моих способностей не зависящих отношений. Эта трудность должна быть разрешена в «Союзе» при помощи этимологической синонимики. Мы видим, что наш эгоистический школьный учитель спекулирует, метя на видный пост в «Союзе». Впрочем, это лишь мнимая трудность. Здесь в торжественно-велеречивой манере Санчо преподносится обычная моральная заповедь буржуа: из всего можно выколотить деньги.

>(Там же, 394 – 395 // 3, 407 – 408.)

389

Эти учения Мюнцер проповедовал, большею частью прикрывая их теми же христианскими словесными формами, которыми долгое время должна была прикрываться и новейшая философия. Но основная еретическая мысль всюду ясно выступает в его произведениях, и мы отчетливо видим, что он придавал этому библейскому покрову гораздо меньшее значение, чем многие ученики Гегеля в новейшее время. И тем не менее, современную философию отделяют от Мюнцера целых три столетия.

>(Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., VIII, 138. 1930 г. // 7, 371.)

390

…он [Т. Мюнцер. Ред.] отправился через Швабию в Эльзас, Швейцарию и обратно в верхний Шварцвальд, где уже в течение нескольких месяцев пылало восстание, ускоренное в значительной степени его анабаптистскими эмиссарами. Эта пропагандистская поездка Мюнцера оказала, несомненно, существенное влияние на организацию народной партии, отчетливое установление ее требований и, наконец, на всеобщий взрыв восстания в апреле 1525 г. Здесь особенно ясно выступают обе стороны деятельности Мюнцера, – с одной стороны, его воздействие на народ, к которому он обращался на единственно тогда понятном ему языке религиозного пророчества, и, с другой стороны, его влияние на посвященных, которым он мог открыто говорить о своих конечных стремлениях.

>(Там же, 142 // 7, 375.)

391

Там, где нити английского развития сходятся в узловом пункте, которого господин Гизо не может разрубить, – хотя бы только для видимости, – чисто политической фразой, там он прибегает к религиозной фразе, к вооруженному вмешательству божества. Так, например, дух божий нисходит внезапно на армию и мешает Кромвелю провозгласить себя королем и т.д. От своей совести Гизо спасается при помощи бога, от непосвященной публики – при помощи стиля.

Да, не только les rois s’en vont [короли уходят], но и les capacites de la bourgeoisie sen vont [таланты буржуазии уходят].

>(К. Маркс и Ф. Энгельс. О книге Ф. Гизо. – Там же, 280 // 7, 223.)

392

Предания всех мертвых поколений тяготеют кошмаром над умами живых. Как раз тогда, когда люди, по-видимому, только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее, создают совершенно небывалое, – как раз в такие эпохи революционных кризисов они заботливо вызывают себе на помощь духов прошедшего, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы и в освященном древностью наряде, на чуждом языке разыгрывают новый акт всемирной истории. Так, Лютер переодевался апостолом Павлом, революция 1789 – 1814 гг. драпировалась поочередно в костюм римской империи, а революция 1848 г. не нашла ничего лучшего, как пародировать то 1789 год, то революционные предания 1793 – 1795 годов. Так новичок, научившийся иностранному языку, всегда переводит его мысленно на свой родной язык; дух же нового языка он до тех пор себе не усвоил и до тех пор не владеет им свободно, пока он не может обойтись без мысленного перевода, пока он в новом языке не забывает родного.

>(К. Маркс. 18 брюмера Луи Бонапарта. – Там же, 323 // 8, 119 – 120.)

393

Уйдя с головой в накопление богатств и в мирную борьбу в области конкуренции, буржуазия забыла, что ее колыбель охраняли древнеримские призраки. Однако, как ни мало героично буржуазное общество, для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, междоусобная война и битвы народов. В классически строгих преданиях римской республики борцы за буржуазное общество нашли идеалы и искусственные формы, иллюзии, необходимые им для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии. Так, одним столетием раньше, на другой ступени развития, Кромвель и английский народ воспользовались для своей буржуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета. Когда же действительная цель была достигнута, когда английское общество было переделано на буржуазный лад, место пророка Аввакума занял Локк.

>(Там же, 324 // 8, 120.)

394

Социальная революция XIX столетия не может черпать свою поэзию из прошлого: она должна ее черпать из будущего. Она не может стать самой собой, не отказавшись от всякого суеверного почитания старины. Прежним революциям необходимы были всемирно-исторические воспоминания о прошедшем, чтобы заглушить в себе мысль о собственном содержании. Революция XIX века должна предоставить мертвецам хоронить своих мертвых, чтобы уяснить себе собственное содержание. Там фраза преобладала над содержанием, здесь содержание преобладает над фразой.

>(Там же, 325 // 8, 122.)

395

В заключение еще следует галиматья «романтического» Мюллера:

«Необыкновенное возрастание процентов на проценты д-ра Прайса, или возрастание самоускоряющихся сил людей, для того, чтобы оказывать это необыкновенное действие, предполагает неизменный или ненарушимый единообразный порядок, существующий многие столетия. Как только капитал раздробляется, разделяется на многие отдельные продолжающие расти побеги, общий процесс накопления сил начинается снова. Природа распределила нарастание силы на периоды приблизительно в 22 – 25 лет, приходящиеся в среднем на долю каждого отдельного рабочего (!) По прошествии этого времени рабочий оставляет свою жизненную стезю и должен передать капитал, полученный благодаря процентам на проценты с труда, новому рабочему, в большинстве случаев распределить его между несколькими рабочими или детьми. Эти последние, прежде чем извлекать собственно проценты на проценты с доставшегося им капитала, должны научиться вдыхать в него жизнь и применять его. Далее, огромная масса капитала, который приобретает гражданское общество, даже в наиболее неспокойных обществах, постепенно накопляется в течение долгих лет и не употребляется непосредственно для расширения труда, а, напротив, лишь только составится значительная сумма, она под названием займа передается другому индивидууму, рабочему, банку, государству, после чего заемщик, приводя капитал в действительное движение, получает с него проценты на проценты и легко может взять на себя обязательство уплачивать заимодавцу простые проценты. Наконец, неимоверно быстрому возрастанию сил людей и их продукта, возможному при том условии, если проявляет свое действие только закон производства или бережливости, противодействует закон потребления, желаний, расточительности» (А. Muller, l.с., II, р. 149).

Невозможно нагородить больше нелепейшего вздора в немногих строках. Не говоря уже о забавном смешении рабочего с капиталистом, стоимости рабочей силы с процентом на капитал и т.д., уменьшение процента на процент должно получить объяснение из того, что капитал ссужается с той целью, чтобы приносить проценты на проценты. Метод нашего Мюллера характерен для романтики всяких профессий. Ее содержание составляется из ходячих предвзятых мнений, почерпнутых из поверхностнейшей внешней видимости вещей. А затем это ложное и банальное содержание должно быть «возвышено» и опоэтизировано мистифицирующей манерой изложения.

>(К. Маркс. Капитал, III, 281 – 282. Изд. 8-е // 25.1, 436 – 437.)

396

…в обществе, основанном на частной собственности, на порабощении миллионов неимущих и трудящихся кучке богачей, правительство не может не быть вернейшим другом и союзником эксплуататоров, вернейшим стражем их владычества. А для того, чтобы быть надежным стражем, недостаточно в наше время пушек, штыков и нагаек: надо постараться внушить эксплуатируемым, что правительство стоит выше классов, что оно служит не интересам дворян и буржуазии, а интересам справедливости, что оно печется о защите слабых и бедных против богатых и сильных и т.п. Наполеон III во Франции, Бисмарк и Вильгельм II в Германии положили немало труда на такое заигрывание с рабочими… Пускали в ход эту политику много и много раз, и всегда оказывалось, что через несколько лет после издания какого-либо «попечительного» (будто бы попечительного) закона о рабочих, дело снова приходило в прежнее положение – увеличивалось число недовольных рабочих, росло брожение, усиливались волнения, – опять с шумом и треском выдвигается «попечительная» политика, гремят пышные фразы о сердечном попечении к рабочим, издается какой-нибудь закон, в котором на алтын пользы рабочим и на целковый – пустых и лживых слов, и через несколько лет повторяется старая история.

>(В.И. Ленин. Ценное признание. – Соч., IV, 158 – 159 // 5, 74.)

397

Царь подтверждает свой священный обет хранить вековые устои российской державы. В переводе с казенного на русский язык это значит: хранить самодержавие.

>(В.И. Ленин. Самодержавие колеблется. – Соч., V, 250 // 7, 123.)

398

Идеи, выражающие потребности, интересы, стремления и вожделения известного класса, носятся в воздухе, и скрыть тождество этих идей не в силах никакое разнообразие костюмов, никакие варианты то оппортунистической, то «социалистски-революционной» фразы. Шила в мешке не утаишь.

>(В.И. Ленин. Les beaux esprits rencontrent. – Там же, 319 // 7, 213.)

399

Ведь наш умный Мартынов ведет за собой на веревочке Тряпичкина – Мартова, который способен еще более углубить своего учителя, который сможет, пожалуй, лозунг «организовать революцию» заменить лозунгом «развязать революцию».

Да, читатель, именно такой лозунг дан нам в передовице «Искры». Очевидно, по нынешним временам достаточно «развязать» себе язык для свободной болтовни-процесса или для процесса болтовни, чтобы писать руководящие статьи. Оппортунисту всегда нужны такие лозунги, в которых, по ближайшем рассмотрении, не оказывается ничего кроме звонкой фразы, кроме какого-то декадентского словесного выверта.

>(В.И. Ленин. Должны ли мы реорганизовать революцию? – Соч., VII, 123 // 9, 266.)

400

Психологически неизбежны также, при положении буржуазии между молотом и наковальней, идеалистические фразы, которыми оперирует теперь с таким безвкусием наш либерализм вообще и его излюбленные философы в особенности. «Для русского освободительного движения, – читаем мы в объяснительной записке, – демократия есть не только факт, но и морально-политический постулат. Выше исторического оправдания для всякой общественной формы оно ставит оправдание нравственное…» Недурной образчик той напыщенной и лишенной всякого содержания фразеологии, которой «оправдывают» наши либералы свои подходы к измене демократии!

>(В.И. Ленин. Политические софизмы. – Там же, 243 – 244 // 10, 200.)

401

Официального названия у партии, как мы уже сказали, нет. Г-н П.С. называет ее тем же именем, которое, кажется, фигурирует и на страницах наших легальных газет либерального направления, «конституционно-демократическая партия». И, как ни маловажен на первый взгляд вопрос о названии, однако и тут уже сразу мы получаем материал для разъяснения того, почему буржуазия должна, в отличие от пролетариата, удовлетворяться политической расплывчатостью и даже «принципиально» защищать ее, – именно «должна» не по субъективным только настроениям или качествам ее вождей, а в силу объективных условий существования всего класса буржуазии, как целого. Название «конституционно-демократическая партия» сразу напоминает известное изречение: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли. Название «к.-д. п.» придумано для того, чтобы скрыть монархический характер партии.

>(В.И. Ленин. Революционная борьба и либеральное маклерство. – Там же, 340 – 341 // 10, 258.)

402

…Кутлер начинает возражать