ценности, он ни в каком случае не может произвести ни богатства, ни культуры.

Но так же неоспоримо и другое положение: «по мере того, как совершается общественное развитие труда и тем самым он становится источником богатства и культуры, развивается так же, с одной стороны, бедность и беспомощность рабочих, а с другой – богатство и культура для не рабочих».

Это закон всей истории до наших дней. Следовательно, вместо общих фраз о «труде» и «обществе» нужно было ясно показать, как в современном, капиталистическом обществе создались, наконец, те материальные и пр. условия, которые дают рабочим возможность и в то же время вынуждают их устранить это общественное проклятие.

На самом же деле весь этот параграф, негодный по форме и по содержанию, нужен здесь лишь для того, чтобы выставить в качестве лозунга на знамени партии излюбленное лассальянское изречение о «полном продукте труда». Я потом вернусь к этому «полному продукту труда», к «равному праву» и пр., так как дальше они снова повторяются в несколько отличной форме.

3) «Освобождение труда требует возведения средств производства в собственность всего общества, коллективного регулирования всей работы и справедливого распределения ее продукта».

«Возведение средств производства в общественную собственность» обозначает, конечно, их «превращение в общественную собственность», но это так, мимоходом. Что такое «продукт труда»? Произведенные ли предметы или их ценность? И в последнем случае: вся ли ценность продукта или только та часть ценности, которая добавлена новым трудом к ценности употребленных им средств производства?

«Продукт труда» (в смысле дохода трудящегося) это пустое представление, поставленное Лассалем на место определенного экономического понятия. …

Вслед за фразерством о получении рабочим «полного продукта своего труда» должны исчезнуть фразы вообще о «продуктах труда» рабочего, хотя бы и не полных.

В обществе, основанном на принадлежности средств производства всему обществу, производители не обмениваются своими продуктами. Равным образом и труд, употребленный на производство продуктов, не проявляется в виде ценности, как бы свойственной самим продуктам, так как здесь в противоположность капиталистическому обществу работа отдельного лица является частью коллективного труда не косвенно, а непосредственно.

Выражение «продукт труда рабочего» уж и теперь негодное, в виду своей двусмысленности, теряет, таким образом, всякий смысл. …

«Чтобы подготовить путь для разрешения социального вопроса, немецкая рабочая партия требует учреждения социалистических производительных товариществ при содействии государства и под демократическим контролем трудящегося народа. Производительные товарищества должны быть созданы в таком количестве в промышленности и земледелии, чтобы на них возникла социалистическая организация коллективного труда».

После железного закона Лассаля – панацея того же пророка. Вместо существующей борьбы классов подставляется газетная фраза «социальный вопрос», к «разрешению» которого «подготовляется путь».

Вместо процесса революционного переустройства, «социалистическая организация» коллективного труда возникает из «содействия государства» производительным товариществам, «созданным» государством, а не рабочими.

Вполне достойно Лассаля вообразить себе, что при государственной субсидии так же легко построить новое общество, как новую железную дорогу!

Из-за остатка стыдливости «государственную помощь» ставят… под демократический контроль «трудящегося народа».

Во-первых, в Германии большинство «трудящегося народа» состоит из крестьян, а не из пролетариев.

Во-вторых, слово «демократия» будет по-немецки «Volksherrschaft» («народовластие»).

Что же это за «властный контроль трудящегося народа»? Того самого народа, заметим, который не только не властвует, но своим же собственным обращением к государству с требованием помощи сознается в том, что не созрел еще для народовластия.

Что же касается до самого рецепта, который при Луи-Филиппе Бюше прописал против французских социалистов, а реакционные рабочие из «Atelier» приняли, то на нем не стоит останавливаться.

Главная беда не в том, что эти чудодейственные ассоциации вписаны в программу, а в том, что вся она идет назад от классового движения к сектантскому.

Перехожу теперь к демократическому отделу.

А. Свободное основание государства.

Сперва о «свободном государстве, к которому стремится (в отделе II) германская рабочая партия».

Что такое свободное государство? Сделать государство свободным никоим образом не может быть целью рабочих, освободившихся от верноподданного мышления. …

А какое беспутное злоупотребление словами: «современное государство», «современное общество» и какое еще более беспутное введение в программу полнейшего непонимания того государства, к которому она предъявляет свои требования.

«Современное общество» – это капиталистическое общество, существующее во всех цивилизованных странах, с большей или меньшей примесью элементов, унаследованных от средних веков, более или менее видоизмененное особенностями в историческом развитии или менее видоизмененное особенностями в историческом развитии. «Современное государство», наоборот, изменяется с переездом каждой границы. В прусско-германской империи оно совершенно иное, чехи в Швейцарии, и в Англии оно не такое, как в Соединенных Штатах. «Современное государство», следовательно, есть не более, как фикция…

>(К. Маркс. Отрывки из «Критики Готской программы» 1875 г. – «Критика Готской программы». Петроград, 1919 г. // 19, 13 – 27.)

340

Что касается формы, то можно было думать, что многие иностранные слова вызовут недоразумения. Но уже Лассаль в своих речах и пропагандистских брошюрах не стеснялся употреблять иностранные слова, и, поскольку мне известно, на это особенно не жаловались. А с того времени наши рабочие гораздо усерднее и более регулярно читают газеты и по тому самому больше освоились с иностранными словами. Я ограничился тем, что устранил все не безусловно необходимые иностранные слова. Но, оставляя необходимые, я отказался от присоединения к ним так называемых пояснительных переводов. Такие необходимые иностранные слова, в большинстве случаев представляющие общепринятые научно-технические выражения, не были бы необходимыми, если бы их можно было перевести. Перевод только искажает их смысл; вместо того, чтобы объяснить, он вносит путаницу. Устные разъяснения помогают в таком случае гораздо больше.

>(Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке, 7 – 8. 1931 г. // 19, 322.)

341

Я думаю, что нам с нападками лучше всего подождать до появления Нищеты на немецком языке (т.е. я имею в виду главные возражения; перестрелки, чтобы заманить на огонь последователей Родбертуса, всегда хороши).

Я жду рукописи. Кстати, если во втором отделе гегелевские выражения представят для вас затруднения, то вы просто оставьте свободное место в рукописи, а я уже заполню его; по-немецки должна быть точная научная терминология, в противном случае это будет непонятно.

>(Ф. Энгельс. Письмо Э. Бернштейну, 11/IV 1884 г. – Архив, I, 357 // 36, 118.)

342

Некоторые химики говорят еще о химической силе, благодаря которой происходят и удерживаются соединения. Но здесь мы не имеем собственно перехода, а имеем совпадение движения различных тел воедино и понятие «сила» (превращается в фразу; как и всюду, где думают исследовать неисследованные формы движения…) здесь оказывается, таким образом, у границы своего употребления. Но она еще измерима через порождение теплоты, однако до сих пор без значительных результатов; для ее объяснения сочиняют так называемую силу (например, объясняют плавание дров на воде из плавательной силы, преломляющая сила – в случае света и т.д.), причем, таким образам, получают столько сил, сколько имеется необъясненных явлений, и по существу только переводят внешние явления на внутренний язык фразы. (Более извинителен случай притяжения и отталкивания; здесь масса непонятных для физика явлений резюмируется в одном общем названии, и этим дается намек на какую-то внутреннюю связь их.) (Если бы хотели говорить о химической силе, то пришлось бы найти способ для измерения большего или меньшего сродства между отдельными элементами и их соединениями; например, кислотами и щелочами, землями, серой, окисями металлов – задача, которая современных химиков вполне основательно занимает пока мало.)

Наконец в органической природе категория силы совершенно недостаточна, и, однако, она постоянно применяется. Конечно, можно назвать действие мускула по его механическому результату мускульной силой и даже измерять его; можно даже рассматривать другие измеримые функции как силы – например, пищеварительную способность различных желудков. Но таким образом мы скоро приходим к абсурду (например, неравная сила), и, во всяком случае, здесь можно говорить о силах только в ограниченном фигуральном смысле (обычный оборот речи: собраться с силами). Эта неразбериха привела к тому, что стали говорить о жизненной силе, и если этим желают сказать, что форма движения в органической природе отличается механической, физической, химической, содержа их в себе в снятом виде, то способ выражения, в особенности потому, что сила – предположив перенос движения – является здесь чем-то внесенным в организм извне, а не присущим ему, неотделимым от него. Поэтому-то жизненная сила является последним убежищем всех супранатуралистов.

>(Ф. Энгельс. Диалектика природы. – Соч., XIV, 402 – 403 // 20, 597 – 598.)

343

Термин «энергия» отнюдь не выражает правильно всего явления движения, ибо он подчеркивает только одну сторону его – действие, но не противодействие. Кроме того, он способен вызвать мысль о том, будто «энергия» есть нечто внешнее для материи, нечто привитое ей. Но, во всяком случае, он заслуживает предпочтения перед выражением «сила».

>(Там же, 541 // 20, 401 – 402.)

344

Теоретическая механика приходит к понятию живой силы, практическая механика инженеров приходит к понятию работы и навязывает его теоретикам. Но привычка к вычислениям отучила теоретиков мыслить. И вот в течение ряда лет они не замечают связи обоих этих понятий, измеряя одно из них через mv2, другое – через mv2/2, принимая под конец в виде меры для обоих mv2/2 не из понимания существа дела, а для упрощения выкладок.

[* Слово «работа» и соответствующее представление созданы английскими [экономистами] инженерами. Но по-английски практическая работа называется work, а работа в экономическом смысле называется labour. Поэтому и физическая работа обозначается словом work, причем исключается всякая возможность смешения с работой в экономическом смысле. Совершенно иначе обстоит дело в немецком языке; поэтому-то и были возможны в новейшей псевдонаучной литературе различные своеобразные применения работы в физическом смысле к трудовым отношениям в области экономики и наоборот.

Но у немцев имеется слово Werk, которое, подобно английскому слову work, отлично годится для обозначения физической работы. Но так как политическая экономия совершенно чуждая нашим естествоиспытателям область, то они вряд ли решатся ввести его вместо приобретшего уже права гражданства слова Arbeit, а если и попытаются ввести, то тогда, когда уже будет слишком поздно. Только у Клаузиуса встречается попытка сохранить хотя бы наряду с выражением Arbeit и выражение Werk.]

>(Там же, 561 // 20, 422.)

345

Но потребуется еще не мало времени и труда, пока с помощью новых опытов не удастся вылущить твердое ядро из этих противоречащих друг другу гипотез. До тех пор или же до того времени, пока эфирная теория не будет вытеснена какой-нибудь совершенно новой теорией, учение об электричестве находится в неприятном положении, ибо оно должно пользоваться терминологией, которую само называет неверной. Вся его терминология еще основывается на представлении о двух электрических жидкостях. Оно еще говорит самым спокойным образом об «электрических массах, текущих в телах», о «разделении электричества в каждой молекуле» и т.д. Это зло, которое, как было сказано, неизбежно вытекает