показано,
что она обещает всем людям и что она гарантирует том, которые хотят
[Затем идут длиннейшие рассуждения о том, что католическая церковь
обещает всем людям истинное и вечное блаженство и не только обещает, но
и действительно выполняет свои обещания.]
Чтобы легче признать все это 336, обратитесь прежде всего к самому
себе и исследуйте Вашу душу. Ибо, если Вы должным образом
исследуете ее, то Вы найдете, что она мертва. Вы вращаетесь среди
движущейся материи так, как если бы движущая причина
отсутствовала или была бы ничем. Та религия, которую Вы вводите,
есть религия тел, а не религия душ, и в любви к ближнему Вы
заботитесь о таких действиях, которые необходимы для сохранения
индивида и для продолжения рода, тогда как тем действиям, которые
ведут нас к познанию творца и к любви к нему, Вы не уделяете почти
никакой заботы. Но Вы и всех других считаете такими же мертвыми,
как и Вы сами, отрицая за всеми свет благодати на том основании, что
сами не испытали его. И Вы считаете, что не существует никакой
другой достоверности, кроме достоверности демонстративной, не зная
достоверности веры, превосходящей все демонстративные
доказательства. Однако сколь узкими пределами ограничивается Ваша
демонстративная достоверность! Исследуйте, пожалуйста, все Ваши
демонстративные доказательства и приведите мне хотя бы одно,
которое бы могло объяснить, каким образом соединяются мышление и
протяжение или каким образом движущий принцип соединяется с
движущимся телом. Но зачем мне просить у Вас демонстративных
доказательств этих проблем, когда Вы не сможете дать мне даже
более или менее вероятного объяснения всего этого? Отсюда
происходит то, что Вы не способны без помощи [произвольных]
предположении объяснить чувство удовольствия и почали или
волнения, любви и ненависти. И, таким образом, вся Декартова
философия, как бы тщательно она ни была исследована и
реформирована Вами, не может мне демонстративно объяснить хотя
бы одно такое явление, а именно: каким образом удар материи о
материю перципируется (постигается) душой, соединен-
619620
ной с материей? Да и о самой материи разве Вы 337 даете нам какоенибудь другое знание, кроме математического рассмотрения
количества относительно фигур, применимость которых к какому бы
то ни было роду частиц все еще не доказана иначе, как чисто
гипотетически? Но что может быть более чуждым разуму, чем
отрицание божественного слова на том основании, что оно
противоречит человеческим доказательствам, сделанным посредством
гипотез? И как можете Вы 338, не будучи в состоянии понять даже того
состояния тела, через посредство которого душа перципирует
(постигает, воспринимает) телесные объекты, — как можете Вы тем
не менее высказывать суждение о том состоянии тела, которое после
преображения тленного в нетленное снова будет соединено с душой?
Я твердо убежден в том, что найти новые принципы, объясняющие
природу бога, души и тела, — это значит найти фиктивные принципы,
ибо даже разум учит тому, что божественному провидению
противоречило бы такое положение вещей, если бы истинные
принципы относительно упомянутых предметов были скрыты от
наиболее святых людей в течение целых тысячелетий, для того чтобы
впервые в наше время они были открыты людьми, даже не
достигшими совершенства в моральных добродетелях. Более того, я
считаю, что только те принципы относительно бога, души и тела
являются истинными, которые с самого начала сотворенных вещей
вплоть до настоящего дня сохраняются в одной и той же неизменной
организации — в государстве бога 339. Относительно первых учителей
такого рода принципов старец, побудивший святого Юстина перейти
от мирской философии к философии христианской, говорит, что это
были «древнейшие философы, блаженные, праведные, дорогие богу,
говорившие по вдохновению от святого духа и предсказавшие такие
события, которые впоследствии действительно наступили».
Принципы, выдвинутые такого рода философами и переданные нам
путем непрерывной преемственности через людей им подобных,
принципы, которые и теперь очевидны для всякого, кто ищет их
правильным разумом, я и считаю единственно истинными
принципами, где истинность доктрины доказывается святостью
жизни.
Изучайте принципы и догматы этой философии не у врагов ее и не
у тех ее прихвостней, которые уподоб-
620621
ляются мертвецам по своей испорченности или малым детям по
своему невежеству, но у ее лучших представителей, совершенных в
своей мудрости, дорогих богу и, вероятно, уже теперь причастных
вечному блаженству. И Вы должны будете признать, что
совершенный христианин является совершенным философом, хотя бы
это была только какая-нибудь старуха или служанка, погруженная в
грязную и низкую работу, или невежественный (по мнению света)
бедняк, добывающий себе пропитание стиркой старых лоскутьев. И
Вы воскликнете вместе со святым Юстином: «Вот единственная
надежная и полезная философия!» Если Вам будет угодно, я охотно
возьму на себя труд показать Вам противоречивость и
недостоверность всего того, в чем Ваши учения уступают нашим, хотя
я желал бы, чтобы Вы, признав в Ваших учениях те или другие
ошибки перед лицом той очевидности, которая присуща нашему
учению, сделали бы себя учеником упомянутых выше учителей и
среди первых плодов Вашего раскаяния преподнесли бы богу
опровержение Ваших заблуждений, признанных Вами самими через
озарение Вас божественным светом, дабы, если Ваши первые
сочинения отвратили от истинного познания бога тысячу душ,
отречение от них, подтвержденное Вашим собственным примером,
могло бы возвратить богу целые миллионы вслед за Вами, как за
новым Августином. От всего своего сердца молю о такой благодати
для Вас. Будьте здоровы.
[Флоренция, 1675 г.]
ПИСЬМО 68 340
Благороднейшему и ученейшему
мужу Генриху Ольденбургу
от Б. д. С.
Благороднейший и славнейший господин!
В то время, когда пришло письмо Ваше от 22 июля, я был в
Амстердаме, куда я отправился с намерением сдать в печать ту книгу,
о которой я Вам писал 341. Пока я был занят этим делом,
распространился слух, что я уже печатаю какую-то книгу о боге и что
в этой книге я пытаюсь доказать, что никакого бога не существует.
621622
этот был многими принят с доверием. Это послужило поводом для
некоторых теологов (быть может, авторов этого слуха) обратиться с
жалобой на меня к принцу 342 и к городским властям. Кроме того,
тупоголовые картезианцы, так как они считаются благожелательно
настроенными по отношению ко мне, чтобы отвести от себя это
подозрение, не переставали и не перестают повсюду поносить мои
мнения и мои сочинения. Узнав все это от заслуживающих доверия
людей, утверждавших вместе с тем, что теологи повсюду строят мне
козни, я решился отложить подготовлявшееся мною издание до тех
пор, пока не выяснится, какой оборот примет все это дело, имея в
виду сообщить Вам то решение, которое я тогда приму. Однако
положение, по-видимому, ухудшается со дня на день, и я все еще не
решил, что предприму.
Между тем я не хотел откладывать далее мой ответ на Ваше
письмо, и прежде всего я приношу глубокую благодарность за Ваше
весьма дружеское предостережение, относительно которого я хотел
бы получить более подробное объяснение, чтобы знать, каковы, по
Вашему мнению, те учения, которые могли бы показаться
подрывающими религиозную добродетель. Ибо я считаю, что все то,
что представляется мне согласным с разумом, в высшей степени
полезно для добродетели. Далее, я хотел бы, если только это не будет
для Вас обременительно, чтобы Вы указали мне те места
«Богословско-политического трактата», которые вызвали недоумение
среди ученых мужей. Ибо я хочу снабдить этот трактат некоторыми
пояснительными примечаниями и, если возможно, рассеять
существующие на его счет предубеждения 343. Будьте здоровы.
[Гаага, сентябрь 1675 г.]
ПИСЬМО 69 344
Ученейшему господину
Ламберту ван Вельтгюйзену
от Б. д. С.
Превосходнейший и славнейший господин!
Я весьма удивляюсь тому, что наш Ни?устад 345 говорил, будто я
замышляю [написать] опровержение тех сочинений, которые были
изданы против моего «Трактата» 346, и что я предполагаю дать
опровержение Вашего ману-
622623
скрипта 347, ибо я знаю, что я никогда не имел в мыслях опровергать
кого-нибудь из моих противников: до такой степени все они казались
мне недостойными того, чтобы я отвечал им. Насколько помнится, я
говорил господину Ни?устаду только одно: что я намереваюсь
снабдить примечаниями некоторые более темные места означенного
«Трактата» 348 и приложить к этим примечаниям — если только Вы
согласитесь на это — Ваш манускрипт вместе с моим ответом на него.
На это я и просил его спросить у Вас согласия, добавив, что, в случае
если бы Вы воспротивились этому на том основании, что некоторые
места в моем ответе выражены слишком резко, я уполномочиваю Вас
исправить или вычеркнуть такого рода места. Я нисколько не сержусь
на господина Ни?устада, но хотел только изложить Вам это дело так,
как оно есть, для того чтобы, в случае если я не получу от Вас
просимого мною согласия, показать Вам по крайней мере, что я
отнюдь не хотел опубликовать Ваш манускрипт против Вашей воли.
И хотя я думаю, что это можно было бы сделать без малейшего
ущерба для Вашей репутации — если только не подписывать Вашего
имени, — однако я ничего не предприму до тех пор, пока Вы не
дадите мне разрешения на его опубликование.
Но, признаться, Вы доставили бы мне еще большее удовольствие,
если бы Вы изложили письменно те аргументы, которые, как Вы
думаете, Вы можете выставить против моего «Трактата», и
присоединили бы их к Вашему манускрипту. Относительно этого я и
обращаюсь к Вам с убедительнейшей просьбой. Ничьи аргументы я не
рассмотрел бы так охотно, как Ваши, ибо я знаю, что Вами руководит
одно лишь стремление к истине, и мне известна необычайная
искренность Вашей души 349. А посему я снова и снова прошу Вас не
отказаться взять на себя этот труд. Глубоко уважающий Вас
Б. де Спиноза.
[Гаага, осень 1675 г.]
623624
ПИСЬМО 70 360
Превосходнейшему и проницательнейшему
философу В. д. С.
от г. Г. Шуллера,
доктора медицины.
Ученейший и превосходнейший господин,
глубокоуважаемый покровитель (fautor)!
Я надеюсь, что до Вас дошло мое последнее письмо с
приложенным к нему опытом анонимного лица и что Вы находитесь в
таком же добром здоровье, как и я. В течение трех месяцев я не
получал ни одного письма от нашего Чирнгауса и уже делал было
печальное предположение, что при переезде из Англии во Францию с
ним случилось какое-нибудь несчастье. Но теперь, получив от него
письмо и полный радости, я считаю своим долгом — согласно
желанию самого Чирнгауса — поделиться этим известием с Вами и
передать Вам вместе с его сердечным приветом, что он благополучно
прибыл в Париж, что он встретился там с господином Гюйгенсом, как
мы ему советовали, и всячески старался приспособиться к его образу
мыслей, так что Гюйгенс составил себе о нем весьма высокое мнение.
Чирнгаус сказал ему, что Вы рекомендовали ему познакомиться с
Гюйгенсом и что Вы весьма высоко ставите его личность. Это очень
обрадовало господина Гюйгенса, и он ответил, что он в такой же мере
ценит Вас и что он недавно получил от Вас «Богословскополитический трактат», который там многими высоко ценится, так что
часто приходится слышать вопрос о том, не напечатаны ли еще какиенибудь сочинения того же автора. На это Чирнгаус ответил, что ему
неизвестны никакие другие сочинения, кроме геометрических
доказательств I и II частей Декартовых «Начал». Помимо этих
замечаний Чирнгаус ничего больше не рассказывал о Вас; поэтому он
надеется, что и то, что он сообщил о Вас, не будет для Вас неприятно.
Недавно Гюйгенс пригласил к себе нашего Чирнгауса и сообщил
ему, что господин Кольбер 351 ищет для своего сына какого-нибудь
знающего преподавателя математики и что, если такого рода
деятельность улыбается Чирнгаусу, он может устроить его на это
624625
некоторое время на размышление, объявил в конце концов, что готов
взяться за это дело. Гюйгенс принес ему ответ, что предложение его
весьма понравилось господину Кольберу, особенно
