такого существа? Я по крайней мере, когда подумаю о том, что
определения заключают в себе только представления нашего духа
(conceptus nostrae Mentis), что наша душа представляет себе много
такого, чего в действительности нет, и что она в высшей степени
плодовита в деле умножения и увеличения однажды приобретенных
представлений, — то не вижу, каким образом из того понятия, какое я
имею о боге, может быть сделано заключение к его бытию. Правда, из
имеющегося в моей душе запаса всех тех совершенств, которые я
усматриваю в людях, животных, растениях, минералах и пр., я могу
составить и образовать некоторую единую субстанцию, вполне
обладающую всеми этими совершенствами; более того, душа моя
способна мысленно умножать и увеличивать эти совершенства до
бесконечности и создавать себе таким образом понятие о
совершеннейшем и превосходнейшем существе. Однако отсюда
отнюдь нельзя сделать того заключения, что такое существо
действительно существует.
Второй вопрос заключается в том, считаете ли Вы вполне
несомненным, что тело не ограничивается мышлением, а мышление
не ограничивается телом, ибо до сих пор не разрешен спор о том, что
такое мысль: телесное ли движение или некоторый духовный процесс,
совершенно противоположный процессу телесному.
Третей вопрос состоит в том, считаете ли Вы сообщенные мне
аксиомы недоказуемыми принципами, познаваемыми посредством
естественного света (природного света — lux Naturae) 10. Возможно,
что первая аксиома действительно такова, но я не вижу, каким
образом можно отнести к числу таковых и три остальные. Вторая из
них утверждает, что в природе нет ничего, кроме субстанций и
акциденций, тогда как многие считают, что время и место не являются
ни субстанциями, ни акциденциями. Ваша третья аксиома, а именно:
«вещи, обладающие различными атрибутами, не имеют между собой
ничего общего», совершенно недоступна моему пониманию, и мне
кажется даже, что вся природа склоняет нас к признанию
противоположного.
390391
Ведь все известные нам вещи в одних отношениях сходны между
собой, в других отличны друг от друга. Наконец, четвертая аксиома —
«вещи, не имеющие ничего общего между собой, не могут быть одна
причиной другой» — не настолько ясна моему слабому рассудку,
чтобы не нуждаться в дальнейших разъяснениях. Ибо бог формально
не имеет ничего общего с сотворенными вещами, а между тем почти
все мы признаем его за их причину.
Вы легко поймете, что раз эти аксиомы подвержены еще
сомнению, то и теоремы Ваши, на них построенные, не могут не
представляться мне шаткими. И действительно, чем более я в них
вдумываюсь, тем более запутываюсь в многочисленных сомнениях.
Так, по поводу первой из них мне думается, что два человека
представляют собою две субстанции с одним и тем же атрибутом, ибо
как один, так и другой одарен разумом, из чего я заключаю, что могут
существовать две субстанции с одним и тем же атрибутом.
Относительно второй теоремы я думаю, что так как ничто не может
быть причиной самого себя, то едва ли можно постигнуть, каким
образом может быть истинным то положение, что «субстанция не
может быть произведена ничем, даже и какой-нибудь другой
субстанцией». Теорема эта устанавливает, что субстанции суть
причины самих себя, что они независимы друг от друга, и таким
образом создает столько богов, сколько субстанций, а следовательно,
она отвергает первую причину всех вещей. Охотно сознаюсь, что я не
в состоянии понять всего этого, если Вы не соблаговолите несколько
яснее и пространнее развить свое мнение об этом возвышенном
предмете и наставить меня относительно того, каково начало и
происхождение субстанций, а также какова взаимная зависимость и
соподчиненность всех вещей. Заклинаю Вас нашей дружбой свободно
и смело высказаться по предложенным вопросам и убедительнейше
прошу Вас хранить полную уверенность в том, что все, чем Вы
удостоите поделиться со мной, останется в сохранности и
невредимости и что я никому не сообщу ничего такого, что могло бы
причинить Вам вред или неприятность.
В нашем философском обществе 11 мы усердно, насколько
позволяют наши силы, производим опыты и наблюдения и работаем
над составлением истории 12 механиче-
391392
ских искусств, причем исходим из того убеждения, что формы и
качества вещей лучше всего могут быть объяснены из механических
принципов и что все действия природы производятся посредством
движения, фигуры и расположения и их различных сочетаний, так что
нет никакой нужды прибегать к необъяснимым формам и скрытым
качествам (qualitates occultae), как к некоторому убежищу для
незнания.
Обещанную книгу я пришлю Вам, как только ваши нидерландские
посланники, здесь находящиеся, отправят какого-нибудь курьера в
Гаагу, что они обыкновенно делают довольно часто, или как только
какой-нибудь знакомый, которому можно будет без опасения
доверить эту книгу, поедет в ваши края.
Простите мою пространность и откровенность и примите
благосклонно, как подобает другу, то, что я напрямик и без всяких
светских тонкостей изложил Вам в ответ на Ваше письмо.
Остаюсь неподдельно и безыскусственно преданным Вам
Генрихом Ольденбургом.
Лондон, 27 сентября 1661 г.
ПИСЬМО 4 13
Благороднейшему и ученейшему
мужу Генриху Ольденбургу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Славнейший муж!
Собираясь совершить поездку в Амстердам с намерением пробыть
там неделю или две, я получил Ваше столь приятное мне письмо и
рассмотрел Ваши возражения против посланных Вам трех моих
теорем. Опуская из-за недостатка времени все остальное, я
постараюсь ответить только на Ваши возражения.
Итак, на первое возражение скажу, что не из определения любой,
какой угодно вещи следует бытие этой вещи, а только (как я показал в
схолии, приложенной к моим трем теоремам) из определения или
идеи какого-нибудь атрибута, т.е. (как я это ясно выразил при
определении бога) такой вещи, которая мыслится через себя и в себе.
В вышеупомянутой схолии я изложил также и основание
392393
этого различия и притом, если не ошибаюсь, довольно ясно, особенно
для философа. Ибо предполагается, что философ не может не знать
того различия, которое имеется между фикцией, с одной стороны, и
ясным и отчетливым понятием (представлением — conceptus) — с
другой стороны; а также не может отрицать истинности той аксиомы,
что всякое определение или ясная и отчетливая идея истинны. Сделав
эти замечания, я не вижу, что еще требуется для разрешения первого
Вашего вопроса.
Поэтому перехожу к рассмотрению Вашего второго вопроса. Так
как выдвигаемое Вами сомнение относится только к приводимому
мною примеру, то Вы, по-видимому, соглашаетесь со мною, что, если
допустить, что мышление не принадлежит к природе протяжения,
тогда протяжение не ограничивалось бы мышлением. Но заметьте,
пожалуйста, следующее: если бы кто-нибудь стал утверждать, что
протяжение ограничивается не протяжением, но мышлением, то разве
он не скажет то же самое, что протяжение бесконечно не в
абсолютном смысле, но только как протяжение? А это значит, что он
согласен со мною в том, что протяжение бесконечно не в абсолютном
смысле, а как протяжение, т.е. в своем роде. Но Вы говорите: быть
может, мышление есть телесный процесс. Допустим, хотя я этого и не
признаю. Но одного Вы не станете отрицать: что протяжение, как
таковое, не есть мышление. А этого уже достаточно для того, чтобы
иллюстрировать мое определение и доказать мою третью теорему.
В-третьих, Вы выдвигаете против моих положений то возражение,
что [указанные мною] аксиомы не могут быть причислены к общим
[для всех людей] понятиям (notiones communes) 14.
Однако об этом я не спорю. Но Вы сомневаетесь также и в
истинности самых этих положений и как будто хотите даже показать,
что противоположные им утверждения более похожи на истину. Но
обратите, пожалуйста, внимание на определение, которое я дал
субстанции и акциденции: из него проистекают все эти аксиомы. Ибо
так как под субстанцией я разумею то, что мыслится через себя и в
себе и понятие чего, следовательно, не заключает в себе понятия
какой-нибудь другой вещи, под модификацией же или акциденцией —
то, что существует в другом и через это другое, в котором оно
существует, мыслится, то отсюда явствует: во-первых, что субстанция
по природе
393394
первичнее своих акциденций, ибо без нее последние не могут ни
существовать, ни быть мыслимы. Во-вторых, что, кроме субстанций и
акциденций, не существует ничего в реальности или вне интеллекта,
ибо все существующее мыслится или через себя или через что-либо
другое, и всякое понятие либо заключает, либо не заключает в себе
понятие о какой-нибудь другой вещи. В-третьих, что вещи,
обладающие различными атрибутами, не имеют между собой ничего
общего, ибо под атрибутом я разумею нечто такое, понятие о чем не
заключает в себе понятия о какой-либо другой вещи. В-четвертых,
наконец, что вещи, не имеющие между собой ничего общего, не могут
быть одна причиной другой, ибо если бы действие не имело ничего
общего с причиной, то все, что оно имело бы, оно имело бы из ничего.
Что же касается Вашего замечания, будто бог формально не имеет
ничего общего с сотворенными вещами и т.д., то я в моем
определении установил нечто прямо противоположное. А именно: я
сказал, что бог есть существо, состоящее из бесчисленных атрибутов,
из которых каждый бесконечен или в высшей степени совершенен в
своем роде. А что касается Вашего возражения против моей первой
теоремы, то прошу Вас, друг мой, принять в соображение, что люди
не творятся [из ничего], а только порождаются и что тела их
существовали уже раньше, хотя и в другой форме. [Из теоремы
первой] можно, однако, сделать то заключение — и я охотно признаю
это, — что если бы хоть одна часть материи могла быть уничтожена,
то с ней вместе исчезло бы и все протяжение. Вторая же моя теорема
устанавливает не много богов, но только одного, а именно:
состоящего из бесконечных атрибутов. И т.д.
[Рейнсбург, октябрь 1661 г.]
ПИСЬМО 516
Славнейшему мужу Б. д. С,
от Генриха Ольденбурга.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Примите обещанную мною книжку 16 и напишите мне свое
суждение о ней, в особенности о разбираемых в ней опытах над
селитрой и над текучестью и твердостью.
394395
Очень благодарю Вас за Ваше второе ученое письмо, которое я
получил вчера. Однако весьма сожалею, что Ваша поездка в
Амстердам помешала Вам ответить на все мои сомнения. Прошу Вас,
как только позволит время, изложить мне все пропущенное. Ваше
последнее письмо, конечно, многое мне разъяснило, однако не
настолько, чтобы окончательно рассеять всякий туман, но я уверен,
это Вам удастся сделать, когда Вы отчетливо и ясно изложите мне
Ваше мнение об истинном и первоначальном происхождении вещей.
Ибо пока мне не ясно, от какой причины и каким образом вещи
получили свое начало, а также в каком отношении они находятся к
своей первопричине, — если только таковая существует, — до тех пор
все, что я слышу и читаю, представляется мне в каком-то беспорядке.
Итак, убедительно прошу Вас, ученейший муж, осветить мне своим
факелом этот предмет и не сомневаться в искренности и
благодарности преданного Вам
Генриха Ольденбурга.
Лондон, 11(21) октября 1661 г.
ПИСЬМО 6 17
Содержащее замечания на книгу благороднейшего мужа
Роберта Бойля о селитре, текучести и твердости
благороднейшему и ученейшему
мужу Генриху Ольденбургу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Славнейший муж!
Книгу высоко одаренного Бойля я получил и, насколько позволило
время, прочитал. Примите мою величайшую благодарность за этот
подарок. Вижу, что я не ошибся в своем предположении, когда,
прочитав [в Вашем первом письме] обещание относительно присылки
этой книги, сказал себе, что завладеть Вашим вниманием могла
только вещь действительно выдающаяся. Вы желаете, ученейший
муж, чтобы я высказал Вам об этой книге мое
395396
скромное суждение. Постараюсь это сделать, насколько позволяют
мне мои слабые силы, а именно: я буду указывать на то, что
представляется мне неясным или недостаточно обоснованным, хотя
вследствие моих занятий я еще не имел возможности всего прочесть, а
тем более проверить. Итак, примите нижеследующие замечания,
которые я считаю нужным сделать относительно селитры и
