этой причине мы отвергаем эту мысль

Маймонида как вредную, бесполезную и нелепую.

Далее, что касается предания фарисеев, то мы уже выше сказали,

что оно неустойчиво; авторитет же римских пап нуждается в более

ярком свидетельстве, и я бракую его именно по этой причине. Ибо

если бы нам могли показать его на основании самого Писания так же

верно, как некогда могли первосвященники иудеев, то меня это

нисколько не разубедило бы в том, что между римскими папами

бывали еретики и нечестивцы, как некогда между первосвященниками

евреев находили еретиков и нечестивцев, достигших неблаговидными

средствами первосвященнического сана; а ведь на основании

повеления Писания им принадлежала высшая власть (potestas)

толковать закон (см. Второзаконие, гл. 17, ст. 11, 12, и гл. 33, ст. 10, и

Малах., гл. 2, ст. 8). Но так как нам не показывают никакого такого

свидетельства, то авторитет их остается довольно подозрительным; и,

чтобы кто-нибудь,

124125

увлекшись примером первосвященника евреев, не подумал, что

католическая религия также нуждается в первосвященнике,

приходится заметить, что законы Моисея необходимо нуждались для

своего сохранения в каком-нибудь общественном авторитете, потому

что они были публичным правом отчизны. Ведь если бы каждый имел

свободу толкования общественного права по своему усмотрению, то

ни одно государство не могло бы устоять, но вследствие именно этого

тотчас распалось бы, а общественное право стало бы частным. Но

основание религии совершенно другое. Ибо, так как она состоит не

столько во внешних действиях, сколько в душевной простоте и

правдивости, она не есть предмет ни какого-либо права, ни

общественного авторитета. Ведь душевная простота и правдивость ни

властью законов, ни общественным авторитетом не навязываются

людям, и, безусловно, никто не может быть принужден силой или

законами сделаться блаженным, но для этого требуется благочестивое

и братское увещание, хорошее воспитание, а больше всего —

собственное и свободное суждение. Следовательно, так как верховное

право свободно судить даже о религии есть у каждого и нельзя

понять, чтобы кто-либо мог поступиться этим правом, то у каждого,

следовательно, будет также верховное право и высший авторитет

свободно судить о религии и, следовательно, объяснять и толковать ее

себе. Ибо высший авторитет в толковании законов и высшее суждение

об общественных делах принадлежат властям (magistratus) только

потому, что они относятся к общественному праву, а не вследствие

какой другой причины; стало быть, по той же причине будет у

каждого и высший авторитет в объяснении религии и в суждении о

ней, а именно: потому, что это относится к праву каждого человека.

Итак, из авторитета еврейского первосвященника в толковании

отечественных законов не только нельзя заключить об авторитете

римского папы в толковании религии, но, наоборот, отсюда легче

заключить, что каждый человек полностью имеет [такой авторитет]. А

отсюда мы можем показать также, что наш метод толкования Писания

есть наилучший. Ибо, так как высший авторитет в толковании

Писания есть у каждого, следовательно, ничто не должно быть

нормой при толковании [Писания], кроме естественного света, общего

всем. Какой-либо сверхъестественный свет и какой-либо внешний

125126

авторитет [не могут служить такой нормой]. [Этот метод] не должен

быть также настолько труден, чтобы с ним могли управиться только

самые остроумные философы, но должен быть приспособлен к

естественному и обыкновенному уму и способностям людей, каким

является, как мы доказали, наш метод. Мы ведь видели, что те

трудности, которые он теперь в себе содержит, произошли от

человеческой беспечности, а не от природы метода.

ГЛАВА VIII,

В КОТОРОЙ ПОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО ПЯТИКНИЖИЕ

И КНИГИ ИИСУСА НАВИНА, СУДЕЙ,

РУФИ, САМУИЛА И ЦАРЕЙ НЕ СУТЬ ОРИГИНАЛЫ.

ЗАТЕМ ИССЛЕДУЕТСЯ: БЫЛИ ЛИ ВСЕ ОНИ НАПИСАНЫ

МНОГИМИ АВТОРАМИ ИЛИ ОДНИМ ТОЛЬКО

И КЕМ ИМЕННО?

В предыдущей главе мы рассуждали об основаниях и принципах

познания Священного Писания и показали, что они суть не что иное,

как правдивая его история. Но хотя эта история в высшей степени

необходима, однако древние не радели о ней, или если они кое-какую

[историю] и написали или передали, то она с течением времени

потерялась, и, следовательно, большая часть оснований и принципов

этого познания погибла. Это было бы еще терпимо, если бы потомки

держались в правильных границах и то немногое, что они получили

или нашли, передавали своим преемникам добросовестно, а не

выдумывали бы новшеств из собственной головы. Вследствие этого

история Писания осталась не только несовершенной, но и ошибочной,

т.е. основы познания Писания не только недостаточны для того, чтобы

на основании их можно было воссоздать целое, но и неверны.

Исправление их и устранение общих предрассудков теологии

относится к цели моего труда. Опасаюсь, однако, не слишком ли

поздно я приступаю к этому; дело ведь почти уже дошло до того, что

люди не допускают исправлений в этом отношении, но упорно

защищают то, что приняли под видом религии; и только у весьма

немногих (сравнительно с остальными) осталось, по-видимому,

некоторое место для разума, до того широко эти предрассудки

охватили человеческий ум.

126127

Всеми силами, однако, постараюсь сделать опыт и доведу его до

конца, так как нет оснований считать это дело совершенно

безнадежным.

Но, чтобы показать ото по порядку, я начну с предрассудков

относительно истинных авторов священных книг и прежде всего об

авторе Пятикнижия. Таковым почти все считали Моисея. Фарисеи

даже до того упорно это отстаивали, что считали еретиком того, кто

оказывался иного мнения. И по этой причине Абен-Езра, человек

свободного ума и незаурядной эрудиции, из всех, кого я читал,

первый, обративший внимание на этот предрассудок, не осмелился

открыто высказать свою мысль, но посмел только указать на это в

довольно темных словах. Я не побоюсь представить здесь это яснее и

показать самый предмет очевидным образом. Итак, слова Абен-Езры,

которые имеются в его комментариях на Второзаконие, суть

следующие: «За Иорданом и проч., лишь только уразумеешь тайну

двенадцати — и Моисей написал также закон. И ханаанеин тогда был

на земле; на горе божией будет открыто; потом также вот постель его

— постель железная; тогда узнаешь истину». По этим немногим

словам он указывает и вместе с тем доказывает, что не Моисей был

тот, кто написал Пятикнижие, но кто-то другой, живший долго спустя,

и, наконец, что книга, написанная Моисеем, была другая. Чтобы

показать это, он, говорю я, отмечает: 1) самое предисловие

Второзакония, которое Моисеем, не переходившим Иордана, не могло

быть написано, отмечает, 2) что вся книга Моисея была очень ясно

написана только по окружности одного алтаря (см. Второзаконие,

гл. 27, и Иис. Пав., гл. 8, ст. 37 и пр.), который по отзыву раввинов

состоял только из двенадцати камней; из этого следует, что книга

Моисея была гораздо меньшего объема, нежели Пятикнижие.

Думается, говорю, что [именно] это хотел этот автор обозначить через

«тайну двенадцати», если только он не разумел, может быть, те

двенадцать проклятий, которые содержатся в вышеуказанной главе

Второзакония. Про них он, может быть, думал, что они не были

написаны в книге Закона, и именно по той причине, что Моисей,

кроме написания Закона, еще приказывает левитам провозгласить те

проклятия, чтобы обязать народ клятвой к сохранению писаных

законов. Или, может быть, он имел в виду последнюю главу

Второзакония о смерти Моисея, потому

127128

что глава состоит из двенадцати стихов. Но это и то, что кроме этого

предполагают иные, нет надобности разбирать здесь более тщательно.

Потом он замечает, 3) что в гл. 31, ст. 9, Второзакония говорится: «И

написал Моисей закон». Эти слова, конечно, не могут принадлежать

Моисею, но принадлежат другому писателю, рассказывающему о

делах и писаниях Моисея. Он отмечает 4) место в книге Бытие, гл. 12,

ст. 6, где историк, рассказывая, что Авраам обходил землю ханаанеев,

прибавляет, что ханаанеин был в то время в той земле; этими словами

он ясно выделяет время, в которое он это писал. Это, стало быть,

должны были написать после смерти Моисея, когда ханаане и были

уже изгнаны и более не владели теми странами; тот же Абен-Езра в

комментарии на это место поясняет это следующим образом: «И

ханаанеин был тогда в той земле; это, кажется, означает, что Ханаан

(внук Ноя) отнял землю ханаанскую, которою владел другой; если же

это неверно, то тут заключается тайна, и, кто ее разумеет, пусть

молчит». То есть если Ханаан вторгся в те страны, тогда будет [тот]

смысл, что ханаанеин был уже тогда в той земле, значит исключается

предшествующее время, в которое она была населена другим

пародом. Но, если Ханаан первый заселил те страны (как следует из

10-й гл. Бытия), тогда текст исключает настоящее время, т.е. время

писателя, стало быть, не Моисея, в эпоху которого в действительности

они еще владели теми странами; это и есть тайна, молчать о которой

он рекомендует. 5) Он замечает, что в Бытии, гл. 22, ст. 14, гора

Мория называется * горою божьей 47; название же это она получила

только после того, как была назначена под постройку храма; а этот

выбор горы не был еще сделан во время Моисея. Моисей ведь не

указывает никакого места, избранного богом, но, наоборот,

предсказывает, что некогда бог изберет некоторое место, к которому

будет приложено имя «божье». 6) Наконец, он замечает, что в гл. 3

Второзакония, в рассказе об Оге, царе васанском, вставлено

следующее: «Только Ог, царь васанский, оставался из остатка **

исполинов, потому вот одр его был

__________________

* См. примеч. IX.

** По-еврейски «рефаим» значит «осужденные», а также, по-видимому,

и имя собственное, по Паралип. I, гл. 20, ст. 4, 6, 8. И потому я думаю,

что здесь оно означает какую-нибудь фамилию.

128129

одр железный; тот именно (одр), который находится в Рабате у сынов

Аммона, девять локтей в длину» и пр. Эта вставка весьма ясно

указывает, что писавший эти книги жил долгое время спустя после

Моисея; ведь этот способ выражения свойствен только тому, кто

рассказывает о весьма древних событиях и кто, дабы ему верили,

указывает на вещественные остатки; и, без сомнения, этот одр был

найден только во времена Давида, который завоевал этот город, как

рассказывается во II Самуила, гл. 12, ст. 30. Но не только тут, а и

немного ниже тот же самый историк вставляет между словами

Моисея: «Иаир, сын Манасси, взял всю область Аргоба до пределов

Гезурита и Мааката и назвал те места с Васапом своим именем,

селениями Иаира, что и доныне». Это, говорю, историк прибавляет

для объяснения слов Моисея, которые он только что привел, а именно:

«И остальной Галаад и весь Васан, царство Ога, дал половине колена

Манассиина, вся область Аргоба со всем Васаном, которая называется

землею исполинов». Без сомнения, в эпоху этого писателя евреи

знали, какие были селения Иаира из колена Иудина, но не под именем

области Аргоба и земли исполинов; и потому он вынужден был

объяснить, какие именно были эти места, которые в древности так

назывались, и вместе с тем дать основание, почему в его время они

были обозначаемы именем Иаира, который был из колена Иуды, а не

Манассии (см. I Паралип., гл. 2, ст. 21 и 22). Этим мы объяснили

мысль Абен-Езры, как и места Пятикнижия, которые он приводит для

ее подтверждения. Но, конечно, он отметил не все и не главное; в этих

книгах ведь есть многое и более существенное, что должно быть

отмечено. Именно: 1) писатель этих книг говорит о Моисее не только

в третьем лице, но он, сверх того, свидетельствует о нем многое,

например: бог говорил с Моисеем; бог разговаривал с Моисеем лицом

к лицу; Моисей из всех людей был самый кроткий (Числ., гл. 12,

ст. 3); Моисей был охвачен гневом на вождей войска (Числ., гл. 31,

ст. 14); Моисей — муж божественный (Второзак.,