и вкусили

превосходство науки. Поэтому счастье и спокойствие того, кто

развивает естественный разум, и по мнению Соломона, больше всего

зависят не от власти счастья (т.е. внешней помощи божьей), но от

внутренней добродетели (или внутренней помощи божьей), именно

потому, что он больше всего сохраняет себя бодрствованием,

деятельностью и хорошим размышлением. Наконец, никоим образом

нельзя здесь обойти место у Павла, которое находится в гл. 1, ст. 20,

Посл. к римл, , где (по переводу Тремеллия 31 с сирийского текста) он

говорит так: «Ведь тайны бога усматриваются разумом от создания

мира в творениях его, а также сила и божественность его, которая

вечна, так что они лишены отговорок». Этим он довольно ясно

показывает, что каждый при помощи естественного света ясно

понимает силу и вечную божественность бога, из которой люди могут

узнать и вывести то, что им должно отыскивать или чего должно

избегать; потому он и заключает, что все лишены отговорок и не

могут извинять себя незнанием; это, конечно, они могли бы сделать,

если бы он говорил о сверхъестест-

__________________

* «Мезима» означает собственно мышление, обсуждение и бдительность.

7374

венном свете и о плотском страдании и воскресении Христа и пр. И

потому несколько ниже, в ст. 24, он так продолжает: «поэтому предал

их бог в нечистых похотях сердца их», и пр. до конца главы; в этих

стихах он описывает пороки невежества и рассказывает о них, как о

наказании за невежество. Это вполне согласуется с той притчей

Соломона в гл. 16, ст. 22, которую мы уже цитировали, именно: «и

наказание глупцам есть глупость». Поэтому неудивительно, если

Павел говорит, что делающим зло нет извинения. Ибо, смотря по

тому, как каждый сеет, так он и жать будет; из зла, если оно мудро не

исправляется, необходимо следует зло, а из добра, если оно

сопровождается душевной твердостью— добро. Таким образом,

Писание безусловно рекомендует естественный свет и естественный

божественный закон. Этим я и заканчиваю то, что предположил

сделать в этой главе.

ГЛАВА V

ОБ ОСНОВАНИИ, ПОЧЕМУ БЫЛИ УСТАНОВЛЕНЫ

РЕЛИГИОЗНЫЕ ОБРЯДЫ,

И О ВЕРЕ В ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ, ИМЕННО:

НА КАКОМ ОСНОВАНИИ И КОМУ ОНА НЕОБХОДИМА

В предыдущей главе мы показали, что божественный закон,

делающий людей истинно блаженными и научающий истинной

жизни, есть общий для всех людей; мы даже так его вывели из

человеческой природы, что его должно, считать врожденным

человеческой душе и как бы написанным в ней. А так как религиозные

обряды, по крайней мере те, которые указываются в Ветхом завете,

были установлены только для евреев и были так приноровлены к их

государству, что они по большей части могли исполняться всем

обществом, а не отдельным человеком, то несомненно, что они не

относятся к божественному закону, а стало быть, и ничего не дают для

блаженства и добродетели; они касаются только избрания евреев, т.е.

(на основании показанного нами в третьей главе) только временного

благополучия тела и спокойствия государства; вследствие этого они

только при целости их государства и могли быть пригодны. Стало

быть, если они

7475

в Ветхом завете и относятся к закону божьему, то это сделано только

потому, что они были установлены вследствие откровения или на

данном в откровении основании. Но так как разумное обоснование,

хотя бы и в высшей степени солидное, не очень ценится у

обыкновенных богословов, то мне хочется здесь подкрепить только

что сказанное авторитетом Писания, а потом для большей ясности

показать, на каком основании и каким образом религиозные обряды

способствовали укреплению и сохранению государства иудеев. Исайя

учит как нельзя яснее, что божественный закон, принимаемый в

безусловном смысле, означает тот всеобщий закон, который состоит в

истинном образе жизни, а не в религиозных обрядах. В самом деле, в

гл. 1, ст. 10, пророк призывает свой народ выслушать от него

божественный закон; из него он сперва выключает все роды

жертвоприношений и все праздники, а потом научает самому закону

(см. ст. 16, 17) и полагает его в немногом, именно: в чистоте духа,

упражнении или навыке в добродетели или хороших действиях и,

наконец, в оказании помощи неимущему. Не менее ясное

свидетельство находится и в псалме 40, ст. 7, 9; здесь псалмопевец

обращается к богу: «Жертву и дары не восхотел, уши ты мне

проткнул *, всесожжения и жертвы за грех ты не требовал; волю твою

исполнить, мой боже, я хотел, ибо закон твой — в моем сердце».

Следовательно, он называет божьим законом только тот закон,

который написан в сердце или душе. Он исключает из него

религиозные обряды, ибо они хороши не по природе, а только

вследствие установления, и, стало быть, они не написаны в душах.

Кроме этого, находятся еще другие места в Писании,

свидетельствующие о том же; но достаточно и этих двух,

приведенных мною. А что религиозные обряды нисколько не

способствуют блаженству, но касаются только временного

благополучия государства, — это также ясно из самого Писания. Оно

за религиозные обряды обещает лишь удобства и удовольствия для

тела, блаженство же — только за всеобщий божественный закон. Ведь

в пяти книгах, называемых обыкновенно Моисеевыми, ничего

другого, как мы выше сказали, не обещается, кроме этого временного

благополучия, т.е. почестей или славы, побед, богатств, удовольствий

и здоровья, и хотя те пять книг,

__________________

* Выражение для обозначения понимания.

7576

кроме религиозных обрядов, содержат в себе много моральных

предписаний, однако последние не излагаются в Пятикнижии как

моральные правила, общие для всех людей, но как заповеди, весьма

приноровленные к пониманию и характеру только еврейской нации,

поэтому они имеют в виду пользу одного государства. Например,

Моисей не учит иудеев не убивать и не красть, как учитель и пророк,

но приказывает это как законодатель и владыка; он ведь не

подкрепляет правил доводами разума, но присоединяет к приказаниям

наказание, которое, как опыт достаточно подтвердил, может и должно

меняться, смотря по характеру каждой нации. Точно так же и заповедь

не прелюбодействовать касается пользы только общества и

государства, потому что, если бы она желала научить моральному

правилу, которое имело бы в виду не одну пользу общества, но и

душевный покой и истинное блаженство каждого, тогда она осудила

бы не только внешнее действие, но и самое вожделение души, как это

сделал Христос, учивший только всеобщим правилам (см. Матф.,

гл. 5, ст. 28); по этой причине Христос обещает награду духовную, а

не телесную, как Моисей. Ибо Христос был послан, как я сказал, не

ради сохранения государства и установления законов, но только для

научения всеобщему закону. Отсюда легко понять, что Христос

нимало не отменял Моисеева закона, так как Христос никаких новых

законов не хотел вводить в общественную жизнь и не заботился ни о

чем другом, кроме как научить моральным правилам и отличить их от

государственных законов. Он это делал главным образом вследствие

невежества фарисеев, думавших, что тот ведет блаженную жизнь, кто

защищает права государства или Моисеев закон; между тем

последний, как мы сказали, имел отношение только к государству и

служил не столько к научению евреев, сколько к их принуждению. Но

возвратимся к нашему намерению и приведем другие места Писаний,

в которых за [исполнение] религиозных обрядов не обещается ничего,

кроме телесных удобств, а блаженство обещается только за всеобщий

божественный закон. Из пророков никто яснее Исайи не учил этому.

Он в гл. 58, после того как осудил лицемерие, рекомендует свободу и

любовь к себе самому и ближнему, обещая за это следующее: «Тогда

появится, как заря, свет твой, и здоровье твое быстро расцветет, и

пойдет перед тобой справедливость твоя, и слава божья

7677

приложит тебя» *, и пр. Потом он также рекомендует праздник

субботы, за усердное соблюдение которой он обещает следующее:

«Тогда будешь радоваться с богом ** и я, как коня, посажу *** тебя

на высотах земли и сделаю, что ты вкусишь наследия Иакова, отца

твоего, как уста Иеговы изрекли». Итак, мы видим, что пророк

обещает за свободу и любовь здоровый ум в здоровом теле, а также и

славу божью после смерти; за религиозные же обряды обещает только

безопасность государства, благоденствие и телесное счастье. В

псалмах 15 и 24 нет никакого упоминания о религиозных обрядах, но

только о нравственных правилах, ибо в них говорится только о

блаженстве и только оно предлагается, хотя и иносказательно. Ибо

несомненно, что там под горой бога и его шатрами и обитанием в них

разумеется блаженство и спокойствие духа, а не Иерусалимская гора и

не скиния Моисея; эти места ведь никем не были обитаемы и

находились в управлении только тех, кто был из колена Левин. Далее,

все те изречения Соломона, которые я привел в предыдущей главе,

также обещают истинное блаженство только за воспитывание разума

и мудрости, потому именно, что благодаря ей наконец будет понят

страх божий и найдено будет познание бога. А что евреи после

разрушения их государства не обязаны исполнять религиозные

обряды, это ясно из Иеремии, который в том месте, где он видит и

предсказывает предстоящее опустошение города, говорит, что «бог

тех только любит, которые знают и понимают, что он творит милость,

суд и правду в мире; и потому в будущем только знающие это будут

признаны достойными похвалы» (см. гл. 9, ст. 23). Иеремия как бы

хотел сказать, что бог после опустошения города ничего особенного

не требует от иудеев и не добивается от них в будущем ничего, кроме

следования естественному закону, обязательному для всех смертных.

Кроме того, и Новый завет вполне подтверждает то же самое. В нем

ведь, как мы сказали, преподаются только нравственные правила, и за

соблюдение их обещается царство небесное; религиозные же обряды

апостолы упразднили, после того как еван-

__________________

* Гебраизм, означающий время смерти: «приложиться к своему народу»

— значит «умереть», см. Быт. гл. 49, ст. 29, 33.

** Значит «честно радоваться», как по-голландски говорится met god en

met eere.

*** Означает господство, подобно сдерживанию лошади уздой.

7778

гелие стало проповедоваться и другим народам, которые были

связаны правом другого государства. Что же касается того, что

фарисеи после падения государства сохранили обряды или по крайней

мере большую их часть, то это они сделали более из враждебного

чувства к христианам, нежели из желания угодить богу. Ибо после

первого разрушения города 32, когда евреев пленниками отвели в

Вавилон, они тотчас стали пренебрегать религиозными обрядами, так

как в то время, насколько мне известно, они не были разделены на

секты; даже более: они отвергли весь Моисеев закон и предали

забвению права своего отечества, как совершенно излишние, и начали

смешиваться с другими народами, как довольно ясно видно из книг

Ездры и Неемии. Поэтому не подлежит сомнению, что иудеи и после

разрушения государства придерживались Моисеева закона не более,

чем до возникновения их союза и государства; ведь, пока они до

исхода из Египта 33 жили среди других народов, у них не было

никаких особенных законов и они не были связаны никаким правом,

кроме естественного, а также, без сомнения, и правом того

государства, в котором они жили, поскольку это право не

противоречило естественному божественному закону. А что

патриархи приносили жертвы богу, то, полагаю, это они делали затем,

чтобы более расположить к благоговению свой дух, с детства

приученный к жертвоприношениям; ведь со времен Еноса 34 все люди

вполне привыкли к жертвоприношениям, так что последние больше

всего возбуждали благоговение в людях. Следовательно, патриархи

научились приносить жертву богу не вследствие повеления какогонибудь божественного права или общих оснований божественного

закона, но лишь вследствие обычая того времени; если они и делали

это по чьему-нибудь наказу, то наказ этот был не чем иным, как

правом того государства, в котором они