Логика вещей сильнее всякой иной логики.
Разоружая идущих с фронта русских солдат и борясь таким образом, с “внешними” революционерами Закавказский контрреволюционный комиссариат рассчитывал убить сразу двух зайцев: с одной стороны, oн уничтожил серьезную революционную силу, русскую революционную армию, на которую, главным образом опереться большевистский комитет края; с другой стороны, он получал таким образом “необходимое” оружие для вооружения национальных грузинских, армянских, мусульманских полков, составляющих главную опору меньшевистско-контрреволюционного комиссариата. Война против “внешних” революционеров призвана была, таким образом, обеспечить “гражданский мир” внутри Закавказья. И эта коварная политика проводилась господами Гегечкори и Жордания тем решительнее, чем обеспеченнее они чувствовали себя с “тыла”, т. е. со стороны Северного Кавказа, с его Каледиными и Филимоновыми.
Но ход событий опрокинул все расчеты контрреволюционеров Закавказья.
Падение Ростова и Новочеркасска, служивших убежищем Каледина — Корнилова, расшатало в корне “северный тыл”. Окончательное очищение всей Северо-Кавказской линии, вплоть до Баку, свело его к нулю. Волна советской революции, идущей с севера, бесцеремонно вторглась в царство закавказской коалиции, угрожая его существованию.
Столь же “неблагоприятно” сложились обстоятельства в самом Закавказье.
Вернувшиеся с фронта закавказские солдаты разнесли по деревням аграрную революцию. Запылали усадьбы мусульманских и грузинских помещиков. Устои крепостнических остатков подверглись решительному штурму со стороны “обольшевизированных” солдат-крестьян. Очевидно, пустые обещания Закавказского комиссариата о передаче земли крестьянам не могли уже удовлетворить охваченных аграрной волной крестьян. От него требовалось дело, но не контрреволюционное, а революционное.
Не отстали и не могли отстать от событий и рабочие. Во-первых, идущая с севера революция и несущая рабочим новые завоевания, естественно, подымала закавказский пролетариат на новую борьбу. Даже рабочие сонного Тифлиса, опоры меньшевистской контрреволюции, стали отходить от Закавказского комиссариата, высказываясь за Советскую власть. Во-вторых, после торжества Советов на Северном Кавказе, снабжавшем хлебом Тифлис при Каледине — Филимонове, продовольственная нужда не могла не обостриться, что, естественно, вызвало ряд продовольственных “беспорядков”, — революционный Северный Кавказ решительно отказывается кормить контрреволюционный Тифлис. В-третьих, отсутствие денежных знаков (боны их не могут заменить!) расстраивало хозяйственную жизнь и, прежде всего, железнодорожный транспорт, что несомненно усугубило недовольство городских низов. Наконец, революционный пролетарский Баку, с первых же дней Октябрьской революции признавший Советскую власть и неустанно ведущий борьбу с Закавказским комиссариатом, не давал спать закавказскому пролетариату, служа ему заразительным примером и живым маяком, освещающим путь к социализму.
Все это, вместе взятое, не могло не повести к революционизированию всей политической обстановки в Закавказье. Дело дошло, наконец, до того, что даже “надежнейшие” национальные полки стали “разлагаться”, переходя на сторону большевиков.
Перед Закавказским комиссариатом встала дилемма:
Либо с рабочими и крестьянами против помещиков и капиталистов, и тогда — развал коалиции.
Либо решительная борьба против крестьян и рабочего движения для сохранения коалиции с помещиками и капиталистами.
Господа Жордания и Гегечкори избрали второй путь.
Начать с того, что Закавказский комиссариат объявил аграрное движение грузино-татарских крестьян “разбоем” и “хулиганством”, арестовывая и расстреливая “зачинщиков”.
За помещиков против крестьян!
Далее, комиссариат закрыл все большевистские газеты в Тифлисе, а протестующих против этого безобразия рабочих стал арестовывать и расстреливать.
За капиталистов против рабочих!
Наконец, дело дошло до того, что господа Жордания и Гегечкори в целях, очевидно, “отвода грозы” прибегают к потворству армяно-татарской резне, — позор, до которого не падали доселе даже кадеты!
Закавказский комиссариат, Закавказский сейм и “национальные советы” против рабочих и крестьян, — таков смысл этого “нового” курса.
Так закавказские контрреволюционеры борьбу с “внешними” революционерами, борьбу с русскими солдатами, дополнили и развили в борьбу с внутренними революционерами, в борьбу со “своими же собственными” рабочими и крестьянами.
Крайне интересно для характеристики этого “поворота” в политике закавказских коалиционеров полученное на днях на имя Совета Народных Комиссаров письмо одного товарища с Кавказа, очевидца контрреволюционных бесчинств гг. Гегечкори — Жордания. Я привожу его целиком и без изменения. Вот оно:
“Здесь произошли новые события за последние дни, и положение сейчас очень серьезное. 9 февраля утром арестовали четырех наших товарищей, в их числе члена нового большевистского комитета Ф. Каландадзе. Были подписаны ордера на арест и других товарищей: Филиппа Махарадзе, Назаретяна, Шавердова и других членов краевого комитета. Пощадили только Миха Цхакая, очевидно, ввиду его болезни. Все перешли на нелегальное положение. Одновременно закрыли наши газеты: “Кавказский Рабочий”, “Брдзола” (груз.) и “Банвори Крив” (арм.) и запечатали нашу типографию.
Это вызвало возмущение среди рабочих. В этот же день, 9 числа, состоялся митинг в железнодорожных мастерских, на котором присутствовало до 3 000 рабочих. Митинг единогласно, при четырех только воздержавшихся, решил объявить забастовку с требованием освобождения товарищей и открытия газет. Было решено бастовать, пока требования не будут исполнены. Но забастовка оказалась неполной. Завзятая меньшевистская шайка, не возражавшая на митинге и не голосовавшая против, работала. В тот же день было собрание наборщиков, печатников, решили 226-ю голосами против 190 объявить однодневную забастовку-протест с теми же требованиями. Более единодушно постановили бастовать электрики, кожевники, портные, арсенальные мастерские, заводы Толле, Заргарьянца и др.
Возмущение в городе разделялось и обывателями. Но на другой день, 10 февраля, произошло событие, которое заставило забыть об арестах и газетах.
Стачечный комитет железнодорожников и др. назначил на этот день, 10-го утром, митинг протеста в Александровском саду. Явилось на митинг, несмотря на все принятые меры для срыва митинга, более 3000 рабочих и солдат (последних было мало, потому что эшелоны стоят в 15 верстах от города). Явились на митинг и скрывавшиеся товарищи — Кавтарадзе, Махарадзе, Назаретян и др. Среди митинга вошли в сад (приблизительно около двух рот) милиционеры и “красногвардейцы”. С красными знаменами в руках и успокаивая митинг знаками, они подкрались к собравшимся.
Часть митинга, намеревавшаяся разойтись, осталась и, считая, что подходят свои, начала их даже приветствовать криками “ура”. Председатель Кавтарадзе хотел остановить оратора и приветствовать явившихся. В это время пришедшие быстро рассыпались цепью, окружили митинг и открыли бешеный ружейный и пулеметный огонь по митингу. Целились главным образом в президиум, стоявший на эстраде. Убито 8 человек, ранено более 20 человек, 10-ю пулями убит один товарищ, похожий на Кавтарадзе, так же, как он, одетый, и “красногвардейцы” кричали друг другу, что Кавтарадзе ужо убит. Часть публики разбежалась, другая легла на землю. Стрельба продолжалась минут пятнадцать.
Как раз в эту минуту только что открылось первое заседание расширенного Закавказского сейма, и Чхеидзе держал речь под аккомпанемент ружей и пулеметов, трещавших тут же недалеко от дворца.
Этот расстрел, произведенный без всякого предупреждения и таким предательским образом, вызвал новое возмущение среди рабочих и, думаю, что уже окончательно оторвал их от меньшевиков.
Назаретяна и Цинцадзе догнали после митинга и вели на расстрел, их спас эсер Мерхалев. Эсеры “возмущаются”, протестуют и пр. Возмущены и дашнакцаканы и весь город вообще. Но ничего сделать невозможно. Они нагнали из деревни вооруженных “красногвардейцев” и мусульманскую дикую дивизию и свирепствуют. Всем товарищам-лидерам грозят открыто расстрелом. В день расстрела митинга появилось в городе много офицеров с белыми повязками — белогвардейцев, которые рыскали по городу и искали большевиков. Сняли с трамвая одного будто бы похожего на Шаумяна, и выстрелили в упор, — кричали, что это Шаумян, но разочаровались.
Вчера, 11-го, состоялся митинг в эшелонах, с участием наших товарищей. Там тысяч шесть солдат, без артиллерии, решили требовать освобождения товарищей, арестованных, открытия газет и расследования событий 10-го числа (расстрела митинга, на котором убит, между прочим, один из солдат из этих эшелонов). Прислали вчера же делегацию с ультиматумом, дали 24 часа для ответа.
Сегодня срок истекает, сообщают, что комиссариат стягивает силы для отпора. Подробностей пока не знаю. Ответственные товарищи из эшелонов пока не возвращаются, боясь ареста по дороге: они избраны там в Военно-революционный комитет эшелонов. Жду более точных сведений.
На завтра назначено заседание городской думы, эсеры и дашнаки выступят с протестом, будут представители и от нас. Настроение в городе очень тревожное. Сегодня демонстрация женщин около думы ввиду начинающегося голода. Повсюду в городе летучие митинги. По всей Грузни начинается крестьянское движение под влиянием приехавших из России солдат-грузин, которые все или большевики, или настроены большевистски. Меньшевики объявляют это движение погромным, разбойничьим и посылают “красногвардейцев” на усмирение. В Гори арестовали наших товарищей. Сегодня сообщают, что там разоружили наших солдат, и уже идут расстрелы. Из Кутаиса сообщали, что город в руках большевиков, во главе с Буду Мдивани. Туда были стянуты отовсюду силы меньшевиков, от посланных нами ответа еще не имею. Жду каждую минуту. Вчера в Мухрани арестован большевик, старик Церцвадзе, который ездил туда в связи с ожидавшимся вчера выступлением крестьян против князей Мухранских и удельных имений.
Арестованы сейчас и сидят в Метехе 9 человек. Эсеровская красная гвардия, охранявшая до сих пор тюрьму, ввиду арестов снялась и предлагала нам свои услуги.
Вчера стачечный комитет, состоящий из представителей перечисленных мною в начале предприятий, выпустил воззвание с призывом к общей забастовке. Сегодня обсуждается вопрос повсюду. Посмотрим, как себя проявит тифлисский пролетариат.
На открытии сейма в день 10 февраля присутствовали только меньшевики (их 37 человек) и 1 мусульманин. Больше никого не было. Мусульманский депутат просил отложить до 13-го, что и было сделано. Пошлют, вероятно, и дашнаки и эсеры”.
Такова “картина”.
Долго ли еще просуществует этот контрреволюционный комиссариат, которому уже начертала история смертный приговор, — трудно сказать. Во всяком случае это выяснится в ближайшем будущем. Но одно несомненно: последние события окончательно сорвали маску социализма с меньшевистских социал-контрреволюционеров, и теперь весь революционный мир имеет возможность воочию убедиться, что в лице Закавказского комиссариата и его “сеймово-национальных” привесок мы имеем дело с самым злостным контрреволюционным блоком, направленным против рабочих и крестьян Закавказья.
Таковы факты.
Ну, а кому не известно, что слова и побрякушки гибнут, а факты и дела остаются…
“Правда” №№ 55 и 56, 26 и 27 марта 1918 г.
Организация Российской Федеративной Республики Беседа с сотрудником газеты “Правда”
В связи с возникшей в последние дни на страницах советской печати дискуссией о принципах и способах конструкции российской федерации, наш сотрудник обратился с предложением высказаться по этому вопросу к народному комиссару по делам национальностей товарищу Сталину.
На поставленный нашим сотрудником ряд вопросов товарищ Сталин дал следующий ответ.
Буржуазно-демократические федерации
Из всех существующих федеративных объединений — наиболее характерными для буржуазно-демократического строя являются американская и швейцарская федерации. Исторически они сложились из независимых государств — через конфедерацию к федерации, причем на деле они превратились в унитарные государства, сохранив лишь форму федерализма. Весь этот процесс развития — от независимости к унитаризму — шел через ряд насилий, угнетений и национальных войн. Достаточно вспомнить войну южных штатов Америки с северными[12] и войну Зондербунда[13] с остальными кантонами Швейцарии. Нельзя при этом не отметить, что кантоны Швейцарии и штаты Америки строились не по национальному признаку и
