от такого рода вздорных мечтаний.

Протест против поползновений «крутых» «частных предпринимателей» (в самом общем смысле этого термина) «опустить» остальное население до уровня бесправного рабочего быдла предопределён Свыше (на языке атеистов — свойственен природе человека). И спектр протестной деятельности против “элита­риз­ма”, опускающего и угнетающего людей, в обществе на протяжении истории многомерен: от «фиги в кармане» при внешне показной услужливости, однако в таимой готовности в удобный момент всадить нож в спину барину-«благодетелю» — до осознанного концептуального властвования в Богодержавии на основе принципа«волхвы не боятся “могучих” владык, а “княжеский” дар им не нужен. Правдив и свободен их вещий язык и с Волей Небесною дружен…».

Так реальный толпо-“элитаризм” общества, порождаемый демонизмом «частных предпринимателей» (в самом широком смысле этого слова), обладающих “неоспоримыми” достоинствами, системно порождает и разнородную преступность по отношению к идеалу “элитарной” нормы общественного устройства. Как системная реакция толпо-“элитаризма” на системно порождаемую им преступность — возникают силовые и тайные службы. Среди их сотрудников тоже оказываются носители духа «частного предпринимательства», которые тоже начинают проявлять свою «кру­тизну» в отношении всех остальных корпораций «частных предпринимателей» и подневольного тем люда. Поэтому толпо-“элита­ризму” с течением времени свойственно накопление порождаемых им же системных протестных внутренних напряжений. И соответственно непреклонное следование бредовым идеалам толпо-“элитаризма” обрекает на крах всякую социальную систему, которую пытаются отпрессовать под этот нежизненный идеал, ублажая больное себялюбие и амбиции «частных предпринимателей» и их кланов, некогда преуспевших на первом этапе становления своих «фирм» (в самом широком смысле этого слова).

А единственный способ разрядки внутренней напряженности в толпо-“элитарном” обществе — отказ от бредовых идеалов “элитаризма” и преображение толпо-“эли­тарного” общества в человечность вследствие целенаправленного изменения нравов и миропонимания людей. В этом и есть суть большевизма как переходного процесса от исторически сложившегося толпо-“элитаризма” к многонациональной человечности Земли будущей эры.

В этой связи интересен и такой факт: все наши попытки найти книги Г.Форда в интернете на английском языке не увенчались успехом; не увенчался пока успехом и поиск этих книг в типографски изданном виде и самих Соединенных Штатах, хотя прямых запретов на издательство и продажу их в США нет. Но не было гласных запретов и на издательство и распространение работ И.В.Сталина ни в застойные времена в СССР, ни в период разгула демократии в либераральной России. Этот факт молчаливого запрета с целью предать их забвению на труды Г.Форда и И.В.Ста­лина, непосредственно в странах, где они жили и работали на благо общества, невольно, помимо желания самих запретителей объединяет деятельность этих двух выдающихся личностей в интересах будущего всего человечества.

4.4. Этика большевизма: ДОБРОСОВЕСТНЫЙ труд на благо трудящихся

Соответственно сказанному в предыдущем разделе Г.Форд, известный всем как предприниматель-промышленник, кроме того — куда более состоятельный учёный экономист и социолог, нежели экономисты и социологи якобы ученые-профессионалы, поскольку рассмотрение трудовых отношений в системной целостности многоотраслевого производства и потребления в обществе он начинает с провозглашения нравственно-этического принципа:

Права человека на труд и на производимый с его участием продукт и проистекающего из этого права назначения на микроуровне многоотраслевой производственно-потребительской системы целей производства, обеспечивающих её системную целостность.

Г.Форд пишет:

«Нет оснований к тому, чтобы человек, желающий работать, оказался не в состоянии работать и получать в полной мере возмещение за свой труд. Равным образом, нет оснований к тому, чтобы человек, могущий работать, но не желающий, не получал бы тоже в полной мере возмещения за содеянное им. При всех обстоятельствах ему должна быть дана возможность получить от общества то, что он сам дал обществу. Если он ничего не дал обществу, то и ему требовать от общества нечего. Пусть ему будет предоставлена свобода — умереть с голоду. Утверждая, что каждый должен иметь больше, чем он, собственно, заслужил, — только потому, что некоторые получают больше, чем им причитается по праву, — мы далеко не уйдем.

(…)

Если не иметь постоянно перед глазами цели, очень легко перегрузить себя деньгами[81] и потом, в непрестанных усилиях заработать еще больше денег, совершенно забыть о необходимости снабжать публику тем, чего она на самом деле хочет. Делать дела на основе чистой наживы — предприятие в высшей степени рискованное. Это род азартной игры, протекающей неравномерно и редко выдерживаемой дольше, чем несколько лет. Задача предприятия — производить для потребления, а не для наживы или спекуляции. А условие такого производства — чтобы его продукты были доброкачественны и дешевы, чтобы продукты эти служили на пользу народу, а не только одному производителю. Если вопрос о деньгах рассматривается в ложной перспективе, то фальсифицируется в угоду производителю и продукция.

Благополучие производителя <в том числе и предприни­ма­те­ля> зависит, в конечном счете, также и от пользы, которую он приносит народу. Правда, некоторое время он может вести свои дела недурно, обслуживая исключительно себя. Но это ненадолго. Стоит народу сообразить, что производитель ему не служит, и конец его недалек» (Введение. “Моя руководящая идея”).

Если делать обобщения общественного в целом масштаба, то «стоит народу сообразить, что система ему не служит, и конец её недалёк», — конечно, по историческому масштабу времени. Это тем более так, если народ уже вообразил систему, которой он заменит антинародную, что уже имеет место в России[82].

И Г.Форд почти всю главу 8 своей книги посвящает освещению нравственно-этических принципов организации производства и потребления; таких принципов, чтобы простой человек чувствовал, что система служит ему. Это является основанием для того, чтобы по мере роста образовательного уровня и развития культуры все люди поняли эти принципы и сознательно целенаправленно поддерживали бы их как залог личного благополучия каждого из них, благополучия своих потомков и всех остальных людей.

«Не принято называть служащего компаньоном, а все же он не кто иной, как компаньон. Всякий деловой человек, если ему одному не справиться с организацией своего дела, берет себе ТО­ВА­РИЩА (выделено при цитировании нами), с которым разделяет управление делами. Почему же производитель, который тоже не может справиться с производством с помощью своих двух рук, отказывает тем, кого он приглашает для помощи в производстве, в титуле компаньона? Каждое дело, которое требует для ведения его более одного человека, является своего рода ТОВА­РИЩЕСТВОМ (выделено нами при цитировании). С того момента, когда предприниматель привлекает людей в помощь своему делу — даже если бы это был мальчик для посылок, — он выбирает себе компаньона. Он сам может быть, правда, единственным владельцем орудий труда и единственным хозяином дела; но лишь в том случае, если он остается единственным руководителем и производителем, он может претендовать на полную независимость. Никто не может быть независимым, если зависит от помощи другого. Это отношение всегда взаимно — шеф является компаньоном своего рабочего, а рабочий ТОВАРИЩЕМ (выде­лено нами при цитировании) своего шефа; поэтому как о том, так и о другом, бессмысленно утверждать, что он является единственно необходимым. Оба необходимы. Если один проталкивается вперед, отталкивая другого назад, в конце концов, обе стороны страдают от этого[83]» (гл. 8. “Заработная плата”).

Из этого однозначно ясно, что Г.Форд расценивает как недопустимые в обществе холопско-господские взаимоотношения предпринимателя и сотрудников, возглавляемого им предприятия, в которых выражаются по существу рабовладельческие притязания работодателя.

А теперь приведём выдержку из работы И.В.Сталина “Эконо­ми­ческие проблемы социализма в СССР”, в которой И.В.Сталин пишет о ростках новой нравственно-этической реальности в жизни советского общества:

«Экономической основой противополож­ности между умственным и физическим трудом является эксплуа­тация людей физического труда со стороны представителей ум­ственного труда. Всем известен разрыв, существовавший при капитализме между людьми физического труда предприятий и руководящим персоналом. Известно, что на базе этого разрыва развивалось враждебное отношение рабочих к директору, к масте­ру, к инженеру и другим представителям технического персонала, как к их врагам. Понятно, что с уничтожением капитализма и системы эксплуатации должна была исчезнуть и противоположность интересов между физическим и умственным трудом. И она дей­ствительно исчезла при нашем современном социалистическом строе. Теперь люди физического труда и руководящий персонал являются не врагами, а товарищами-друзьями, членами единого производственного кол­лектива, кровно заинтересованными в преуспевании и улучшении производства. От былой вражды между ними не осталось и следа» (“Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года”, раздел 4. “Вопрос об уничтожении противоположности между городом и деревней, между умственным и физическим трудом, а также вопрос о ликвидации различий между ними”).

Как видно из приведенного фрагмента, то, что для Г.Форда — идеал, к осуществлению которого американское общество должно стремиться (а ныне должно стремиться и российское), для советского общества конца сороковых — начала пятидесятых годов ХХ века[84] уже было реальностью жизни, если не всех, — то многих коллективов.

И сказанное И.В.Сталиным о взаимоотношениях руководителей и рядовых сотрудников настолько отлично от нравственно-этических итогов пробуржуазных реформ в России в наши дни, что прихлебатели капитализма будут доказывать, что это — сталинские фантазии, ничего общего не имевшие с реальностью, забыв, что многие из них верещали о том, как тиран и деспот Сталин безжалостно «эксплуатировал энтузиазм народа», не задумываясь однако о том, из чего вырастал этот энтузиазм. А энтузиазм народа в ту эпоху вырастал из того, что в обществе в целом была психологическая нравственно-этическая мотивация к добросовестному труду в коллективе, поскольку персонал и руководители были не врагами, скованными одной цепью производственных отношений, а «товарищами-друзьями, членами единого производственного коллектива, кровно заинтересованными в преуспевании и улучшении производства. От былой вражды между ними не осталось и следа».

Хотя, конечно, если быть точным, то не следы, а семена былой вражды ноосфера общества хранила, и, когда политика государства после убийства И.В.Сталина была изменена склонным к “элита­ри­зации” партийным, государственным и хозяйственным руководством, из этих ноосферных семян выросла реальность наших дней, полная классовой напряженности и классовых конфликтов.

Но из этих нравственно-этических принципов товарищества в основе организации объективно неизбежно коллективной работы сотрудников подавляющего большинства современных предприятий проистекает и политика начисления зарплаты:

«Среди деловых людей постоянно можно слышать выражение: «Я тоже плачу обычные ставки». Тот же самый делец вряд ли стал бы заявлять о себе: «Мои товары не лучше и не дешевле, чем у других». Ни один фабрикант в здравом уме не стал бы утверждать, что самый дешевый сырой материал дает и лучшие товары. Откуда же эти толки об «удешевлении» рабочей силы, о выгоде, которую приносит понижение платы, — разве оно не означает понижение покупательной силы и сужения внутреннего рынка? Что пользы в промышленности, если она организована так неискусно, что не может создать для всех, участвующих в ней, достойного человека существования? Нет вопроса важнее вопроса о ставках — большая часть населения живет заработной платой. Уровень её жизни и её вознаграждения определяет благосостояние страны» (гл. 8.