т.д.

О селитре

Во-первых, из своего опыта над воссозданием селитры автор

заключает, что селитра есть нечто разнородное, состоящее из твердых

и летучих частей, и что природа ее (по крайней мере насколько она

выражается во внешних явлениях) сильно отличается от свойств этих

частей, хотя селитра и получается путем простого смешения

последних.

Однако для того, чтобы признать это заключение правильным,

нужно было бы, как мне кажется, сделать еще один опыт, который

доказал бы, что селитренный спирт 18 действительно есть нечто

отличное от селитры и что без посредства щелочных солей он не

может ни отвердевать, ни кристаллизоваться. По крайней мере надо

было бы исследовать, всегда ли одинаково количество остающейся в

реторте твердой соли при одинаковом количестве селитры и

увеличивается ли оно пропорционально увеличению количества

селитры. Что же касается того, что, как говорится в § 9, дознано

славнейшим мужем при помощи весов, а также того, что свойства

селитренного спирта и селитры совершенно различны и даже отчасти

противоположны, то все это, по моему мнению, ничего не дает для

подтверждения сделанного им заключения. Чтобы пояснить мою

мысль, я изложу вкратце то, что мне представляется наиболее

простым объяснением явления воссоздания селитры, и к этому

присоединю два-три простых эксперимента, подтверждающих до

некоторой степени мое объяснение.

Итак, для простейшего объяснения этого явления я предположу,

что между селитренным спиртом и самой селитрой нет другого

различия, кроме одного, довольно очевидного, а именно, что частицы

последней находятся в покое, тогда как частицы первого довольно

сильно возбуждены и находятся в движении. Что касается твердой

соли, то я полагаю, что она не вносит ничего в образование сущности

396397

селитры; я буду смотреть на нее просто как на шлаки селитры, от

которых (как я нахожу) не свободен и селитренный спирт и которые

плавают в нем в достаточно большом количестве, хотя и в

размельченном состоянии. Эта соль или эти шлаки имеют в себе поры,

или проходы, соответствующие по величине селитренным частицам.

Но, когда селитренные частицы выгоняются оттуда действием огня,

некоторые проходы суживаются, а другие вследствие этого

расширяются: таким образом, сама субстанция или стенки этих

проходов становятся более жесткими и вместе с тем весьма хрупкими.

Как только мы подливаем туда селитренного спирта, некоторые

частички его с силою устремляются в эти узкие проходы, и так как

величина этих частичек (как это недурно доказано Декартом)

неодинакова, то они, прежде чем сломать хрупкие стенки проходов,

изгибают их наподобие свода. Взломавши стенки проходов, частицы

селитренного спирта заставляют их обломки отскакивать назад; при

этом они, сохраняя свое прежнее движение, остаются по-прежнему

неспособными к сгущению и кристаллизации. Те же частицы селитры,

которые проникают в более широкие проходы, не соприкасаясь со

стенками последних, неизбежно окружаются особым тончайшим

веществом, которое увлекает их кверху, подобно тому как огонь или

жар увлекает кверху частицы дерева и уносит их вместе с дымом.

Если этих частиц было довольно много или если они соединились с

обломками стенок и частицами, проникшими в узкие проходы, то из

них образуются уносящиеся кверху капельки. Но если твердая соль

разрыхлена и размягчена действием воды * или воздуха, то она

делается способной противостоять напору селитренных частиц и

заставляет их утратить то движение, в котором они находились, и

снова остановиться, подобно тому как песок или глина задерживает

движение погрузившегося в него пушечного ядра. В этой-то остановке

частиц селитренного спирта и состоит воссоздание селитры, причем

— как видно из этого объяснения — твердая соль служит только

орудием для этого воссоздания. Вот что я имею сказать о воссоздании

селитры.

__________________

* Если Вы спросите, почему при подливании селитренного спирта в

водяной раствор твердой соли происходит шипение, прочтите [мое]

замечание на § 25.

397398

Рассмотрим теперь, с Вашего позволения, во-первых, почему

селитренный спирт и селитра так сильно отличаются на вкус; вовторых, почему селитра воспламеняется, между тем как селитренный

спирт — никогда. Для уразумения первого должно заметить, что тела,

находящиеся в движении, никогда не сталкиваются с другими телами

своими наиболее широкими поверхностями, тогда как тела,

находящиеся в покое, соприкасаются именно этими своими

сторонами. Таким образом, частицы селитры, если их положить на

язык, ложатся на него вследствие своего спокойного состояния

наиболее широкими из своих граней и тем закрывают поры его — что

и является причиной ощущаемого холода (причем следует принять во

внимание, что слюна не может разъединить селитру на достаточно

малые частицы). Но если частицы эти кладутся на язык в состоянии

возбуждения и движения, то они попадают на него своими острыми

ребрами, проникают в его поры, и, чем возбужденнее они двигаются,

тем острее будет ощущение на языке; так игла, попадая на язык,

вызывает различные ощущения, смотря по тому, соприкасается ли она

с ним своим острием или своей длинной поверхностью.

Причина же воспламеняемости селитры и невоспламеняемости

селитренного спирта состоит в том, что частицы селитры, находясь в

покое, не так легко уносятся огнем вверх, как частицы, имеющие

собственное движение по всем направлениям. Селитренные частицы,

находясь в покое, не поддаются действию огня до тех пор, пока он не

отделит их друг от друга и не окружит каждую из них со всех сторон.

Но раз окружив частицы, огонь влечет их за собой то в одну, то в

другую сторону, пока они не приобретут собственного движения и не

унесутся вверх с дымом. Частицы же селитренного спирта, которые

уже находятся в движении и отделены друг от друга, от самого

незначительного жара раздвигаются во все стороны на большое

пространство, и, в то время как некоторые из них уносятся в дыме,

другие проникают в поддерживающее огонь вещество, прежде чем

пламя успеет окружить их. Поэтому-то они скорее тушат огонь, чем

служат ему пищею.

Обращусь теперь к экспериментам, которые, как мне кажется,

подтверждают данное мною объяснение. Во-первых, я нашел, что

селитренные частицы, во время

398399

горения уносящиеся в дыме, суть не что иное, как чистая селитра. Я

несколько раз расплавлял селитру до такой степени, что реторта

значительно накалялась; затем я зажигал селитру горящим углем и

собирал дым от нее в охлажденную стеклянную банку,

пока она не становилась от этого влажной. Потом я еще

более увлажнял бутылку собственным дыханием и

выставлял ее на холодный воздух для просушивания *.

После этого в некоторых местах сосуда начинали

показываться кристаллики селитры. Чтобы не

сомневаться в том, что эти кристаллики образовались из

одних только летучих частиц, и чтобы нельзя было

предположить, что огонь увлекал с собою

нерасщепленные частицы селитры (выражаясь в духе

почтенного автора) и затем вместе извергал и твердые и

летучие частицы раньше, чем они успевали

разъединиться, — чтобы исследовать это, говорю я, я

пропустил дым через трубу А (фиг. 1) длиною около фута,

как через печную трубу, для того чтобы более тяжелые

части пристали к этой трубе и чтобы я мог собрать [в

банке] одни лишь летучие части, проходившие через более узкое

отверстие В. При этом я брал очень небольшое количество селитры,

для того чтобы пламя было слабее. И опыт удался так же, как и без

трубы.

Однако я не хотел остановиться на этом. Чтобы лучше обследовать

это дело, я взял большее количество селитры, расплавил ее и зажег

горящим углем. Потом, как и прежде, я приставил к реторте трубу А, а

над отверстием В, пока пылало пламя, я держал кусок плоского

стекла. Стекло покрылось некоторым веществом, которое, будучи

выставлено на воздух, стало влажным, откуда я заключил, что оно

состоит из одних твердых частиц. Хотя я ждал несколько дней, но я не

обнаружил на стекле ни одного кристаллика селитры и не мог

заметить никакого действия селитры. Но когда я полил вещество

селитренным спиртом, то селитра немедленно появилась. Из этого я,

как мне кажется, имел право заключить: во-первых, что твердые

частицы селитры при ее расплавлении отделяются от летучих и если и

уносятся вверх пламенем, то только

__________________

* Когда я производил этот опыт, воздух был совершенно ясен.

399400

отдельно от летучих частиц. Во-вторых, что твердые частицы,

отделившиеся во время горения от летучих, не могут уже вновь

соединиться с ними. Отсюда же следует, в-третьих, что частицы,

приставшие к стенкам банки и превратившиеся в кристаллики, были

не твердые, а только летучие.

Второй эксперимент, доказывающий, что твердые части суть не

что иное, как шлаки селитры, состоял в следующем. Я нашел, что, чем

более селитра очищается от шлаков, тем она становится летучее и

способнее к кристаллизации, потому что, когда я клал кристаллы

очищенной или профильтрованной селитры в стеклянный бокал А

(фиг. 2) и подливал туда немного холодной воды, селитра отчасти

испарялась вместе с этой холодной водой и летучие

частицы прилипали к верхним краям бокала, образуя

кристаллики.

Третий эксперимент, который, как мне кажется,

указывает на то, что частицы селитренного спирта, по мере

того как они утрачивают свое движение, получают

способность воспламеняться, состоит в следующем. Я

налил несколько капель селитренного спирта на влажную

бумагу, а сверху насыпал песку, в который селитренный

спирт стал постепенно впитываться. Когда же песок всосал таким

образом весь или почти весь селитренный спирт, я старательно

высушил его надогнем на этой же самой бумаге. Потом, ссыпав песок,

я положил бумагу на горящий уголь, причем она, едва

соприкоснувшись с ним, стала искриться так, как если бы она впитала

в себя самую селитру.

При более подходящих обстоятельствах я присоединил бы к этому

эксперименту еще ряд других и тем, может быть, окончательно

разрешил бы вопрос. Но иного рода предметы настолько отвлекают

меня, что, с Вашего позволения, я отложу это до другого раза и

перейду к следующим замечаниям.

§ 5. В том месте, где славнейший муж говорит мимоходом о форме

селитренных частиц, он обвиняет новейших писателей в том, что они

неверно изображали эту форму. Я не знаю — подразумевает ли он в

числе этих писателей и Декарта. Если да, то, вероятно, он обвиняет

его с чужих слов, потому что Декарт ничего не говорит о частицах,

которые могут быть видимы глазами. Не думаю также, что-

400401

бы славнейший муж допускал мысль, будто кристаллики селитры,

если они оботрутся до того, что примут форму параллелепипеда или

иной какой-нибудь фигуры, перестанут вследствие этого быть

селитрой. Ио, может быть, он имеет в виду тех химиков, которые

признают только то, что они могут видеть глазами и ощупать руками.

§ 9. Если бы этот эксперимент можно было вполне точно

проделать, то он служил бы прямым подтверждением того, что я хотел

вывести из моего первого, упомянутого выше, эксперимента.

§ 13. Вплоть до § 18 славнейший муж пытается показать, что все

чувственные качества (qualitates tactiles) зависят только от движения,

фигуры и прочих механических состояний. Но так как все эти

доказательства предлагаются славнейшим автором не в качестве

математических 19, то я не считаю нужным исследовать, вполне ли они

убедительны. Не знаю только, почему славнейший муж так хлопочет

вывести это из своего эксперимента, раз это уже более чем достаточно

доказано Бэконом Веруламским, а затем Декартом. Не вижу также,

чтобы этот эксперимент [Бойля] давал нам более ясные показания,

чем другие довольно обыденные эксперименты. Так, например,

относительно теплоты: разве это не следует с такою же очевидностью

из того, что при трении друг о друга двух холодных кусков дерева

порождается огонь? Или из того, что облитая водой известь

нагревается? Что касается звука, то я не нахожу, чтобы в этом

эксперименте можно было усмотреть что-нибудь более

достопримечательное, чем в простом кипячении воды и во многом

другом. Относительно цвета я укажу (чтобы говорить только о том,

что легко поддается проверке) только на наблюдаемое нами

изменение окраски зеленых растений, причем зелень переходит в

самые разнообразные цвета. Далее, тела, издающие дурной запах,

становятся