громоздкого аппарата на наших партийных работников не всегда заметно и не всегда бьет в глаза, но оно ни на одну секунду не прекращается. Это давление громоздкого государственного бюрократического аппарата, в конце концов, сказывается в том, что целый ряд наших работников и в центре, и на местах, нередко помимо своей воли и совершенно бессознательно, отклоняется от внутрипартийной демократии, от той линии, в правоту которой они верят, но которую они нередко не в силах провести до конца. Вы можете себе представить имеющий не менее миллиона служащих бюрократический государственный аппарат, состоящий из элементов, большей частью чуждых партии, и наш партийный аппарат, имеющий не больше 20–30 тысяч человек, призванных подчинить партии государственный аппарат, призванных социализировать его. Чего стоит наш государственный аппарат без поддержки партии? Без помощи, без поддержки нашего партийного аппарата он мало чего, к сожалению, стоит. И вот каждый раз, когда наш партийный аппарат вдвигает свои щупальцы во все отрасли государственного управления, ему приходится нередко свою партийную работу в этих органах равнять по линии государственных аппаратов. Конкретно: партия должна вести работу по политическому просвещению рабочего класса, по углублению сознания рабочего класса, а в это время требуется собрать продналог, провести такую-то кампанию, ибо без кампании, без помощи со стороны партии, госаппараты не в силах выполнить свое задание. И здесь наши работники попадают между двух огней, между необходимостью исправления линии работы госаппаратов, действующих по старинке, и необходимостью сохранить связи с рабочими. И они часто сами здесь бюрократизируются.

Таково второе препятствие, которое преодолеть трудно, но которое нужно преодолеть во что бы то ни стало для того, чтобы облегчить проведение внутрипартийной демократии.

Наконец, существует еще третье препятствие, стоящее на пути осуществления демократии, — это низкий культурный уровень целого ряда наших организаций, наших ячеек, особенно на окраинах (не в обиду им будь сказано), мешающий нашим парторганизациям провести внутрипартийную демократию до конца. Вы знаете, что демократия требует некоторого минимума культурности членов ячейки и организации в целом и наличия некоторого минимума активных работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активных работников не имеется в организации, если культурный уровень самой организации низок, — как быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии, прибегать к назначению должностных лиц и пр.

Таковы препятствия, которые перед нами стояли, которые будут еще стоять, и которые мы должны преодолеть, чтобы честно и до конца провести внутрипартийную демократию.

Я напомнил вам об этих препятствиях, стоящих перед нами, и о тех внешних и внутренних условиях, без которых демократия превращается в пустую демагогическую фразу, потому что некоторые товарищи фетишизируют, абсолютизируют вопрос о демократии, думая, что демократия всегда и при всяких условиях возможна, и что “проведению ее мешает якобы лишь “злая” воля “аппаратчиков”. Вот против этого идеалистического взгляда, взгляда не нашего, не марксистского, не ленинского, напомнил я вам, товарищи, об условиях проведения демократии и о препятствиях, стоящих в данный момент перед нами.

Я бы мог, товарищи, на этом закончить свой доклад, но я считаю, что мы обязаны подвести итоги дискуссии и сделать из этих итогов некоторые выводы, могущие иметь для нас серьезное значение. Я бы мог разделить всю нашу борьбу по линии дискуссии, по вопросу о демократии, на три периода.

Первый период, когда оппозиция напала на ЦК и обвиняла его в том, что за последние два года, за период нэпа вообще, вся линия ЦК была якобы неправильной. Это был период до опубликования резолюции Политбюро и Президиума ЦКК. Я не буду касаться здесь того, кто был тут прав, и кто не прав. Нападки были жестокие и не всегда, как вы знаете, обоснованные. Но одно ясно, что период этот можно характеризовать, как период наибольших нападок на ЦК со стороны оппозиции.

Второй период начался с момента, когда резолюция Политбюро и ЦКК была опубликована, когда оппозиция была поставлена в необходимость противопоставить резолюции ЦК что-либо цельное, конкретное, и когда у оппозиции не оказалось ничего ни цельного, ни конкретного. Это был период наибольшего сближения между ЦК и оппозицией. Дело, повидимому, кончалось, или могло кончиться, тем, что произойдет некоторое примирение оппозиции с линией ЦК. Помню хорошо, как в Москве, в центре дискуссионной борьбы, кажется, 12 декабря на заседании в Колонном зале Преображенский внес резолюцию, которую почему-то отвергли, некоторая мало чем отличалась от резолюции ЦК. В основе эта резолюция, даже в некоторых второстепенных пунктах, совершенно не расходилась с резолюцией ЦК. И тогда мне казалось, что, собственно, не о чем драться дальше: есть резолюция ЦК, она всех удовлетворяет, по крайней мере, на девять десятых, сама оппозиция, видимо, это чувствует, идет навстречу, и мы, может быть, на этом покончим с разногласиями. Это был второй, примиренческий период.

Но затем наступил третий период. Этот период открылся выступлением Троцкого, его обращением к районам, выступлением, которое мигом ликвидировало примиренческие тенденции и перевернуло все вверх дном. За этим выступлением Троцкого начался период жесточайшей внутрипартийной борьбы, — борьбы, которая не имела бы места, если бы Троцкий не выступил со своим письмом на другой день после того, как он голосовал за резолюцию Политбюро. Вам известно, что за первым выступлением Троцкого последовало второе, за вторым третье, и борьба в связи с этим еще больше обострилась.

Я думаю, товарищи, что в этих выступлениях Троцкий допустил по крайней мере шесть серьезных ошибок. Эти ошибки привели к обострению внутрипартийной борьбы. Я перехожу к анализу этих ошибок.

Первая ошибка Троцкого выразилась в самом факте выступления со статьей на другой день после опубликования резолюции Политбюро ЦК и ЦКК, со статьей, которую нельзя иначе расценивать, как платформу, противопоставленную резолюции ЦК. Я повторяю и подчеркиваю, что это была статья, которую нельзя рассматривать иначе, как новую платформу, противопоставленную резолюции ЦК, принятой единогласно. Подумайте только, товарищи: такого-то числа собирается Политбюро и Президиум ЦКК и ставится вопрос о резолюции о внутрипартийной демократии, резолюция принимается единогласно, и всего только через день после этого, независимо от ЦК, помимо воли ЦК, через голову ЦК, рассылается районам статья Троцкого, — новая платформа, ставящая заново вопрос об аппарате и партии, о кадрах и молодежи, о фракциях и единстве партии и пр. и пр., — платформа, которую вся оппозиция подхватывает и противопоставляет резолюции ЦК. Это нельзя рассматривать иначе, как противопоставление себя Центральному Комитету. Это — открытое и резкое противопоставление себя со стороны Троцкого всему ЦК. Перед партией встал вопрос: есть ли у нас ЦК, как руководящий орган, или нет его больше, существует ли ЦК, единогласные решения которого уважаются членами этого ЦК, или существует лишь сверхчеловек, стоящий над ЦК, сверхчеловек, для которого законы не писаны, который может себе позволить сегодня голосовать за резолюцию ЦК, а завтра публиковать и выставлять новую платформу против этой резолюции? Товарищи, нельзя требовать от рабочих подчинения партдисциплине, если один из членов ЦК открыто, на глазах у всех игнорирует Центральный Комитет и его единогласно принятое решение. Нельзя проводить две дисциплины: одну для рабочих, а другую — для вельмож. Дисциплина должна быть одна.

Ошибка Троцкого в том и состоит, что он противопоставил себя ЦК и возомнил себя сверхчеловеком, стоящим над ЦК, над его законами, над его решениями, дав тем самым повод известной части партии повести работу в сторону подрыва доверия к этому ЦК.

Некоторые товарищи выражали недовольство, что этот антипартийный акт Троцкого был отмечен в некоторых статьях “Правды” и отдельных членов ЦК. Товарищи, я должен сказать в ответ этим товарищам, что никакая партия не может уважать такой ЦК, который в такой трудный момент не проявит способности отстоять достоинство партии, когда один член ЦК пытается стать выше всего ЦК. ЦК убил бы себя морально, если бы он прошел мимо этой попытки Троцкого.

Вторая ошибка, допущенная Троцким, состоит в том, что за весь период дискуссии Троцкий вел себя двусмысленно, грубо игнорируя волю партии, желающей узнать его действительную позицию, и дипломатически увертываясь от вопроса, в упор поставленного целым рядом организаций: за кого же, в конце концов, стоит Троцкий, — за ЦК или за оппозицию? Дискуссия ведется не для уверток, а для того, чтобы прямо и честно выложить всю правду перед партией, так, как умеет это делать Ильич, так, как это обязан сделать каждый большевик. Говорят, что Троцкий серьезно болен. Допустим, что он серьезно болен. Но за время своей болезни он написал три статьи и четыре новые главы сегодня вышедшей его брошюры. Разве не ясно, что Троцкий имеет полную возможность написать в удовлетворение запрашивающих его организаций две строчки о том, что он — за оппозицию или против оппозиции?. Нужно ли доказывать, что это игнорирование воли ряда организаций не могло не обострить внутрипартийную борьбу.

Третья ошибка, допущенная Троцким, состоит в том, что он в своих выступлениях партийный аппарат противопоставил партии, дав лозунг борьбы с “аппаратчиками”. Большевизм не может принять противопоставления партии партийному аппарату. Из чего состоит наш партийный аппарат реально? Аппарат партии — это ЦК, областные комитеты, губернские комитеты, уездные комитеты. Подчинены ли они партии? Конечно, подчинены, ибо они на 90% выбираются партией. Неправы те, которые говорят, что губкомы назначались. Неправы. Вы знаете, товарищи, что губкомы выбираются у нас, так же, как и укомы, как и ЦК. Они подчинены партии. Но после того как они избраны, они должны руководить работой, — вот в чем дело. Мыслима ли партийная работа без того, чтобы, после того как избран съездом ЦК, после того как избран губком губернской конференцией, чтобы ЦК и губкомы не руководили работой? Ведь без этого у нас партийная работа немыслима. Ведь это какой-то бесшабашный анархо-меньшевистский взгляд, отрицающий самый принцип руководства партийной работой. Я боюсь, что Троцкий, которого я, конечно, не думаю поставить на одну доску с меньшевиками, таким противопоставлением партийного аппарата партии дает толчок некоторым неискушенным элементам нашей партии встать на точку зрения анархо-меньшевистской расхлябанности и организационной распущенности. Я боюсь, что эта ошибка Троцкого поставит под удар неискушенных членов партии — весь наш партийный аппарат, — аппарат, без которого партия немыслима.

Четвертая ошибка, допущенная Троцким, состоит в том, что он противопоставил молодежь кадрам нашей партии, что он бросил голословное обвинение в перерождении наших кадров. Троцкий поставил нашу партию на одну доску с партией социал-демократов в Германии, сослался на примеры о том, как некоторые ученики Маркса, старые социал-демократы, перерождались, и он сделал из этого вывод, что перед такой же опасностью перерождения стоят наши партийные кадры. Следовало бы, собственно, посмеяться