должно быть настолько значительным,
чтобы их нелегко было подкупить. Ведь хотя они сами лично ничего
не решают о делах правления, однако они могут отсрочивать созыв
сената или — что еще хуже — вводить его в заблуждение, докладывая
то, что не имеет никакого значения, и умалчивая о том, что имеет
большое значение. Я уже не говорю о том, что если число их слишком
незначительно, то отсутствие того или другого из них может повлечь
за собою застой в государственных делах. Но, с другой стороны, так
как причина избрания этих консулов заключается в том, что
многолюдные советы не в состоянии ежедневно заниматься
государственными делами, то необходимо избрать здесь средний
путь: гарантию, которой не дает численность, следует искать в
краткости срока. Поэтому если будет избрано хотя бы тридцать
консулов сроком приблизительно на два или на три месяца, то число
их будет достаточно значительным, чтобы исключить возможность их
подкупа в столь короткое время. По этой причине я настаивал на том,
чтобы выборы их преемников производились только ко времени
смены одних другими.
§ 36. На обязанности консулов лежит, как мы сказали, созыв сената
(в том именно случае, когда некоторые из них, хотя бы немногие,
сочтут это нужным), доклад дел, подлежащих в нем решению, роспуск
сената и исполнение его декретов о государственных делах. Я теперь
же в нескольких словах изложу, какого порядка при этом следует
держаться, чтобы дела не затягивались из-за излишних
препирательств. Консулы совещаются относительно дел, подлежащих
докладу в сенате, и относительно необходимых мероприятий. В
случае единодушия они созывают сенат,
359360
излагают дело и свое заключение о нем и, не дожидаясь мнения со
стороны кого-либо другого, приступают по порядку к собиранию
голосов. Но если голоса консулов разделятся, то в сенате излагается то
мнение относительно намеченного вопроса, которое собрало
большинство голосов консулов; если оно не получит одобрения
большинства сената и консулов, по, напротив, в большинстве будут
колеблющиеся и голосовавшие против — это будет видно, как мы
указывали, по шарам, — то излагается другое мнение, за которое
консулами было подано менее голосов, чем за первое, и т.д. Если ни
одно мнение не будет принято большинством сената, то сенат должен
быть распущен до следующего дня или же на какой-нибудь краткий
срок. Консулы между тем должны рассмотреть, нельзя ли изыскать
другие меры, которые вызовут к себе больше сочувствия. Если они не
находят таковых или же если те, которые они найдут, не будут
приняты большинством сената, то выслушивается мнение какого-либо
сенатора. Если оно не соберет большинства голосов сената, то снова
голосуется какое-либо другое мнение и производится подсчет не
только голосов, поданных за данное мнение, как это делалось до сих
пор, но и противников и колеблющихся. Мнение считается принятым,
если число подавших голоса «за» окажется больше числа подавших
«против» и колеблющихся, напротив, — отвергнутым, если число
подавших голоса «против» окажется больше числа подавших голоса
«за» или колеблющихся. Но если относительно каждого мнения
большинство будет на стороне колеблющихся, а не на стороне
голосовавших «за» или «против», то в таком случае с сенатом
объединяется совет синдиков, которые голосуют вместе с сенаторами,
причем производится подсчет только голосов, поданных «за» или
«против» и в расчет не принимаются голоса тех, которые [не
голосуют] ни «за» ни «против». Тот же порядок соблюдается
относительно дел, которые из сената поступают в верховный совет.
Вот и все о сенате.
§ 37. Что касается суда, или трибунала, то он не может опираться
на те же основы, что суд в монархии (как я его описал в гл. VI, § 26 и
след.). Ведь не соответствует (согласно § 14 наст. гл.) основам
аристократии придавать какое-либо значение происхождению из того
или другого рода. Затем судьи, избранные из одних только патрициев,
могли бы из страха перед своими преемниками, тоже патри-
360361
циями, не только воздержаться от решений, несправедливых по
отношению к кому-либо из них, но, пожалуй, и от назначения им
заслуженных наказаний; с другой стороны, относительно плебеев они
ни перед чем не остановятся, и ежедневно богатые будут их добычей.
Я знаю, что по этой причине многие одобряют решение генуэзцев,
избирающих судей не из патрициев, а из иностранцев. Но так как я
рассматриваю вопрос совершенно абстрактно, то не могу не счесть
бессмысленным такое установление, при котором к толкованию
законов призываются иностранцы, а не патриции. Ведь что такое
судьи, как не истолкователи законов? Поэтому я убежден, что
генуэзцы в этом деле сообразовались скорее со своим национальным
характером, чем с природой аристократии. Но так как мы ставим
вопрос в общем виде, то наша задача будет состоять в отыскании
средств, наиболее согласующихся с этой формой правления.
§ 38. В отношении числа судей это устройство не представляет
особенностей; но как в монархии, так и здесь прежде всего следует
наблюдать за тем, чтобы число судей было достаточно значительно
для того, чтобы у частного лица не было возможности их подкупить.
Ведь их обязанность состоит исключительно в ограждении частных
лиц от взаимных правонарушений; в разрешении, следовательно,
споров между частными лицами, как между патрициями, так и
плебеями; в назначении наказаний провинившимся, не исключая
отсюда патрициев, синдиков и сенаторов, поскольку они нарушили
общеобязательные законы. Впрочем, споры, которые могут
возникнуть между городами, принадлежащими государству,
разрешаются верховным советом.
§ 39. Руководящая точка зрения для определения
продолжительности срока, на который избираются судьи, — одна и та
же при любой форме верховной власти. Ежегодно некоторая часть
судей должна оставлять свой пост, и хотя нет нужды в том, чтобы
судьи были из разных родов, однако необходимо, чтобы двое кровных
родственников не заседали одновременно; то же самое соблюдается и
в остальных советах, за исключением верховного, относительно
которого достаточно предусмотреть законом, чтобы во время выборов
никому не дозволялось ни предлагать своего родственника, ни
голосовать за него, если он был предложен кем-либо другим, и, кроме
того, чтобы двум
361362
родственникам нельзя было вынимать жребий из урны при
назначении какого-нибудь государственного чиновника. Этого
достаточно, говорю я, для совета, состоящего из столь большого числа
членов и не пользующегося особыми» доходами. Государство не
потерпит от этого никакого ущерба, так что нелепо было бы
исключить законом из верховного совета всех родственников
патрициев (как мы сказали в § 14 наст. гл.). Нелепость этого ясна.
Ведь сами патриции не могут установить такого закона, не
отказываясь постольку абсолютно от своего права; поэтому стражами
этого закона окажутся не сами патриции, но плебеи, что прямо
противоречит сказанному нами в §§ 5 и 6 наст. гл. Главная же цель
того государственного закона, которым установлено, чтобы
отношение между числом патрициев и численностью народа было
всегда одним и тем же, состоит в сохранении права и мощи
патрициев, т.е. число их должно быть достаточно для управления
народом.
§ 40. Судьи должны избираться верховным советом из самих
патрициев, т.е. (согласно § 17 наст. гл.) из самих законодателей.
Решения, вынесенные ими как в гражданских, так и в уголовных
делах, действительны, если вынесены в установленном порядке и
нелицеприятно. Относительно этого синдикам будет дозволено
законом расследовать, судить и постановлять приговор.
§ 41. Доходы судей должны быть те же, что описанные нами в § 29
гл. VI. По каждому решению, именно вынесенному ими по
гражданскому делу, они получают с проигравшей стороны
определенную часть взыскиваемой суммы. В отношении же
уголовных дел все отличие сводится к тому, что конфискованные
судьями имущества и штрафы за маловажные проступки идут
исключительно в их пользу, однако под тем условием, чтобы никогда
им не было дозволено вымогать признание у кого-либо и в чем-либо
пыткой; и этого достаточно для того, чтобы они не были
несправедливы относительно плебеев и под влиянием страха не
делали поблажек патрициям. Ведь этот страх умеряется
корыстолюбием, прикрытым прекрасным именем правосудия. К тому
же число их значительно, голосование производится не открыто, но
шарами, так что тот, кто остался недоволен проигрышем дела, ничего
не может иметь против определенного лица. Далее, боязнь перед
синдиками воспрепятствует судьям выносить несправедливые или по
крайней мере нелепые решения и отвратить
362363
каждого из них от злоумышленных поступков, не говоря уже о том,
что в столь многочисленном собрании судей всегда найдется один или
двое, которых стесняются несправедливые. Наконец, если дозволить
плебеям апеллировать к синдикам, то в этом для них будет
заключаться достаточная гарантия; синдикам же, как я сказал, должно
быть дозволено законом расследовать, судить и постановлять
приговоры относительно всего касающегося судей. Синдики, без
сомнения, не будут в состоянии избегнуть ненависти многих
патрициев и, наоборот, всегда будут пользоваться расположением
простонародья, одобрение которого они, насколько это возможно для
них, постараются приобрести. Для этой цели они при случае не
преминут отменить решения, постановленные противозаконно,
потребовать отчета от каждого судьи и наложить наказание на
несправедливых—ведь ничто не производит такого впечатления на
народ. Это впечатление отнюдь не ослабляется тем, что подобные
примеры не могут быть частыми; напротив, оно чрезвычайно
усиливается. Ибо, не говоря уже о том, что дурно устроено то
государство, где ежедневно приходится устрашать правонарушителей
(как мы показали в § 2 гл. V), должны быть особенно редкими,
конечно, те примеры, которые наиболее приковывают к себе
§ 42. Правители (проконсулы), посылаемые в города или
провинции, избираются из сенаторского сословия, так как на
обязанности сената лежит попечение об укреплениях городов, казне,
ополчении и т.д. Правители же, посылаемые в сколько-нибудь
отдаленные места, не могут посещать сенат; по этой причине из среды
самого сената призываются только те, которые предназначаются для
городов, лежащих в пределах отечественной территории; правители
же, которые должны быть посланы в более отдаленные местности,
избираются из достигших возраста, определенного для поступления в
сенат. Если же всецело лишить права голоса соседние города, то, по
моему мнению, такая система не обеспечит в достаточной степени
мира для всего государства; разве только все эти города настолько
бессильны, что с ними можно открыто не считаться; последнего,
конечно, нельзя допустить. Поэтому необходимо даровать соседним
городам гражданство и граждан, избранных из каждого города в
количестве двадцати, тридцати или сорока человек (это число должно
сообра-
363364
зоваться с величиной города и может быть большим или меньшим),
приписать к патрициям. Из них ежегодно трое, четверо или пятеро
должны избираться в сенат и один — пожизненно в синдики. Эти
сенаторы вместе с синдиком посылаются правителями в тот город, из
которого они были избраны.
§ 43. Для каждого города судьи должны избираться из патрициев
того же города. Однако о них я не считаю нужным распространяться
подробнее, так как это не относится к основам данной формы
верховной власти.
§ 44. Секретари каждого совета и другие, подобные им
чиновники за отсутствием у них права голоса должны избираться из
простонародья. Но так как они вследствие долговременных занятий
делами приобретают очень большую осведомленность в положении
вещей, то часто случается, что на их опытность полагаются больше,
чем следует, и что состояние всего государства более всего зависит от
их руководства; это обстоятельство было роковым для голландцев.
Ибо с этим сопряжено недовольство многих патрициев. И, конечно,
мы не можем сомневаться в том, что сонат, черпающий свою
мудрость из советов служителей, а не сенаторов, будет посещаться
главным образом косными членами и состояние такого государства
будет немногим лучше состояния монархии, управляемой
малочисленными царскими советниками (см. об этом §§ 5, 6 и 7
гл. VI). Но государство более или менее подвержено этому злу, смотря
по тому, дурно или хорошо оно устроено. Ведь защита не имеющей
достаточно прочных основ свободы государства всегда сопряжена с
опасностью. Патриции, чтобы не подвергать себя ей, избирают из
простонародья (из плебеев) честолюбивых чиновников, которые после
переворота предаются как жертва смерти, чтобы умилостивить гнев
злоумышляющих на свободу.
