они находятся
от первопричины, то об этом, так же как и об усовершенствовании
человеческого интеллекта, я сочинял особый трактатец,
переписыванием
407408
и усовершенствованием которого я теперь занят 25. Но по временам я
откладываю этот труд в сторону, так как еще не имею определенного
решения относительно его издания. А именно: я боюсь, как бы
нынешние теологи не почувствовали себя оскорбленными и не
набросились на меня с обычной для них ненавистью, — на меня,
которого так страшат всякого рода ссоры. Буду ждать Вашего совета
относительно этого предмета. А дабы Вы знали, что именно в этом
сочинении может показаться оскорбительным для проповедников,
скажу Вам, что многие атрибуты, которые как ими, так и вообще
всеми — по крайней мере из лиц, известных мне, — приписываются
богу, я отношу к творениям, и наоборот — другие вещи, которые
рассматриваются ими (по причине предрассудков) как сотворенные, я
признаю атрибутами бога и считаю, что они их плохо поняли; что,
кроме того, я не так отделяю бога от природы, как это делали все
известные мне мыслители. Итак, ожидаю Вашего совета, ибо вижу в
Вас надежнейшего друга, в искренности которого непозволительно
было бы сомневаться. Затем будьте здоровы и продолжайте попрежнему любить всецело Вашего
Бенедикта Спинозу.
[Рейнсбург, апрель 1662 г.]
ПИСЬМО 7 26
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Генриха Ольденбурга.
Славнейший муж!
Уже много недель тому назад получил я Ваше интереснейшее
письмо, содержащее ученые замечания на книгу Бойля. Сам автор
шлет Вам вместе со мной величайшую благодарность за высказанные
Вами соображения. Он сделал бы это и раньше, если бы его не
задерживала надежда — освободиться в ближайшее время от
отягощающих его дел и послать Вам вместе с благодарностью и ответ
на Ваши возражения. Однако надежда эта до сих пор не
осуществилась: общественные и личные дела настолько поглощают г.
Бойля, что на этот раз он может только за-
408409
свидетельствовать Вам свою благодарность; мнение же свое о Ваших
замечаниях он принужден на некоторое время отложить. К тому же
два противника напали на его недавно вышедшую книгу, и он считает
своим долгом ответить им по возможности скорее. Эти нападения
направлены не против трактата о селитре, а против его книжки,
которая содержит опыты, доказывающие упругость воздуха 27.
Справившись с этими трудами, автор не замедлит сообщить Вам свой
взгляд на Ваши возражения, а пока просит Вас не истолковывать его
молчания в дурную сторону.
Общество философов, о котором я упоминал при личном свидании
с Вами, превращено теперь милостью нашего короля в «Королевское
общество», которому дарован официальный диплом,
предоставляющий ему специальные привилегии и подающий
отрадную надежду на получение необходимых доходов 28.
Я решительно посоветовал бы Вам не скрывать от ученых тех
результатов, которых Вы достигли в области философии и теологии
благодаря проницательности Вашего ума и Вашей учености;
опубликуйте их, какой бы визг ни подняли посредственные теологи
(theologastri). Страна ваша — свободнейшее из всех государств, и
философии в ней предоставлена весьма большая свобода. Ваша
мудрость позволит Вам изложить Ваши мысли и взгляды с возможной
умеренностью; все прочее — предоставьте судьбе. Итак,
достойнейший муж, отбросьте всякий страх и опасение раздражить
разных ничтожных людишек нашего времени. Уже достаточно
угождали невежеству и ничтожеству. Распустим паруса истинной
науки и проникнем в святилище природы глубже, чем это делалось до
сих пор. Я полагаю, что Ваши исследования могут быть изданы у вас
беспрепятственно и что Вам нечего опасаться ни малейшей
неприятности со стороны людей благоразумных. А раз Вы
приобретете защитников и доброжелателей в этих последних (в чем я
Вам ручаюсь), чего Вам страшиться невежественных хулителей? Я не
оставлю Вас в покое, уважаемый друг, пока Вы не уступите моим
просьбам, и ни за что не допущу — насколько это в моей власти, —
чтобы плоды Ваших размышлений, имеющих столь важное значение,
остались под спудом вечного молчания. Убедительно прошу Вас
сообщить мне при первой возможности все, что Вы решите по этому
вопросу.
409410
У нас, быть может, появится нечто такое, что будет достойно
Вашего внимания. Ибо упомянутое выше общество примется отныне
за выполнение своих целей с большим рвением и, быть может, если
только продлится мир на этих берегах, украсит республику наук чемнибудь не совсем обыкновенным.
Будьте здоровы, достойнейший муж, и верьте, что я остаюсь
готовым к услугам и преданнейшим другом Вашим
Генр. Ольденбургом.
[Лондон, вторая половина июля 1662 г.]
ПИСЬМО 8 29
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Симона де Вриса 30.
Я уже давно стремлюсь побывать у Вас, но погода и суровость
зимы не благоприятствуют моему намерению. Иногда я ропщу на
судьбу за то, что она разделяет нас таким большим пространством.
Счастлив, в высшей степени счастлив Ваш домашний сожитель
Казеариус, который, живя под одним кровом с Вами, имеет
возможность — за завтраком, за обедом, во время прогулки — вести с
Вами беседы о самых возвышенных предметах. Однако, хотя тела
наши находятся так далеко друг от друга, Вы очень часто
присутствовали перед моим духом, особенно когда я перелистывал и
передумывал Ваши сочинения. Но так как для меня и моих товарищей
не все в достаточной степени ясно (вследствие чего мы опять стали
сходиться для совместных занятий) и чтобы Вы не подумали, что я
забыл Вас, я и решился написать Вам это письмо.
Что касается нашего кружка, то он основан на следующих началах:
один из нас (каждый по очереди) прочитывает, объясняет сообразно
со своим пониманием и затем доказывает все то, о чем идет речь,
следуя расположению и порядку Ваших теорем. Если случается, что
мы не можем удовлетворить друг друга, мы признали полезным
отмечать непонятное, а затем обращаться к Вам, чтобы Вы по
возможности рассеяли неясности и чтобы мы под Вашим
410411
руководством могли защищать истину против суеверно-религиозных
людей и против христиан и тогда могли бы устоять под натиском хотя
бы всего мира. Итак, прежде всего при наших чтениях и объяснениях
нам показались неясными некоторые определения, да и о самой
природе определения мы не составили себе одинакового для всех нас
суждения. Тогда, за отсутствием Вас, мы обратились к сочинению
одного математика, по имени Борелли 31, который излагает свои
воззрения на природу определения, аксиомы и постулата, приводя в то
же время и мнения других авторов по этим вопросам., Мнение же его
самого гласит следующее: «Определения употребляются в качестве
посылок при доказательствах. Поэтому необходимо, чтобы они были
очевидными, ибо иначе они не могут вести к приобретению научного
или вполне очевидного знания». В другом месте говорится: «Не
наобум, но с величайшей осторожностью нужно выбирать основание
(ratio) структуры или существенное, Первое и наиболее известное нам
состояние (passio) предмета. Ибо если конструкция или означенное
состояние предмета выражают что-нибудь невозможное, тогда не
может получиться научного определения. Так, например, если бы кто
сказал: две прямые линии, ограничивающие пространство,
называются фигурой, то это было бы определением вещи, не могущей
существовать, а потому оно было бы невозможным: из подобного
определения можно вывести только невежество, а никак не знание.
Далее, если конструкция или означенное состояние (passio) будет хотя
и возможным и истинным, но неведомым для нас или сомнительным,
то мы опять-таки не получим хорошего определения. Ибо выводы,
сделанные из неведомого и сомнительного, сами будут недостоверны
и сомнительны и могут составить только предположение или мнение,
но отнюдь не достоверное знание». Мнение Такэ 32, как это Вам
известно, расходится с вышеприведенным мнением, ибо оно гласит,
что из ложных посылок может быть непосредственно выведено
истинное заключение. Клавиус 33 же, мнение которого также
приводится у Борелли, утверждает следующее: «Определение есть
произвольное выражение, поэтому нет надобности приводить
основания, почему вещь определяется таким или иным образом.
Достаточно, чтобы признаки, заключающиеся в определении, не
приписывались предмету прежде, чем будет доказано, что самое
определение отвечает предмету».
411412
Итак, по мнению Борелли, определение какого-нибудь предмета
должно указывать первую, существенную, вполне нам известную и
истинную структуру или состояние (pas-sio) предмета. Клавиус же
думает иначе: он считает совершенно безразличным, будет ли эта
структура первой, вполне известной и истинной или нет, лишь бы
только сделанное определение прилагалось к предмету не прежде, чем
будет доказано, что оно вполне отвечает ему. Мы склоняемся скорее к
точке зрения Борелли; но мы не знаем хорошенько, с какою из этих
двух точек зрения согласны Вы или же Вы не согласны ни с одной из
них.
Итак, ввиду того, что по вопросу о природе определения (вопрос,
который касается самых принципов доказательства) выдвигаются
столь различные точки зрения, а между тем, не освободившись от
затруднений, связанных с этой проблемой, нельзя избавиться также и
от целого ряда других, проистекающих отсюда трудностей, мы очень
хотели бы, чтобы Вы, — если только мы этим не причиним Вам
больших хлопот и если Вы располагаете свободным временем, —
написали нам, что Вы думаете об этом предмете, а также и о том,
каково различие между аксиомами и определениями. Борелли не
усматривает между ними никакого иного различия, кроме различия в
названиях; но Вы, по всей вероятности, придерживаетесь другого
взгляда.
Затем, нам не совсем понятно определение 3 34. В качестве примера
я привел то, что Вы мне говорили в Гааге, а именно, что вещь может
рассматриваться двояко: или как она есть в себе, или в ее отношении к
другой вещи. Так, ум (разум — intellectus) может рассматриваться или
под углом зрения мышления (sub cogitatione), или как состоящий из
идей. Однако нам не вполне ясно, в чем тут заключается разница, ибо
мы полагаем, что, — если мы желаем правильно понимать мышление,
— мы должны брать его под углом зрения идей (sub ideis), потому что,
устранив из мышления все идеи, мы уничтожили бы и само
мышление. Поэтому так как пример для нас недостаточно ясен, то и
самый вопрос все еще остается несколько темным, и мы нуждаемся в
дальнейших разъяснениях.
Наконец, в схолии 3 к теореме 8 в самом начале говорится: «Из
этого явствует, что хотя два атрибута и мыслятся реально различными
(т.е. один без помощи другого), однако они не составляют вследствие
этого двух существ
412413
(entia) или двух различных субстанций: ибо природе субстанций
свойственно, чтобы каждый из ее атрибутов мыслился через себя, так
как все атрибуты, которые она имеет, [всегда] вместе были в ней» 35.
Таким образом, Вы как будто предполагаете, что природа
субстанции такова, что она может иметь много атрибутов. Однако Вы
этого еще не доказали, если не считать за доказательство пятое
определение абсолютно бесконечной субстанции, или бога 36. Если же
допустить, что каждая субстанция может иметь только один атрибут,
то, имея идею о двух атрибутах, я должен был бы с полным правом
заключить, что там, где существуют два различных атрибута, должны
существовать и две различные субстанции. Относительно этого
вопроса мы также просили бы Вас о дальнейшем разъяснении.
Затем примите мою величайшую благодарность за Ваши писания,
переданные мне П. Баллингом. Они доставили мне большое
удовольствие, особенно же схолия к теореме 19.
Если я могу быть Вам полезен в чем-нибудь таком, что находится в
моих средствах, то я весь к Вашим услугам; Вам нужно только
сообщить мне об этом.
Я прохожу теперь курс анатомии, дошел уже почти до половины;
окончив его, примусь за химию и таким образом пройду — по Вашему
совету — всю медицину. Кончаю письмо и жду ответа. Примите
лучшие пожелания от преданного Вам
С.И. де Вриса.
1663. Амстердам, февраля 24 дня.
ПИСЬМО 9 37
Ученейшему юноше Симону де Врису
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
О природе определения и аксиомы 38
Уважаемый друг!
Письмо Ваше, уже давно мною ожидаемое, я получил. Как за это
письмо, так и за Вашу
