не одну, а две власти: власть официальную, — Директорию, и власть неофициальную, — Советы и Комитеты.

Борьба между этими двумя властями, пока еще глухая и неосознанная, — вот характерная черта момента.

Совещание призвано, по-видимому, послужить той лишней гирей, которая решает вопрос о власти в пользу директории.

Но пусть знают гг. скрытые и явные соглашатели, что кто выступает за директорию, тот утверждает власть буржуазии, тот неминуемо вступает в конфликт с рабочими и солдатскими массами, тот должен выступить против Советов и Комитетов.

Гг. соглашатели не могут не знать, что последнее слово принадлежит революционным Комитетам и Советам.

“Рабочий Путь” № 12, 16 сентября 1917 г.

Передовая

Вся власть Советам!

Революция идет. Обстрелянная в июльские дни и “похороненная” на Московском совещании, она вновь подымает голову, ломая старые преграды, творя новую власть. Первая линия окопов контрреволюции взята. Вслед за Корниловым отступает Каледин. В огне борьбы оживают умершие было Советы. Они вновь становятся у руля, ведя революционные массы.

Вся власть Советам! — таков лозунг нового движения.

На борьбу с новым движением выступает правительство Керенского. Уже в первые дни корниловского восстания пригрозило оно роспуском революционных Комитетов, третируя борьбу с корниловщиной “самоуправством”. С тех пор борьба с Комитетами все усиливалась, переходя в последнее время в открытую войну.

Симферопольский Совет арестовывает соучастника корниловского заговора, небезызвестного Рябушинского. А правительство Керенского, в ответ на это, делает распоряжение о “принятии мер к освобождению Рябушинского и о привлечении лиц, подвергших его незаконному аресту, к ответственности” (“Речь”).

В Ташкенте вся власть переходит в руки Совета, причем старые власти смещаются. А правительство Керенского, в ответ на это, “принимает ряд мер, которые держатся пока в секрете, но которые должны будут самым отрезвляющим образом подействовать на зарвавшихся деятелей Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов” (“Русские Ведомости”).

Советы требуют строгого и всестороннего расследования дела Корнилова и его сподвижников. А правительство Керенского, в ответ на это, “суживает следствие незначительным кругом лиц, не используя некоторых очень важных источников, которые дали бы возможность квалифицировать преступление Корнилова, как измену родине, а не только как мятеж” (доклад Шубникова, “Новая Жизнь”).

Советы требуют разрыва с буржуазией и в первую голову с кадетами. А правительство Керенского, в ответ на это, ведет переговоры с Кишкиными и Коноваловыми, приглашая их в правительство, провозглашая “независимость” правительства от Советов.

Вся власть империалистической буржуазии! — таков лозунг правительства Керенского.

Сомнения невозможны. Перед нами две власти: власть Керенского и его правительства, и власть Советов и Комитетов.

Борьба между этими двумя властями — вот характерная черта переживаемого момента.

Либо власть правительства Керенского, — и тогда господство помещиков и капиталистов, война и разруха.

Либо власть Советов, — и тогда господство рабочих и крестьян, мир и ликвидация разрухи.

Так и только так ставит вопрос сама жизнь.

При каждом кризисе власти ставился этот вопрос революцией. Каждый раз увиливали гг. соглашатели от прямого ответа и, увиливая, отдавали власть врагам. Созывая совещание, вместо съезда Советов, соглашатели хотели еще раз увильнуть, уступая власть буржуазии. Но они ошиблись в расчете. Настало время, когда больше увиливать нельзя.

На прямой вопрос, поставленный жизнью, требуется ясный и определенный ответ.

За Советы или против них!

Пусть выбирают гг. соглашатели.

“Рабочий Путь” № 13, 17 сентября 1917 года

Передовая

О революционном фронте

Большевиками недовольны эсеры из “Дела Народа”. Большевиков ругают, большевиков поносят, большевикам, наконец, угрожают. За что? За “безудержную демагогию”, за “фракционное сектантство”, за “раскольничество”, за отсутствие “революционной дисциплины”. Короче: за то, что большевики против единства с эсерами из “Дела Народа”.

Единство с эсерами из “Дела Народа”… Но судите сами, возможно ли теперь такое единство.

В то время, как Демократическое совещание в Питере истекает в словопрениях, а инициаторы совещания спешно вырабатывают формулы “спасения” революции, между тем как правительство Керенского, поощряемое Бьюкененом — Милюковым, продолжает идти “своим” путем, — в России происходит решающий процесс вырастания новой власти, действительно народной, действительно революционной, ведущей отчаянную борьбу за существование. С одной стороны — Советы, стоящие во главе революции, во главе борьбы с контрреволюцией, которая еще не разбита, которая только отступила, благоразумно спрятавшись за спиной правительства. С другой стороны — правительство Керенского, которое покрывает контрреволюционеров, которое сговаривается с корниловцами (кадеты!), которое объявило войну Советам, стараясь их разбить, чтобы самому не быть разбитым.

Кто победит в этой борьбе — в этом теперь вся суть.

Либо власть Советов и тогда — победа революции и справедливый мир.

Либо власть правительства Керенского и тогда — победа контрреволюции и “война до полного”… истощения России.

Совещание, не решая вопроса, лишь отражает эту борьбу и отражает, конечно, с большим опозданием.

Поэтому основное теперь не в выработке общей формулы “спасения” революции, — а в прямой поддержке Советов в их борьбе с правительством Керенского.

Вы хотите единого революционного фронта? Поддержите Советы, порвите с правительством Керенского, и единство придет само собой. Единство фронта складывается не в результате прений, а в ходе борьбы.

Советы требуют смещения кадетских комиссаров. А правительство Керенского навязывает им неугодных комиссаров, угрожая силой…

За кого вы стоите, граждане из “Дела Народа”, за Советы или за комиссаров Керенского?

В Ташкенте Совет, состоящий в своем большинстве из эсеров, взял власть в свои руки, сместив старых чиновников. А правительство Керенского посылает туда карательную экспедицию, требуя восстановления старой власти, “наказания” Совета и пр…

За кого вы стоите, граждане из “Дела Народа”, за Ташкентский Совет или за карательную экспедицию Керенского?

— Ответа нет. Ибо мы не знаем ни одного протеста, ни одного акта борьбы со стороны последователей “Дела Народа” против этих контрреволюционных упражнений г. Керенского.

Невероятно, но факт. Сидящий в директории питерский эсер Керенский, вооружившись “пулеметами”, выступает походом против эсеров, сидящих в Ташкентском Совете, а центральный орган партии эсеров “Дело Народа” глубокомысленно молчит, как будто это его не касается! Эсер Керенский собирается резаться с эсерами из Ташкента, а “Дело Народа”, печатая погромный “приказ” Керенского, находит возможным обойти его молчанием, соблюдая, очевидно, “нейтралитет”!

Но что это за партия, члены которой доходят до взаимной резни при явном попустительстве со стороны ее центрального органа?

Нам говорят об единстве революционного фронта. Но единство с кем?

С партией эсеров, у которой нет мнения, ибо она молчит?

С группой Керенского, которая собирается громить Советы?

Или с группой ташкентских эсеров, которые творят новую власть во имя революции и ее завоеваний?

Мы готовы поддержать Ташкентский Совет, мы будем бороться в одних рядах с революционными эсерами, с ними у нас будет единый фронт.

Но поймут ли когда-либо граждане из “Дела Народа”, что нельзя одновременно поддерживать и ташкентцев и Керенского, ибо кто поддерживает ташкентцев, тот рвет с Керенским?

Поймут ли они когда-либо, что, не порывая с правительством Керенского и соблюдая “нейтралитет”, они тем самым изменяют делу своих ташкентских товарищей?

Поймут ли они когда-нибудь, что раньше, чем требовать единства фронта с большевиками, надо сначала у себя дома, в своей же партии, установить это единство, определенно порвав либо с Керенским, либо с левыми эсерами?

Вы хотите единства фронта с большевиками? Порвите с правительством Керенского, поддержите Советы в их борьбе за власть — и единство будет.

Почему сложилось единство так легко и просто в дни корниловского восстания?

Потому, что оно возникло тогда не в результате нескончаемых прений, а в ходе прямой борьбы с контрреволюцией.

Контрреволюция еще не разбита. Она только отступила, спрятавшись за спиной правительства Керенского. Революция должна взять и эту, вторую, линию окопов контрреволюции, если она хочет победить. Успешная борьба Советов за власть — это именно и есть завершение этой победы. Кто не хочет попасть “по ту сторону баррикады”, кто не хочет попасть под обстрел Советов, кто хочет победы революции, тот должен порвать с правительством Керенского, тот должен поддержать борьбу Советов.

Вы хотите единства революционного фронта?

Поддержите Советы против директории, поддержите борьбу с контрреволюцией решительно и до конца, — и тогда единство сложится само собой, просто и естественно, как это имело место в дни корниловского восстания.

С Советами или против них? — выбирайте, граждане из “Дела Народа”!

“Рабочий Путь” № 14, 13 сентября 1917 г.

Передовая

Куют цепи

Соглашательская машина заработала. Зимний дворец, этот политический дом свиданий, полон гостей. Кого только нет здесь? Московские корниловцы и питерские савинковцы, корниловский “министр” Набоков и герой разоружения Церетели, заклятый враг Советов Кишкин и знаменитый локаутчик Коновалов, представители партии политических дезертиров (кадеты!) и кооператорские зубры из породы Беркенгейма, представители партии карательных экспедиций (эсеры!) и правые земцы вроде Душечкина, политические сводники из директории и известные толстосумы из “общественных деятелей”, — вот они, достопочтенные гости.

С одной стороны-кадеты и промышленники.

С другой стороны-оборонцы и кооператоры.

Там промышленники, как опора, и армия кадетов.

Здесь кооператоры, как опора, и армия оборонцев, ибо после того, как оборонцы растеряли Советы, они должны были перейти на старые позиции, к кооператорам.

– “Отсеките от себя большевиков” и тогда “у буржуазии и демократии будет общий фронт”, — говорит оборонцам Кишкин.

— Рады стараться, — отвечает Авксентьев, — но дайте сначала установить “государственную точку зрения”.

– “Буржуазии следует считаться с ростом большевизма и заботиться о создании коалиционной власти не менее, чем демократии”, — подсказывает Авксентьеву Беркенгейм.

— Рады стараться, — отвечает Авксентьев.

Вы слышите: коалиционная власть нужна, оказывается, для борьбы с большевизмом, т. е. с Советами, т. е. с рабочими и солдатами.

— Предпарламент должен быть “совещательным органом”, а власть-”независимой” от него, — говорит Набоков.

— Рад стараться, — отвечает Церетели, ибо он согласен на то, “чтобы Временное правительство не носило формальной… ответственности перед предпарламентом” (“Речь”).

— Не предпарламент создает власть, а, наоборот, власть создает предпарламент, “объявляя его состав, компетенцию и регламент”, — говорит декларация кадетов.

— Согласен, — отвечает Церетели, — “власть должна санкционировать это учреждение” (“Новая Жизнь”) и определить “формы его конструкции” (“Речь”).

А честный маклер из Зимнего дворца, г. Керенский, авторитетно изрекает:

1) “Организация власти и пополнение состава принадлежит ныне только Временному правительству”.

2) “Совещание это (предпарламент) не может иметь функций и прав парламента”.

3) “Временное правительство перед этим совещанием не может нести ответственности” (“Речь”).

Словом, Керенский “вполне согласен” с кадетами а оборонцы рады стараться, — чего же еще?

Недаром Прокопович, покидая Зимний дворец, заявил: “соглашение можно считать достигнутым”.

Правда, совещание вчера еще высказалось против коалиции с кадетами, но какое до этого дело присяжным соглашателям? Если они решились подделать волю революционной демократии, созвав вместо съезда Советов совещание, — отчего им не подделать волю и самого совещания? Труден только первый шаг.

Правда, совещание вчера еще вынесло решение о том, что предпарламент “создает” власть, а последняя “ответственна” перед ним, но какое до этого дело присяжным соглашателям: здравствовала бы коалиция, а решения совещания… какая им цена, если они подкапываются под коалицию?

Бедное “Демократическое совещание”!

Бедные наивно-доверчивые делегаты!

Могли ли они ожидать от своих вождей форменного предательства?

Наша партия была права, утверждая, что мелкобуржуазные эсеры