Я добавил еще: кроме того, что они подчинены
одним только законам государства, они в остальном должны быть
своенравными, чтобы устранить женщин и рабов, стоящих под
властью мужей и господ, а также детей и несовершеннолетних, пока
они стоят под властью родителей и опекунов. Я сказал, наконец:
живут безупречно, чтобы прежде всего устранить тех, которые
вследствие преступления или какого-нибудь позорного образа жизни
подверглись бесчестию.
§ 4. Кто-нибудь, пожалуй, спросит, стоят ли женщины под властью
мужчин по природе или в силу положительного закона? Ведь если это
так только в силу закона, то для нас нет, следовательно, никаких
оснований устранять женщин от управления. Но если мы обратимся за
поучением к опыту, то увидим, что такое положение вещей
объясняется слабостью самих женщин. Ибо невиданное еще дело,
чтобы мужчины и женщины правили вместе, но всюду на земле, где
только есть мужчины и женщины, мужчины правят, а женщины
находятся в подчинении, и, таким образом, оба пола живут в согласии.
Но, напротив, амазонки, которые, по преданию, когда-то правили, не
терпели мужчин в своей стране, но растили только девочек;
рожденных
381382
же ими мальчиков убивали. Водь если бы женщины по природе были
равны мужчинам и по силе души, и по силе ума, в которых главным
образом заключается человеческая мощь, а следовательно, и право, то,
конечно, среди столь различных наций нашлись бы и такие, где оба
пола управляли на равном основании, и другие, где мужчины
управлялись бы женщинами и получали бы такое воспитание, что
отставали бы от них в умственных качествах. Но так как этого нигде
нет, то можно вполне утверждать, что женщины по природе не имеют
одинакового с мужчинами права; они, напротив, с необходимостью
уступают мужчинам и поэтому невозможно, чтобы оба пола
управляли на равном основании, и еще менее, чтобы мужчины
управлялись женщинами. Если, кроме того, мы обратим внимание на
человеческие аффекты, на то именно, что мужчины по большей части
любят женщин только вследствие аффекта похоти, а дарования их и
рассудительность ценят лишь постольку, поскольку они отличаются
красотою, и, кроме того, что мужчины не терпят, чтобы любимые ими
женщины в чем-нибудь проявляли благосклонность к другим, и т.п.,
то легко убедимся, что равное участие мужчин и женщин в
управлении сопряжено с большим ущербом для мира. Но довольно об
этом.
ПИСЬМА
НЕКОТОРЫХ УЧЕНЫХ МУЖЕЙ К Б.Д.С.
И ЕГО
ОТВЕТЫ,
ПРОЛИВАЮЩИЕ НЕ МАЛО СВЕТА
НА ДРУГИЕ ЕГО СОЧИНЕНИЯ1
ПЕРЕВОД С ЛАТИНСКОГО И ГОЛЛАНДСКОГО
В.К. Брушлинского384
EPISTOLAE
DOCTORUM QUORUNDAM VIRORUM
Ad B. d. S.
ET AUCORIS
RESPONSIONES;
AD ALIORUM EJUS OPERUM ELUCIDATIONEM NON PARUM
FACIENTES385
ПИСЬМО l 2
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Генриха Ольденбурга 3.
Славнейший господин, уважаемый друг!
Мне так тяжела была недавняя разлука с Вами после краткого
пребывания в Вашем мирном уединении в Рейнсбурге, что я тотчас по
возвращении в Англию спешу хоть письменно возобновить наши
сношения. Основательная ученость в соединении с учтивостью и
благородством характера (природа и трудолюбие самым щедрым
образом наделили Вас всем этим) сами по себе до того
привлекательны, что возбуждают любовь во всяком прямодушном и
либерально воспитанном человеке.
Итак, превосходнейший муж, дадим друг другу руки для
непритворной дружбы и будем осуществлять ее на деле в различных
совместных занятиях и взаимных услугах. Располагайте, как своей
собственностью, всем, что только находится в моих скудных силах;
мне же позвольте позаимствовать у Вас часть Ваших духовных
богатств, тем более что это не может быть в ущерб Вам самим.
Мы беседовали в Рейнсбурге о боге, о бесконечном протяжении и
бесконечном мышлении, о различии и согласовании этих атрибутов, о
природе связи, существующей между человеческой душой и телом, а
также о принципах философии Декарта и Бэкона. Но тогда мы
говорили о вопросах столь большой важности мимоходом и как бы
385386
сквозь решетку; между тем эти вопросы не дают мне покоя. Поэтому
обращаюсь к Вам, пользуясь правами дружбы, и прошу Вас несколько
подробнее развить мне Ваши взгляды на вышеупомянутые предметы.
Особенно же прошу Вас просветить меня относительно следующих
двух пунктов: во-первых — в чем, по Вашему, состоит истинное
различие между протяжением и мышлением; во-вторых — какие из
основных положений Декарта и Бэкона Вы считаете ошибочными и в
чем состоят те более солидные основоположения, которыми Вы
полагаете заместить их. Чем свободнее Вы будете писать мне об этих
и всех подобных вопросах, тем больше будет то одолжение, которое
Вы мне окажете и за которое я сочту своей обязанностью
отблагодарить по мере сил такими же услугами.
В настоящее время здесь печатаются некоторые физиологические
очерки, принадлежащие перу одного знатного англичанина, мужа
выдающейся учености 4. Они трактуют о природе и упругости
воздуха, опираясь на 43 эксперимента, а также о текучести, твердости
и т.п. Как только эти очерки будут отпечатаны, я позабочусь о том,
чтобы доставить их Вам через какого-нибудь знакомого,
отправляющегося на континент. Засим будьте здоровы и не забывайте
друга Вашего, любящего и преданного Вам
Генриха Ольденбурга.
Лондон, 16(26) августа 1661 г.
ПИСЬМО 25
Благороднейшему и ученейшему мужу
Генриху Ольденбургу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Славнейший муж!
Вы сами могли бы судить о том, насколько мне приятна Ваша
дружба, если бы Ваша скромность позволяла Вам обратить внимание
на те достоинства, которыми Вы одарены в такой высокой степени.
Когда я размышляю о Ваших качествах, мне представляется, что с
моей сто-
386387
роны довольно-таки самонадеянно вступать с Вами в дружбу,
особенно когда подумаю, что между друзьями решительно все, и
прежде всего все духовное, должно быть общим и что этой дружбой я
обязан не столько самому себе, сколько Вашей учтивости и
доброжелательности. Но Вы снисходите ко мне по своей любезности
и так щедро наделяете меня своею благосклонностью, что меня
перестает пугать мысль о тесных дружеских отношениях, которое Вы
мне так уверенно обещаете и о которых столь лестно для меня
просите, и я сделаю с своей стороны все возможное для полного
осуществления этой дружбы. Что же касается моих духовных средств,
если только я обладаю таковыми, то они во всяком случае были бы к
Вашим услугам, даже если бы это было соединено с большой потерей
для меня. Однако дабы Вы не подумали, будто я уклоняюсь от
исполнения того, чего Вы по праву дружбы от меня требуете,
попытаюсь прояснить Вам мои воззрения на предметы наших бесед,
хотя не думаю, чтобы без посредства Вашей доброты это могло
содействовать теснейшему сближению между нами.
Прежде всего несколько слов о боге. Я определяю его как
существо, состоящее из бесчисленных атрибутов, из которых каждый
бесконечен или в высшей степени совершенен в своем роде. При этом
следует заметить, что под атрибутом я разумею все то, что мыслится
через себя и в себе и понятие чего, таким образом, не заключает в себе
понятия о чем-либо другом. Так, например, протяжение мыслится
через себя и в себе. Иначе обстоит дело с движением; ибо движение
мыслится в другом, и понятие движения заключает в себе протяжение.
Что это есть истинное определение бога, явствует уже из того, что под
Богом мы понимаем существо в высшей степени совершенное и
абсолютно бесконечное. Что такое существо существует, легко может
быть доказано из этого определения, — но я оставляю в стороне эту
задачу, как не относящуюся к предложенному Вами вопросу.
Однако для разрешения Вашего первого вопроса мне необходимо
доказать еще следующее: во-первых, что в природе не может быть
двух субстанций, которые не различались бы всею своею сущностью;
во-вторых, что никакая субстанция не может быть произведена, но что
существование принадлежит к сущности субстанции; в-третьих, что
каждая субстанция должна быть бесконечна
387388
или в высшей степени совершенна в своем роде. Как только это будет
доказано, Вы легко поймете, славнейший муж, общее направление
моей мысли, если только Вы будете при этом иметь в виду мое
определение бога; так что мне нет нужды говорить об этом более
пространно. Но, чтобы ясно и коротко доказать Вам все это, я не мог
придумать ничего лучшего, как предложить на Ваше рассмотрение
соответствующие доказательства, изложенные геометрическим
способом (more geometrico). Поэтому я их при сем отдельно посылаю
и буду ждать Вашего суждения о них 6.
Во-вторых, Вы желаете, чтобы я указал Вам ошибки, которые я
усматриваю в философии Декарта и Бэкона. Хотя и не в моих
привычках раскрывать чужие заблуждения, однако я хочу исполнить и
это Ваше желание. Первая и самая важная ошибка заключается в том,
что оба они очень далеки от понимания первопричины и
происхождения всех вещей. Вторая, что они не уразумели истинной
природы человеческой души (mens). Третья, что они не постигли
истинной причины заблуждений. Между тем, только человек,
совершенно лишенный образования и всякого знания, может не
видеть, в какой высокой степени важно истинное познание всех этих
предметов. Что они были далеки от познания первопричины и
человеческой души, легко заключить из истинности грех
вышеупомянутых положений, а поэтому перейду прямо к
рассмотрению третьей ошибки. О Бэконе я скажу немного, потому что
он говорит об этом предмете очень сбивчиво и, излагая свое мнение,
почти ничем не обосновывает его, ибо он предполагает, во-первых,
что причина заблуждений коренится не только в наших ощущениях,
но и в самой природе человеческого разума, который все представляет
себе по своему собственному масштабу, а не по масштабу вселенной и
таким образом уподобляется зеркалу с неровной поверхностью,
которое, отражая лучи каких-нибудь предметов, примешивает свою
собственную природу к природе этих предметов. Во-вторых, он
предполагает, что человеческий ум по своей природе склонен к
абстракциям, и воображает себе неподвижным то, что является
текучим. В-третьих, он признает, что человеческий разум пребывает в
вечной неустойчивости, никогда не останавливаясь и не успокаиваясь.
Что же касается других причин, приводимых Бэконом, то они легко
могут быть сведены к одной-
388389
единственной причине, указываемой Декартом, а именно, что
человеческая воля свободна и притом шире разума, или, по туманному
выражению Бэкона (Афор., 49), что разум не холодный свет, его
питает воля. (Следует заметить, что Бэкон, в отличие от Декарта,
часто употребляет слово «разум» (ум, интеллект — intellectus), вместо
«дух» (душа — mens.) Я покажу ложность только этого последнего
положения, оставив в стороне все другие, как лишенные всякого
значения. Оба философа сами могли бы это понять, если бы только
поразмыслили о том, что между волею и отдельными хотениями
(volitiones) такая же разница, как между белизной и отдельными
предметами белого цвета, или как между человечностью и тем или
другим человеком. Утверждать, что воля есть причина того или
другого хотения, так же невозможно, как невозможно считать
человечность причиной Петра или Павла. Воля есть только
рассудочное понятие (рассудочная сущность — ens rationis) 8 и не
может быть признана причиной того или другого хотения. Отдельные
же хотения, так как они нуждаются для своего существования в
определенной причине, не могут быть названы свободными, но
необходимо являются такими, какими их детерминируют породившие
их причины. А так как, по Декарту, самые заблуждения суть не что
иное, как отдельные хотения, то отсюда необходимо следует, что
заблуждения, т.е. отдельные хотения, не являются свободными, но
детерминируются внешними причинами, а отнюдь не волей, что я и
хотел доказать, и т.д.
[Рейнсбург, сентябрь 1661 г.]
ПИСЬМО 39
Славнейшему мужу В. д. С.
от Генриха Ольденбурга.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Превосходнейший муж, дорогой друг!
Я получил Ваше в высокой степени ученое письмо и с большим
удовольствием прочитал его. Вполне одобряю Ваш геометрический
способ доказательства, и лишь моя непонятливость мешает мне
уразуметь то, что Вы так точно излагаете. Разрешите же мне
представить доказа-
389390
тельства моей умственной медлительности и предложить Вам
следующие вопросы, на которые прошу у Вас ответа.
Во-первых, достаточно ли ясно и несомненно для Вас, что из
одного только определения, которое Вы даете богу, уже вытекает
