________

* Ovidii, Amores (Овидий, Песни любви), II, 19, V. 4, 5.

481

Теорема 32.

Если мы воображаем, что кто-либо получает удовольствие от

чего-либо, владеть чем может только он один, то мы будем

стремиться сделать так, чтобы он не владел этим.

Доказательство. Вследствие одного того, что кто-либо, по

нашему воображению, получает удовольствие от чего-либо, мы сами

(по т. 27 с ее 1-м кор.) будем любить это и искать от него

удовольствие. Но (по предположению) этому удовольствию, но

нашему воображению, препятствует то, что таким предметом владеет

другой. Поэтому (по т. 28) мы будем стремиться, чтобы он не владел

им; что и требовалось доказать.

Схолия. Итак, мы видим, что природа людей по большей части

такова, что к тем, кому худо, они чувствуют сострадание, а кому

хорошо, тому завидуют и (по пред. т.) тем с большею ненавистью,

чем больше они любят что-либо, что воображают во владении

другого. Далее, мы видим, что из того же самого свойства

человеческой природы, по которому люди являются

сострадательными, вытекает также и то, что они завистливы и

честолюбивы. Если мы захотим, наконец, обратиться к опыту, то

найдем, что и он учит тому же самому, особенно, если мы обратим

внимание на первые годы нашей жизни. Мы найдем, что дети, тело

которых постоянно находится как бы в равновесии, смеются или

плачут потому только, что видят, что другие смеются или плачут;

далее, как только они видят, что другие что-либо делают, тотчас же

желают и сами подражать этому и, наконец, желают себе всего, в

чем, по их воображению, находят удовольствие другие. Происходит

это именно вследствие того, что образы вещей, как мы сказали, суть

самые состояния человеческого тела, иными словами — аффекты,

которым тело человеческое подвергается со стороны внешних

причин и которыми оно располагается к тому или другому действию.

Теорема 33.

Если мы любим какой-либо подобный нам предмет (res), то мы

стремимся, насколько возможно, сделать так, чтобы и он нас

любил.

482

Доказательство. Предмет, который мы любим, мы стремимся,

насколько возможно, воображать преимущественно перед другими

(по т. 12). Таким образом, если этот предмет подобен нам, то (по

т. 29) мы будем стремиться доставлять удовольствие ему

преимущественно перед другими, иными словами, будем стремиться,

насколько возможно, сделать так, чтобы любимый нами предмет

подвергался удовольствию, сопровождаемому идеей о нас, т.е. (по

сх. т. 16) сделать так, чтобы ион нас любил; что и требовалось

доказать.

Теорема 34.

Чем более аффект, который, по нашему воображению, питает к

нам любимый нами предмет, тем более мы будем гордиться.

Доказательство. Мы стремимся (по пред. т.), насколько

возможно, к тому, чтобы любимый нами предмет и нас в свою

очередь любил, т.е. (по сх. т. 13) чтобы любимый нами предмет

подвергался удовольствию, сопровождаемому идеей о нас. Поэтому,

чем большему удовольствию подвергается, по нашему воображению,

любимый нами предмет благодаря нам, тем более поддерживается

это стремление, т.е. (по т. 11 с ее сх.) тем большему удовольствию

мы подвергаемся. Но если мы чувствуем удовольствие вследствие

того, что причинили удовольствие другому, подобному нам, то мы

смотрим на самих себя с удовольствием (по т. 30). Следовательно,

чем более тот аффект, который, по нашему воображению, питает к

нам любимый нами предмет, тем с большим удовольствием мы

будем смотреть на самих себя, иными словами (по сх. т. 30), тем

более будем гордиться; что и требовалось доказать.

Теорема 35.

Если кто воображает, что любимый им предмет находится с

кем-либо другим в такой же или еще более тесной связи дружбы,

чем та, благодаря которой он владел им один, то им овладеет

ненависть к любимому им предмету и зависть к этому другому.

483

Доказательство. Чем большую любовь питает к человеку, по его

воображению, любимый им предмет, тем более будет он (по пред. т.)

гордиться, т.е. (но сх. т. 30) тем больше будет чувствовать

удовольствие. Поэтому (по т. 28) он