Несомненно, да.
Согласно ли было правительство Керенского с Корниловым?
— Очевидно, да.
“Подписав общий доклад о мерах по оздоровлению армии и тыла, уже подписанный гг. Савинковым и Филоненко, — говорит Корнилов, — доложил его частному совещанию Временного правительства в составе гг. Керенского, Некрасова и Терещенко. По рассмотрении доклада мне было заявлено, что правительство соглашается на все предложенные мной меры, вопрос же об их осуществлении является вопросом темпа правительственных мероприятий”.
То же самое говорит Савинков, заявляя 24 августа Корнилову, что “ваши требования будут удовлетворены Временным правительством в ближайшие дни”.
Были ли известны цели Корнилова партии народной свободы?
— Несомненно, да.
Согласна ли была она с Корниловым?
— Очевидно, да. Ибо центральный орган партии народной свободы, газета “Речь”, открыто заявил, что он “вполне разделяет идеалы генерала Корнилова”.
Наша партия была права, утверждая, что партия народной свободы есть партия буржуазной диктатуры.
Наша партия была права, утверждая, что правительство Керенского есть ширма для прикрытия такой диктатуры.
Теперь, когда корниловцы оправились от первого удара, стоящие у власти заговорщики снова заговорили о “поднятии боеспособности армии” и “оздоровлении тыла”.
Рабочие и солдаты должны помнить, что “поднятие боеспособности армии” и “оздоровление тыла” означают смертную казнь в тылу и на фронте.
Их путь
Их путь так же “прост и ясен”, как цели. Это — искоренение большевизма, разгон Советов, выделение Петрограда в особое военное губернаторство, разоружение Кронштадта. Словом — разгром революции. Для этого понадобился третий конный корпус. Для этого понадобилась дикая дивизия.
Вот что говорит Савинков после обсуждения вместе с Корниловым вопроса об установлении границ Петроградского военного губернаторства, обращаясь к Корнилову:
— “Таким образом, Лавр Георгиевич, ваши требования будут удовлетворены Временным правительством в ближайшие дни; но при этом правительство опасается, что в Петрограде могут возникнуть серьезные осложнения. Вам, конечно, известно, что примерно 28 или 29 августа в Петрограде ожидается серьезное выступление большевиков. Опубликование ваших требований, проводимых через Временное правительство, конечно, послужит толчком для выступления большевиков. Хотя в нашем распоряжении и достаточно войск, но на них мы вполне рассчитывать не можем. Тем более, что еще неизвестно, как к новому закону отнесется С.Р. и С.Д. Последний также может оказаться против правительства, и тогда мы рассчитывать на наши войска не можем. Поэтому прошу вас отдать распоряжение о том, чтобы 3-й конный корпус был к концу августа подтянут к Петрограду и был предоставлен в распоряжение Временного правительства. В случае, если, кроме большевиков, выступят и члены С.Р. и С.Д., то нам придется действовать и против них”.
При этом Савинков сказал, что действия должны быть самые решительные и беспощадные. На это генерал Корнилов ответил, что он “иных действий и не понимает. Раз будет выступление большевиков и С.Р. и С.Д., то таковое будет подавлено со всей энергией”.
Для прямого выполнения этих мер начальнику третьего конного корпуса и туземной дивизии, генералу Крымову, были даны Корниловым “две задачи”:
“1) В случае получения от меня (Корнилова) или непосредственно на месте известия о начале выступления большевиков, немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части Петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать Советы.
2) По окончании исполнения этой задачи генерал Крымов должен был выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум и, по прибытии туда, потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк.
Согласие министра-председателя на разоружение крепости Кронштадта и вывод его гарнизона последовало 8 августа, я доклад об этом Морского генерального штаба с резолюцией министра-председателя был представлен начальнику штаба Верховного главнокомандующего при письме адмирала Максимова”.
Таков путь теплой компании заговорщиков против революции и ее завоеваний.
Правительство Керенского не только знало весь этот адский план, но само принимало участие в его выработке и вместе с Корниловым собиралось провести его в жизнь.
Савинков, тогда еще управляющий военным министерством, открыто заявляет об этом, причем это его заявление, известное всем, никем еще не опровергалось.
Вот оно:
“Я считаю долгом для восстановления исторической точности заявить, что я, по поручению министра-председателя, просил у вас (у Корнилова) конный корпус для обеспечения проведения в жизнь военного положения в Петрограде и для подавления всяких попыток возмущения против Временного правительства, откуда бы они ни шли…”
Кажется, ясно.
Знала ли о плане Корнилова партия кадетов?
— Несомненно, да.
Ибо центральный орган этой партии, газета “Речь”, накануне корниловского восстания усиленно распространял провокаторские слухи о “большевистском восстании”, расчищая тем самым дорогу корниловскому вторжению в Петроград и Кронштадт.
Ибо представитель партии кадетов, г. Маклаков, “самолично” участвовал, как это видно из “записки” Корнилова, во всех переговорах между Савинковым и Корниловым о планах вторжения в Петроград. Насколько нам известно, Маклаков не занимал тогда никакого официального поста при или во Временном правительстве, — в качестве кого же мог он участвовать в этих переговорах, как не в качестве представителя своей партии?
Таковы факты.
Наша партия была права, утверждая, что правительство Керенского есть правительство буржуазной контрреволюции, опирающееся на корниловщину и отличающееся от последней лишь некоторой “нерешительностью”.
Наша партия была права, утверждая, что идейные и политические нити контрреволюции сходятся в Центральном комитете партии кадетов.
Если контрреволюционный план питерских и могилевских заговорщиков не удался, то в этом надо винить не Керенского и Корнилова, или Маклакова и Савинкова, а те самые Советы, “разогнать” которые собирались они, но устоять против которых оказались они не в силах.
Теперь, когда корниловцы оправились, прокравшись к власти при помощи соглашателей, вопрос о борьбе с Советами снова ставится на очередь. Рабочие и солдаты должны помнить, что если они не поддержат Советы в их борьбе против правительства корниловцев, они рискуют попасть под железную пяту военной диктатуры.
Диктатура империалистической буржуазии
Что такое “коллективная диктатура”, установить которую сговорились заговорщики против революции, Корнилов и Милюков, Аладьин и Филоненко, Керенский и кн. Львов, Родзянко и Савинков? В какие политические формы хотели они облечь эту диктатуру?
Какие политические учреждения считали они необходимыми для того, чтобы поставить и наладить “коллективную диктатуру”?
Предоставим слово документам.
“Ген. Корнилов спросил Филоненко, не считает ли он, что единственным выходом из создавшегося тяжелого положения может быть только провозглашение военной диктатуры.
Филоненко ответил, что, мысля о диктаторе реально, при теперешней обстановке может себе представить его лишь в лице ген. Корнилова. Против единоличной диктатуры Филоненко выдвинул такое возражение: сам ген. Корнилов не обладает достаточным знанием политической обстановки и потому при его диктатуре воцарилось бы то, что принято называть камарильей. Демократические и республиканские круги должны будут пойти против этого и, следовательно, против единоличной диктатуры.
Ген. Корнилов. Что же делать, когда правительство не принимает никаких мер?
Филоненко. Выход может быть найден в образовании директории. Из состава правительства необходимо выделить малый военный кабинет, в который должны войти люди исключительной силы воли, при непременном участии в этом кабинете, который может быть назван “советом народной обороны” или как-либо иначе — дело не в названии, — Керенского, ген. Корнилова и Савинкова, Этот малый кабинет должен поставить своей первейшей задачей оборону страны. В таком виде проект директории должен быть принят правительством.
Корнилов. Вы правы. Необходима директория и как можно скорее…” (“Новое Время”).
И дальше:
“Был набросан проект “совета народной обороны”, с участием Верховного главнокомандующего, в качестве председателя, А.Ф. Керенского — министра-заместителя, г. Савинкова, ген. Алексеева, адмирала Колчака и г. Филоненко.
Этот совет обороны должен был осуществить коллективную диктатуру, так как установление единоличной диктатуры было признано нежелательным” (“Общее Дело”).
Итак, директория — вот та политическая форма, в которую должна была облечься “коллективная диктатура” Корнилова — Керенского.
Теперь ясно для всякого, что, создавая директорию после неудавшегося корниловского “мятежа”, Керенский проводил иными средствами ту же самую корниловскую диктатуру.
Теперь ясно для всякого, что, высказываясь на известном ночном заседании за директорию Керенского, престарелый ЦИК голосовал за контрреволюционный план генерала Корнилова.
Теперь ясно для всякого, что, защищая с пеной у рта директорию Керенского, мудрецы из “Дела Народа”, сами того не замечая, предавали революцию, на радость явным и скрытым корниловцам.
Наша партия была права, утверждая, что директория есть замаскированная форма диктатуры контрреволюции.
Но на одной директории “далеко не уедешь”. Мастера контрреволюции не могли не понимать, что “править” страной, вкусившей плоды демократизма, при помощи одной лишь директории, без какого-нибудь “демократического” прикрытия — нельзя. “Коллективная диктатура” в форме директории — да! Но зачем ее оголять? Не лучше ли прикрыть ее каким-нибудь “предпарламентом”? Пусть живет и болтает “демократический предпарламент”, — лишь бы государственный аппарат находился в руках директории! Известно, что стряпчий Корнилова, г. Завойко, агент неизвестной фирмы в Лондоне, г. Аладьин и друг Милюкова “сам” Корнилов — первые выдвинули проект “предпарламента”, как опоры и ширмы директории, “ответственной” (не шутите!) перед этим “предпарламентом”.
Предоставим слово документу.
“Настаивая на создании директории, ген. Корнилов и его окружающие не мыслили ее вне ответственности перед страной.
М.М. Филоненко является одним из наиболее убежденных сторонников выдвинутого Аладьиным проекта о представительном органе, перед которым до созыва Учредительного собрания правительство должно быть безусловно ответственным.
В этот представительный орган, по мысли Аладьина, должны были войти 4-я Гос. дума (без правого крыла и с исключением всех ее бездеятельных членов), левые элементы первых трех дум, делегация от Центрального исполнительного комитета С.Р. и С.Д. (без ограничения представительства от партий) и 10–20 наиболее видных революционных деятелей, как Брешко-Брешковская, Кропоткин, Фигнер и др., кооптированных в состав представительного органа самим органом. Таким образом идея “предпарламента” возникла впервые у А.Ф. Аладьина” (“Новое Время”).
Итак, “предпарламент” — вот тот “представительный орган”, который должен был составить “демократическую” опору для “коллективной диктатуры” Корнилова — Керенского.
“Предпарламент”, как орган, перед которым “ответственно” правительство “до созыва” Учредительного собрания, “предпарламент”, который будет заменять Учредительное собрание до созыва последнего; “предпарламент”, который заменяет Учредительное собрание, если созыв последнего отсрочивается; “предпарламент”, который дает “юридическое основание” (ликуйте, юристы!) отсрочить созыв Учредительного собрания; “предпарламент”, как средство срыва Учредительного собрания, — в этом весь смысл контрреволюционного “демократизма” заговорщиков против революции.
Теперь ясно для всякого, что, “санкционируя” созываемый через два дня корниловский “предпарламент”, Керенский лишь исполняет иными средствами тот же самый контрреволюционный план заговорщиков против революции.
Теперь ясно для всякого, что, организуя “предпарламент” и совершая для этого ряд подлогов, Авксентьевы и Даны работали на явных и скрытых корниловцев, против революции и ее завоеваний.
Теперь ясно для всякого, что, крича об Учредительном собрании и укрепляя в то же время корниловский “предпарламент”, мудрецы из “Дела Народа” работают на срыв Учредительного собрания.
Ученики Корнилова — это все, на что оказались способными “ответственные” болтуны на “Демократическом совещании”, Церетели и Черновы, Авксентьевы и Даны.
Из рассмотренных выше документов видно, что “в деле Корнилова” мы имеем дело не с “мятежом” против Временного правительства, и не с простой “авантюрой” честолюбивого генерала, а с форменным заговором против революции, с заговором, организованным и
