сказали, что оно доставляет случай и материал для
размышления, и именно о таких вещах, о которых, может быть, в другое
время мы никогда и не подумали бы. Также относительно вещей,
касающихся высшего блаженства людей и, стало быть, для них более
выгодных, чем все остальное, а не относительно изучения истины польза
Писания и весьма велика и резко должна противополагаться пользе других
книг».)
XXXI
(к стр. 202)
Т.е. не разум, но откровение, как явствует из доказанного в гл. IV, может
учить тому, что для спасения или блаженства достаточно принимать
божественные решения за права или заповеди и что не нужно понимать их
как вечные истины.
280281
XXXII
(к стр. 206)
В гражданском состоянии, где на основании общего права решается, что
есть благо и что есть зло, правильно различается обман во благо и обман во
зло. Но в естественном состоянии, где каждый себе судья и имеет верховное
право предписывать себе и толковать законы и отменять их, смотря по тому,
как ему лучше заблагорассудится, там, конечно, не может быть мыслимо, что
кто-нибудь действует с злостным обманом.
ХХХIII
(к стр. 209)
В каком бы государстве человек ни был, он может быть свободен. Ибо
человек, несомненно, постольку свободен, поскольку он руководится
разумом. Но разум (заметьте, Гоббс думает иначе) всячески советует мир;
последний же может удержаться только в том случае, когда общие права
государства сохраняются ненарушенными. Следовательно, чем более человек
руководится разумом, т.е. чем более он свободен, тем постояннее он будет
сохранять права государства и исполнять приказание верховной власти,
подданным которой он состоит.
XXXIV
(к стр. 213)
Павел, утверждая, что у людей нет отговорки, говорит это по
человеческому обычаю. Ибо в гл. 9 того же Послания он ясно учит, что бог
жалеет, кого хочет, и ожесточает, кого хочет, и что людям нет прощения
только по той причине, что они находятся во власти бога, как глина во власти
горшечника, который из одной и той же массы делает сосуды один для
почетного, другой для низкого употребления, а не потому, что они получили
предостережение. Что же касается естественного божественного закона (lex
divina naturalis), высшее предписание которого состоит, как мы сказали, в
любви к богу, то я называл его законом в том смысле, в каком философы
называют законами общие правила природы, по которым все совершается.
Ведь любовь к богу есть не повиновение, но добродетель, необходимо
присущая человеку, который правильно познал бога. Но повиновение имеет в
виду волю повелевающего, а не необходимость вещи и истину. А так как мы
не знаем природы воли бога и, наоборот, достоверно знаем, что все, что
делается, делается только вследствие могущества бога, то мы не иначе как из
откровения можем
281282
знать, хочет ли бог, чтобы люди воздавали ему почитание, как государю.
Прибавьте и то, что, как мы показали, божественные права (jura divina)
кажутся нам правами или установлениями (instituta), пока мы не знаем их
причины; когда же она узнана, то они тотчас перестают быть правами, и мы
принимаем их как вечные истины, а не как права, т.е. повиновение тотчас
переходит в любовь, которая с такой же необходимостью происходит от
истинного познания, с какою свет от солнца. Итак, вследствие руководства
разума мы можем именно любить бога, но не повиноваться ему, так как
разумом мы не можем ни принять божественные права за божественные,
пока мы не знаем их причины, ни понимать бога как государя, который
устанавливает права.
XXXV
(к стр. 217)
Два простых солдата вздумали изменить власть над римским народом и
изменили. Тац. в I кн. Ист. 103.
XXXVI
(к стр. 223)
В этом месте обвиняются двое в том, что они пророчествовали в стане, и
Иисус думает, что их должно взять под стражу; этого он не сделал бы, если
бы было позволительно каждому без приказания Моисея давать народу
божественные ответы. Но Моисею было угодно простить виновных, и он
упрекает Иисуса за то, что он советовал ему применить свое царское право в
то время, когда его охватила такая досада на владычество, что он лучше
желал умереть, нежели владычествовать один, как явствует из ст. 14 той же
главы. Он ведь так отвечает Иисусу: «Не из-за меня ли ты горячишься? О
если бы весь народ божий был пророком!», т.е.: о если бы право совещаться с
богом дошло до того, что власть очутилась бы у самого народа! Итак, Иисусу
были неизвестны не права, но обстоятельства времени, а потому Моисей его
и порицает, как Давид Авессу, когда последний советовал царю предать
смерти Семен, бывшего, несомненно, виновным в оскорблении величества.
См. II Сам., гл. 19. ст. 22, 23.
XXXVII
(к стр. 224)
Ст. 19 и 23 этой главы, которые мне пришлось видеть, переводчики плохо
передают. Ибо ст. 19 и 23 не обозначают, что он дал ему предписания или
преподал наставления, но что он сделал или поставил Иисуса князем, что в
Писании часто встречается, напр. Исх., в гл. 18, ст. 23; I Сам., в гл. 13, ст. 14;
Иисуса Навина в гл. 1, ст. 9, и I Сам., в гл. 25, ст. 30, и пр.
282283
Чем больше переводчики стремятся передать слово в слово стихи 19 и 23
этой главы, тем менее понятно они переводят их; и я уверен, что очень мало
лиц понимает их истинный смысл, ибо большинство людей воображает, что в
стихе 19 бог приказывает Моисею преподать Иисусу наставления в
присутствии народного собрания, а в стихе 23, что он возложил на него руки
и наставил его. Они не обращают внимания на то, что этот способ выражения
весьма употребителен у евреев при объявлении законности избрания князя и
утверждении его в сане. Так, Иофор, советуя Моисею избрать помощников,
которые помогали бы ему судить народ, говорит: «Если ты сделаешь это
(говорит он), тогда бог повелит тебе». Он как бы сказал, что его авторитет
будет прочен и в состоянии будет действовать; относительно этого смотри
Исх., гл. 18, ст. 23, и I Сам., гл. 13, ст. 15, и гл. 25, ст. 30, а в особенности гл. 1
Иисуса Навина, в ст. 9, где бог говорит ему: «Не приказал ли я тебе: будь
мужествен и покажи себя твердым», как будто бог сказал ему: не я ли
поставил тебя князем? не страшись же ничего, ибо я всюду с тобою.
XXXVIII
(к стр. 227)
Раввины воображают, что Великий, как обыкновенно называют, синедрион
был установлен Моисеем; и не одни раввины, но весьма многие и из
христиан заодно с раввинами утверждают эту нелепость. Моисей, точно,
избрал себе 70 помощников, которые заботились с ним о государстве, так как
он один не мог выдержать бремя всего народа; но он никогда не давал
никакого закона об установлении 70-членной коллегии, но, напротив,
повелел, чтобы каждое колено поставило в городах, данных ему богом,
судей, которые решали бы тяжбы по законам, от него данным, а если бы
случилось, что сами судьи стали сомневаться относительно права, тогда они
должны прийти к верховному первосвященнику (который именно и был
верховным толкователем законов) или к судье, которому они в то время были
бы подчинены (ибо он имел право совещаться с первосвященником), и
согласно объяснению первосвященника решать тяжбы. Если бы случилось,
что подчиненный судья утверждал, что он не обязан постановлять приговор
сообразно с мыслью верховного первосвященника, которую он узнал от него
самого или через его верховную власть, то он осуждался на смерть; и
осуждался именно тем бывшим в ту пору высшим судьей, которым
подчиненный судья был назначен (см. Второзак., гл. 17, ст. 9), т.е. [тем, кто
мог действовать] либо как Иисус, в качестве верховного вождя всего народа
израильского; либо как князь одного колена, который после совершившегося
разделения имел право совещаться с первосвященником о делах своего
колена, о решении войны и мира, укреплении городов, назначении судей и
пр., или как царь, на которого все или несколько колен перенесли свое право.
В подтверждение же этого я мог бы привести много свидетельств из истории,
но из многих приведу одно, которое кажется наиболее важным. Когда пророк
Силонитянин избрал Иеровоама царем, то он этим самым дал ему право
совещаться с первосвященником,
283284
поставлять судей; и, безусловно, все право, которое Ровоам удержал над
двумя коленами, Иеровоам целиком получил над десятью. Поэтому
Иеровоам с таким же правом, с каким Иосафат в Иерусалиме (см. II
Паралип., гл. 19, ст. 8 и сл.), мог учредить при своем дворце высший совет
для своего государства. Ибо известно, что, поскольку Иеровоам был царем по
повелению бога, следовательно, и подданные его по закону Моисея не были
обязаны являться, как к судье, к Ровоаму, подданными которого они не были,
а тем более не были обязаны являться на суд иерусалимский установленный
Ровоамом и ему подчиненный. Итак, смотря по тому, на сколько частей
разделялось государство евреев, столько и верховных советов в нем было. Те
же, которые не обращают внимания на переменчивость состояния евреев, но
разные их состояния сливают в одно, всячески запутываются.
XXXIX
(к стр. 258)
Здесь в особенности должно обратить внимание на то, что мы сказали
относительно права в гл. XVI.285
в котором показывается, каким образом
должно быть устроено общество, там,
где имеет место монархическое правление,
а равно и там, где правят знатные,
дабы оно не впало в тиранию
оставались ненарушимыми 1
ПЕРЕВОД С ЛАТИНСКОГО
С.М. Роговина и Б.В. Чредина286
TRACTATUS POLITICUS
IN QUO DEMONSTRATUR,
QUOMODO SOCIETAS,
ubi Imperium Monarchicum
locum habet, sicut et ea,
ubi Optimi imperant,
debet institui,
ne in Tyrannidem labatur,
et ut Pax Libertasque civium
inviolata maneat287
ГЛАВА I
Философы смотрят на волнующие нас аффекты, как на пороки, в
которые люди впадают по своей вине; поэтому они имеют
обыкновение высмеивать их, порицать или клясть (последним
занимаются те, кто не прочь надеть личину святости). Превознося,
таким образом, на все лады ту человеческую природу, которой нигде
нет, и позоря ту, которая существует на самом деле, они убеждены,
что предаются самому возвышенному делу и достигают вершины
мудрости. Ибо людей они берут не такими, каковы те суть, а какими
они хотели бы их видеть. В результате этого вместо этики они по
большей части писали сатиру и никогда не создавали политики,
которая могла бы найти приложение; их политика может с успехом
сойти за химеру или осуществиться в Утопии 2, или в том золотом
веке поэтов, где она менее всего необходима. Создалось поэтому
убеждение, что рознь между теорией и практикой, имеющаяся во всех
прикладных науках, более всего проявляется в политике; и никто не
считается менее способным к управлению государством, нежели
теоретики или философы.
§ 2. Что касается политиков, то, по общему мнению, они скорее
строят людям козий, чем заботятся о них, и поэтому они слывут
скорее хитрецами, чем мудрецами.
287288
Опыт, конечно, научил их тому, что пороки будут, доколе будут люди.
Поэтому, когда они стремятся обуздать человеческую злобу и притом
теми приемами, которым научил их долгий опыт и которые люди
применяют, руководясь более страхом, чем разумом, они
представляются действующими вразрез с религией, в особенности
теологам, убежденным, что верховная власть должна вести
государственные дела в согласии с теми же правилами благочестия,
которые обязательны для частного человека.
Не может, однако, быть сомнения в том, что сами политики писали
о политических предметах с большим успехом, нежели философы.
Имея наставником опыт, они не учили ничему такому, что не могло
бы найти применения.
§ 3. Я же вполне убежден, что опыт показал все виды государств,
которые можно только представить для согласной жизни людей, и
вместе с тем
