вбили в голову, то Вам не трудно будет самому все привести в порядок.

>(Ф. Энгельс. Письмо Э. Бернштейну 5/II 1884 г. – Там же, 354 // 36, 85.)

365

Стиль этой работы Прудона [«Что такое собственность»] обладает, если можно так выразиться, сильной мускулатурой. Главным ее достоинством я считаю именно стиль. Заметно, что здесь даже то, что Прудон повторяет, он открывает самостоятельно, и все, что он говорит, для него ново и кажется таким.

Вызывающая смелость, с которой он заносит руку над экономическим «святое святых», остроумные парадоксы, с которыми он высмеивает пошлый буржуазный здравый смысл, уничтожающая критика, горькая ирония, проглядывающее то тут, то там глубокое и искреннее чувство возмущения против позорных сторон существующего порядка вещей, революционный дух – все это электризовало читателей книги «Что такое собственность» и дало сильный толчок их мысли при первом ее появлении в свет. В строго научной истории политической экономии последняя едва заслуживала бы упоминания. Но такого рода сенсационные произведения играют такую же роль в истории науки, как и в истории изящной литературы…

В «Философии Нищеты» в противоположность «Что такое собственность» все недостатки прудоновской манеры изложения обнаруживаются в очень неблагоприятном свете. Стиль часто становится таким, какой французы называют ampoule [надутый]. Претенциозная «спекулятивная» галиматья, выдаваемая за немецкую философию, выступает на сцену повсюду, где ему нехватает галльской остроты ума. У читателя так и жужжит в ушах этот тон паяца и фанфарона, это самохвальство, скучная болтовня и вечное бахвальство своей мнимой наукой. Искренний пыл, пронизывающий его первую работу, систематически заменяется здесь в некоторых местах декламацией и искусственным подогреванием тона. Прибавим к этому неуклюжий и неприятный педантизм самоучки, который приобрел эрудицию бывшего рабочего, потерявшего врожденную гордость сознания независимости и оригинальности своего мышления и полагающего в качестве новичка в науке, что он должен чваниться тем, чего у него совсем нет.

>(К. Маркс. Швейцеру 24/I 1865 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма, 28 и 33. Изд. 4-е // 16, 25 и 28 – 29.)

366

«Диалектический материализм – правильно понятый, разумеется, – повсюду вносит свежую струю теоретико-познавательного критицизма, будучи чужд всякого догматизма» {не к чему «чужие» слова употреблять.}

NB. Верные истины изложены в дьявольски-вычурном abstrus виде.

Отчего Энгельс не писал таким тарабарским языком?

>(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., XII, 354 – 355 // 29, 526.)

367

(?) Максимум марксизма = максимум популярности и простоты («Umschlag»).

(?) Партия прол[етариа]та и полупр[олетариа]та = п[арт]ия [неимущих] рабочих и беднейших кр[естья]н…

(?) Максимум марксизма = (Umschlag) макс[и]м[у]м популярности беднейшие кр[естья]не.

>(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., IV, 291 // 32, 442.)

368

К народу надо подходить без латинских слов, просто, понятно.

>(В.И. Ленин. Речь на совещании большевиков. – Соч., XX, 79 // 31, 107.)

369

А наши оппоненты, новоискровцы, делают из этих же посылок то заключение, что не следует договаривать до конца демократических выводов, что можно среди практических лозунгов и не выставлять республики, что позволительно не пропагандировать идеи о необходимости временного революционного правительства, что решительной победой можно назвать и решение о созыве учредительного собрания, что задачу борьбы с контрреволюцией можно не выдвигать, как нашу активную задачу, а потопить ее в туманной (и неправильно формулированной, как мы сейчас увидим) ссылке на «процесс взаимной борьбы». Это не язык политических деятелей, это язык каких-то архивных заседателей!

>(В.И. Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции. – Соч., VIII, 50 // 11, 28.)

370

Восстание – очень большое слово. Призыв к восстанию – крайне серьезный призыв. Чем сложнее становится общественный строй, чем выше организация государственной власти, чем совершеннее военная техника, тем непозволительнее легкомысленное выставление такого лозунга. И мы не раз говорили, что революционные социал-демократы издавна подготовляли выставление его, но выставили, как прямой призыв, лишь тогда, когда не могло быть никаких колебаний насчет серьезности, ширины и глубины революционного движения, никаких колебаний насчет того, что дело подходит к развязке в настоящем смысле слова. С большими словами надо обращаться осмотрительно. Трудности превращения их в большие дела громадны. Но именно поэтому непростительно было бы отделываться от этих трудностей фразой, отмахиваться от серьезных задач маниловскими выдумками, надевать на глаза шоры сладеньких вымыслов о якобы «естественных переходах» к этим трудным задачам.

Революционная армия – это тоже очень большое слово. Создание ее – трудный, сложный и долгий процесс. Но когда мы видим, что он уже начался и обрывками, кусочками идет повсюду; – когда мы знаем, что без такой армии действительная победа революции невозможна, мы должны выдвинуть решительный и прямой лозунг, проповедовать его, делать его оселком злободневных задач политики.

>(В.И. Ленин. Последнее слово «искровской тактики». – Там же, 305 // 11, 366.)

371

…Крестьянин говорит: «Земля божья, земля народная, земля ничья». «Разделисты» объясняют нам, что он говорит это несознательно, что он говорит одно, а думает другое. Действительные стремления крестьян, говорят они, состоят всецело и исключительно в прибавке земли крестьянам, в увеличении мелкого хозяйства и ни в чем больше. Все это совершенно верно. Но наше разногласие с «разделистами» и тут не кончается, а только начинается. Именно этими словами крестьян, несмотря на всю их экономическую несостоятельность или бессодержательность, мы должны пользоваться, как зацепками для пропаганды. Ты говоришь, что землей должны пользоваться все? Ты хочешь отдать землю народу? Прекрасно, но что значит дать землю народу? Кто распоряжается народным достоянием и народным имуществом? Чиновники, Треповы. Хочешь ли ты отдать землю Трепову и чиновникам? Нет. Всякий крестьянин скажет, что им он отдать земли не хочет. Хочешь ли отдать землю Петрункевичам и Родичевым, которые, может быть, будут заседать в муниципальном самоуправлении? Нет. Крестьянин наверно не захочет отдать землю этим господам. Следовательно, – разъясним мы крестьянам, – для того, чтобы земля могла быть отдана всему народу с пользою для крестьян, необходимо, чтобы была обеспечена выборность всех чиновников, без исключения, народом.

>(В.И. Ленин. Объединительный съезд РСДРП. – Соч., IX, 155 – 156 // 12, 369 – 370.)

372

В первоначальном проекте меньшевистской резолюции о Г. Думе, вынесенной комиссией, пункт 5-й (об армии) содержал такую фразу: «…Впервые увидя на русской почве новую самим царем вызванную к жизни, законом признанную власть, вышедшую из недр нации» и т.д. Критикуя резолюцию меньшевиков за ее, выражаясь мягко, неосторожное и оптимистическое отношение к Гос. Думе, я, между прочим, критиковал и подчеркнутые слова и в шутку сказал: не добавить ли к ним: «и господом богом ниспосланную» (власть). Тов. Плеханов, член Комиссии, страшно обиделся на меня за эту шутку. – Как! – восклицал он в своей речи. – Я должен выслушивать такие «заподозревания в оппортунизме» (буквальное его выражение, записанное мной). Да я сам военный и знаю, как военные относятся к власти, какое значение имеет в их глазах признание власти царем и т.д. и т.д. Обида тов. Плеханова выдала его слабое место и показала еще яснее, что он «пересолил». В своем заключительном слове я ответил, что не в «заподозреваниях» вовсе дело и смешно такие жалкие слова говорить. Плеханова не обвиняет никто в вере в царя. Но резолюция пишется не для Плеханова, а для народа.

А в народ пускать такие двусмысленные доводы, приличествующие только Витте и К°, неприлично. Доводы эти обернутся против нас, ибо если подчеркивать, что Г. Дума есть «власть» (?? одно уже это слово показывает неумеренный оптимизм наших меньшевиков), и власть, вызванная к жизни царем, то отсюда будут выводить, что эта законная власть и должна действовать законно, слушаясь того, кем она вызвана.

Меньшевики и сами увидали, что Плеханов пересолил. Подчеркнутые слова по предложению, вышедшему из их среды, были вычеркнуты из резолюции.

>(В.И. Ленин. Доклад об объединительном съезде. – Там же, 212 // 13, 47 – 48.)

373

Отметим еще, что в избирательной кампании вообще и в деле заключения на высших стадиях избирательных соглашений с.-д. должны уметь говорить просто и ясно, доступным массе языком, отбросив решительно прочь тяжелую артиллерию мудреных терминов, иностранных слов, заученных, готовых, но непонятных еще массе, незнакомых ей лозунгов, определений, заключений. Надо уметь без фраз, без восклицаний, с фактами и цифрами в руках растолковать вопросы социализма и вопросы теперешней русской революции.

>(В.И. Ленин. Социал-демократия и избирательные соглашения. – Соч., X, 143 – 144 // 14, 92.)

374

В № 13 «Народной Думы» напечатана бесконечно длинная резолюция о массовых рабочих организациях и о рабочем съезде, проектированная к предстоящему съезду группой литераторов и практиков меньшевиков…

Она распадается на две части А и Б. Первая часть дает в мотивировке бесконечное количество общих мест о пользе организации и объединения рабочих масс. «Для ради важности», как говорил Базаров, организация превращается даже в самоорганизацию. Правда, это словечко ничего далее не выражает, никакой определенной мысли не содержит, но зато оно излюблено сторонниками рабочего съезда. Нужды нет, что эта «самоорганизация» есть только интеллигентский выверт, прикрывающий бедность действительных организационных идей, – рабочему никогда бы в голову не пришло выдумывать «самоорганизацию»…

В мотивах критикуется с.-д-тия за «господствующую и определяющую роль, которую в ней играет интеллигенция по сравнению с ее пролетарскими элементами».

…Ларин, Эль и мн. другие сторонники рабочего съезда «разносят» с.-д-тию за протаскивание резолюций. И во имя такой критики литераторы «протаскивают» новые прескучные и претягучие периоды о «самоорганизации»… Картина!

Отмечая в то же время «идейное и политическое влияние» русской с.-д. партии (т.е. РСДРП, или здесь нарочно выбрано более широкое слово, чтобы включить и г.г. Прокоповича, Кускову, Поссе и пр.?) на передовые слои пролетариата, резолюция говорит о желательности «соединения сил» русской социал-демократии с «политически сознательными элементами пролетариата» (А, п. 6).

Попробуйте, товарищи, хоть раз подумать над теми словами, из которых вы плетете свои фразы. Может ли быть «политически сознательный» пролетариат не социал-демократ. Если нет, тогда ваши фразы сводятся к пустой тавтологии, надутой и претенциозной пустышке…

Итог: по существу дела резолюция ничего не сказала в своем выводе. В лучшем случае, ее вывод – пустая фраза. В худшем – вредная фраза, сбивающая с толку пролетариат, затемняющая азбучные с.-д. истины, открывающая дверь всяким деклассированным буржуа, которые во всех странах Европы много и долго вредили с.-д. рабочему движению.

Как следует исправить резолюцию?

Фразы надо выкинуть. Сказать надо просто: с.-д. должны содействовать устройству различных рабочих обществ, например, потребительных, заботясь при этом неуклонно о том, чтобы всякие рабочие общества служили очагом именно с.-д. пропаганды, агитации, организации…

Это была бы действительно «политически скромная», но деловая и с.-д.-ая резолюция. А у вас, господа интеллигентские воители против «господствующей и определяющей роли интеллигенции», – у вас получается не пролетарское дело, а интеллигентская фраза.

>(В.И. Ленин. Интеллигентские воители против господства интеллигенции. – Соч., XI, 139 – 141 // 15, 171 – 174.)

375

То, что недопустимо между