всякими иными случайными группами и образованьями.
О чем же он говорит?
Первое, что бросается в глаза, — это слабость и немощность беспартийных групп. Сказка о беспартийной “природе” русского обывателя разоблачена выборами вконец. Политическая отсталость, питающая беспартийные группы, отошла, очевидно, в область прошлого. Массовый избиратель определенно стал на путь открытой политической борьбы.
Вторая особенность — это полное поражение кадетов. Как бы ни увертывались кадеты, они должны признать, что в первой открытой борьбе при свободе выборов они разбиты наголову, не получив в свое распоряжение ни одной районной думы. Еще не так давно кадеты считали Питер своей вотчиной. Они не раз писали в своих воззваниях, что Петроград “оказывает доверие только партии народной свободы”, при этом ссылались на выборы в Государственную думу по третьеиюньскому закону. Теперь окончательно выяснилось, что кадеты царствовали в Питере милостью царя и его избирательного закона. Стоило сойти со сцены старому режиму, и — кадеты мигом потеряли почву под ногами.
Короче: массовый демократический избиратель — не за кадетов.
Третья особенность — это выяснившийся несомненный рост наших сил, сил нашей партии. Членов нашей партии в Питере 23–25 тысяч; тираж “Правды” 90-100 тысяч, причем 70 000 приходится на один Питер; получили же мы голосов на выборах свыше 160 000, т. е. в семь раз больше количества членов партии и вдвое больше тиража “Правды” в Питере. И это при том адском вое и травле большевиков, которыми терроризировала обывателя почти вся так называемая печать от бульварных “Биржевки” и “Вечерки” до министерской “Воли Народа”[32] и “Рабочей Газеты”. Нечего и говорить, что при такой обстановке за нашу партию могли голосовать лишь наиболее стойкие, не поддающиеся “ужасам”, революционные элементы. Таковы, прежде всего, — вождь революции, пролетариат, давший нам преобладание в Выборгской думе, и затем, наиболее верные союзники пролетариата, революционные полки. Затем следует заметить, что свободные выборы привлекли к урнам свежие, не искушенные еще в политической борьбе, широкие слои населения. Это, прежде всего, женщины и потом десятки тысяч мелких чиновников, заполняющих министерства, а затем множество “мелкого люда”, ремесленников, лавочников и пр. Мы вовсе не рассчитывали и не могли рассчитывать, что эти слои сумеют теперь же порвать со “старым миром” и решительно стать на точку зрения революционного пролетариата. А ведь они, собственно, и решили судьбу выборов. Если они сумели отвернуться от кадетов, — а они это сделали, — то это уже большой прогресс.
Короче: массовый избиратель уже отошел от кадетов, но он еще не пришел к нашей партии, — он остановился на полдороге. Зато вокруг нашей партии уже сплотились наиболее решительные элементы: революционные пролетарии и революционные солдаты.
Массовый избиратель остановился на полдороге. И, остановившись, он обрел там, на полдорожье, достойного вождя — блок меньшевиков и социалистов-революционеров. Не разобравшийся в современном положении и путающийся между пролетариатом и капиталистами мелкобуржуазный избиратель, разуверившись в кадетах, естественно потянулся к окончательно запутавшимся и беспомощно лавирующим между революцией и контрреволюцией меньшевикам и соц. — революционерам. Подобный к подобному! В этом весь смысл “блестящей победы” блока оборонцев. В этом же — четвертая особенность выборов. Нет сомнения, что с дальнейшим ростом революции разношерстная армия блока неминуемо будет таять, отходя частью назад, к кадетам, частью — вперед, к нашей партии. Но пока… пока вожди блока могут утешать себя “победой”.
Наконец, пятая и последняя особенность выборов — последняя не по своему значению! — это то, что они конкретно поставили вопрос о власти в стране. Выборы окончательно выяснили, что кадеты — меньшинство, ибо они с трудом собрали 20 % голосов. Громадное большинство, более 70 %, за социалистов правого и левого крыла, т. е. за эсеров и меньшевиков и за большевиков. Говорят, что муниципальные выборы в Петрограде — прообраз будущих выборов в Учредительное собрание. Но если это верно, разве не чудовищно, что кадеты, составляющие незначительное меньшинство в стране, имеют громадное большинство во Временном правительстве? Как можно терпеть господство кадетов во Временном правительстве при явном недоверии большинства населения к кадетам? Не это ли несоответствие является причиной того нарастающего недовольства Временным правительством, которое все чаще прорывается в стране?
Не ясно ли, что дальнейшее сохранение этого несоответствия и неразумно и недемократично?
“Бюллетени Бюро печати при ЦК РСДРП” № 1, 15 июня 1917 г.
Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда [июнь 1917 г. ][33]
Товарищи!
Тяжелые испытания переживает Россия.
Война, уносящая неисчислимые жертвы, все еще продолжается. Ее намеренно затягивают наживающиеся разбойники, кровопийцы-банкиры.
Промышленная разруха, вызванная войной, ведет к приостановке заводов, к безработице. Ее намеренно обостряют жадные до сказочных барышей локаутчики-капиталисты.
Недостаток припасов, вызванный войной, становится все более угрожающим. Дороговизна душит городскую бедноту. А цены все растут во имя прихотей мародеров-спекулянтов.
Зловещий призрак голода и разорения носится над нами…
В то же время надвигаются черные тучи контрреволюции.
Третьеиюньская Дума, помогавшая царю угнетать народ, требует теперь немедленного наступления на фронте, — для чего? Для того, чтобы потопить в крови добытую свободу в угоду “союзным” и русским грабителям.
Государственный совет, поставлявший царю министров-вешателей, плетет в тиши предательскую петлю, — для чего? Для того, чтобы в удобную минуту накинуть ее на шею народу в угоду “союзным” и русским угнетателям.
А Временное правительство, поставленное между царской Думой и Советом депутатов, с 10 буржуа в своем составе, явно подпадает под влияние помещиков и капиталистов.
Вместо обеспечения прав солдат — “декларация” Керенского, нарушающая эти права.
Вместо закрепления вольностей, добытых солдатами в дни революции, — новые “приказы”, грозящие каторгой и расформированием.
Вместо обеспечения свободы, добытой гражданами России, — установление политического сыска в казарме, аресты без суда и следствия, новые предположения о 129-й ст., грозящей каторгой.
Вместо вооружения народа, — угрозы разоружения рабочих и солдат.
Вместо освобождения угнетенных народов, — придирки к Финляндии и к Украине, боязнь дать им свободу.
Вместо решительной борьбы с контрреволюцией, — попустительство разгулу контрреволюционеров, открыто вооружающихся для борьбы с революцией…
А война все идет, и — никаких действительных, серьезных мер для ее прекращения, для предложения всем народам справедливого мира не принимается.
А разруха все растет, и — никаких мер против нее.
А голод все надвигается, и — никаких действительных мер против него.
Можно ли удивляться, что контрреволюционеры все наглеют, подбивая правительство на новые репрессии против рабочих и крестьян, солдат и матросов.
Товарищи! Молча терпеть дальше такие порядки нельзя! Молчать после всего этого преступно!
Вы — свободные граждане, вы имеете право протестовать, и вы должны воспользоваться этим своим правом, пока не поздно.
Пусть завтрашний день (18 июня), день мирной манифестации, превратится в день грозного протеста революционного Петрограда против возрождающегося гнета и произвола!
Пусть взовьются завтра победные знамена на страх врагам свободы и социализма!
Пусть ваш клич, клич борцов революции, облетает весь мир на радость всем угнетенным и порабощенным!
Там, на Западе, в воюющих странах, уже занимается заря новой жизни, заря великой рабочей революции. Пусть узнают завтра ваши братья на Западе, что вы несете им на ваших знаменах не войну, — а мир, не порабощение, — а освобождение!
Рабочие! Солдаты! Подайте друг другу братскую руку и — вперед под знамя социализма!
Все на улицу, товарищи!
Тесным кольцом смыкайтесь вокруг ваших знамен!
Стройными рядами шествуйте по улицам столицы!
Спокойно и уверенно заявляйте о своих желаниях:
Долой контрреволюцию!
Долой царскую Думу!
Долой десять министров-капиталистов!
Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!
Пересмотреть “декларацию прав солдата”!
Отменить “приказы” против солдат и матросов!
Долой разоружение революционных рабочих!
Да здравствует народная милиция!
Долой анархию в промышленности и локаутчиков-каппталистов!
Да здравствует контроль и организация производства и распределения!
Против политики наступления!
Пора кончить войну! Пусть Совет депутатов объявляет справедливые условия мира!
Ни сепаратного мира с Вильгельмом, ни тайных договоров с французскими и английскими капиталистами!
Хлеба! Мира! Свободы!
Центральный Комитет РСДРП
Петербургский комитет РСДРП
Военная организация при Центральном Комитете РСДРП
Центр. совет фабр. — завод. комитетов г. Петрограда
Фракция большевиков в Петроградском С.Р. и С.Д.
Редакция “Правды”
Редакция “Солдатской Правды”
“Правда” № 84 17 июня 1917 г.
На демонстрации
Ясный, солнечный день. Бесконечная лента демонстрантов. Шествие идет к Марсову полю с утра до вечера. Бесконечный лес знамен. Закрыты все предприятия и заведения. Движение приостановлено. Мимо могил демонстранты проходят с наклоненными знаменами. “Марсельезу” и “Интернационал” сменяют “Вы жертвою пали”. От возгласов в воздухе стоит гул. То и дело раздаются: “Долой десять министров-капиталистов!”, “Вся власть Совету рабочих и солдатских депутатов!”. В ответ со всех сторон несется громкое одобрительное “ура!”.
Что бросается в глаза при обзоре демонстрации, — так это отсутствие буржуазии и попутчиков. В отличие от манифестации в день похорон, когда рабочие терялись в море обывателей и мелких буржуа, демонстрация 18 июня была демонстрацией чисто пролетарской, ибо главными ее участниками были рабочие и солдаты. Кадеты еще накануне демонстрации объявили бойкот, заявив через свой ЦК о необходимости “воздержаться” от участия в демонстрации. И, действительно, буржуа не только не участвовали, — они буквально спрятались. Невский, обычно многолюдный и шумливый, в этот день был абсолютно чист от буржуазных завсегдатаев.
Короче. Это была действительно пролетарская демонстрация революционных рабочих, ведущих за собой революционных солдат.
Союз рабочих и солдат против сбежавших буржуа при нейтралитете обывателя — таков внешний вид шествия 18 июня.
Не манифестация, а демонстрация
Шествие 18 июня не было простой прогулкой, манифестацией-парадом, чем безусловно являлась манифестация в день похорон. Это была демонстрация протеста, демонстрация живых сил революции, рассчитанная на перемену в соотношении сил. Крайне характерно, что демонстранты не ограничились одним лишь провозглашением своей воли, а потребовали немедленного освобождения т. Хаустова,[34] бывшего сотрудника “Окопной Правды”.[35] Мы говорим о Всероссийской конференции военных организаций нашей партии, участнице демонстрации, потребовавшей от Исполнительного комитета, в лице Чхеидзе, освобождения т. Хаустова, причем Чхеидзе обещал принять все меры к освобождению “сегодня же”.
Весь характер лозунгов, выражающих протест против “приказов” Временного правительства, против всей его политики, с несомненностью говорит о том, что “мирная манифестация”, из которой хотели сделать невинную прогулку, превратилась в могучую демонстрацию давления на правительство.
Недоверие Временному правительству
Бьющая в глаза особенность: ни один завод, ни одна фабрика, ни один полк не выставили лозунга “Доверие Временному правительству”. Даже меньшевики и эсеры забыли (скорее не решились!) выставить этот лозунг. Было у них все, что угодно: “Долой раскол”, “За единство”, “Поддержка Совету”, “За всеобщее обучение” (не любо, не слушай) — не было только главного — не было доверия Временному правительству, хотя бы с хитрой оговорочкой “постольку-поскольку”. Только три группы решились выставить лозунг доверия, но и те должны были раскаяться. Это группа казаков, группа Бунда и группа плехановского “Единства”. “Святая троица”,— острили рабочие на Марсовом попе. Двух из них рабочие и солдаты заставили свернуть знамя (Бунд и “Единство”) при криках “долой”. У казаков, не согласившихся свернуть знамя, изорвали последнее.
