в общую систему социалистического строительства. Необходимо максимальное снабжение деревни тракторами, как средство технического революционизирования сельского хозяйства и как путь создания культурно-технических очагов в деревне. Необходимо, наконец, проведение плана электрификации, как средство сближения деревни с городом и уничтожения противоположности между ними.
Таков тот путь, по которому должна пойти партия, если она хочет обеспечить смычку города с деревней по линии хозяйственной.
Хотел бы обратить ваше внимание на вопрос о переводе сельскохозяйственного налога с рельс государственного бюджета на рельсы местного бюджета. Это может показаться вам странным. Тем не менее, это факт, что сельскохозяйственный налог принимает и неуклонно будет принимать характер местного налога. Известно, например, что раньше, года два назад, сельскохозяйственный налог составлял у нас основную, или почти основную, статью доходов нашего государственного бюджета. А теперь? Теперь он составляет незначительную часть государственного бюджета. Госбюджет представляет сейчас два с половиной миллиарда рублей, а сельскохозяйственный налог дает, может дать в этом году максимум 250–260 миллионов рублей, на 100 миллионов меньше прошлогодней суммы. Как видите, это не так уже много. И чем больше будет расти госбюджет, тем больше будет падать доля этого налога в нем. Во-вторых, 100 миллионов из этих 260 миллионов сельскохозяйственного налога поступают в местный бюджет. Это более чем треть всего налога. Чем это объяснить? Тем, что из всех существующих налогов сельскохозяйственный налог является наиболее близким к местным условиям, более всего приспособленным для использования его на местные нужды. Едва ли можно сомневаться в том, что местный бюджет вообще будет расти. Но несомненно также и то, что он будет расти прежде всего за счет сельскохозяйственного налога, требующего максимального приспособления к местным условиям. Это тем более вероятно, что центр тяжести государственных доходов уже переместился и будет вообще перемещаться на поступления другого рода, на поступления от государственных предприятий, на косвенные налоги и т. д.
Вот почему перевод сельскохозяйственного налога с рельс общегосударственного бюджета на рельсы бюджета местного может стать в свое время вероятным и вполне целесообразным с точки зрения укрепления смычки.
Перейдем к мероприятиям по обеспечению смычки в области административно-политической.
Насаждение советской демократии в городе и деревне и оживление Советов на предмет упрощения, удешевления и морального оздоровления государственного аппарата, на предмет изгнания из этого аппарата элементов бюрократизма и буржуазного разложения, на предмет полного сближения государственного аппарата с миллионными массами, — таков тот путь, по которому должна пойти партия, если она хочет укрепить смычку по линии административно-политического строительства.
Диктатура пролетариата не есть самоцель. Диктатура есть средство, путь к социализму. А что такое социализм? Социализм есть переход от общества с диктатурой пролетариата к обществу безгосударственному. Но для того, чтобы переход этот осуществить, необходимо подготовить переделку государственного аппарата в таком направлении и таким путем, при помощи которых может быть на деле обеспечено превращение общества с диктатурой в общество коммунистическое. Для этой цели и служит лозунг оживления Советов, лозунг насаждения советской демократии в городе и деревне, лозунг приобщения лучших элементов рабочего класса и крестьянства к непосредственному управлению страной. Исправить государственный аппарат, переделать его по-настоящему, изгнать из него элементы бюрократизма и разложения, сделать его близким и родным для широких масс, — все это невозможно без постоянной и активной помощи самих масс государственному аппарату. Но активная и непрерывная помощь масс, в свою очередь, невозможна без вовлечения лучших элементов рабочих и крестьян в органы управления, без осуществления прямой и непосредственной связи государственного аппарата с глубочайшими “низами” трудящихся масс.
Чем отличается советский государственный аппарат от аппарата буржуазного государства?
Прежде всего тем, что буржуазный государственный аппарат стоит над массами, ввиду чего он отделен от населения непроходимым барьером и, по самому своему духу, чужд народным массам. Между тем как советский государственный аппарат сливается с массами, ибо он не может и не должен стоять над массами, если он хочет сохранить себя именно как советский государственный аппарат, ибо он не может быть чужд этим массам, если он действительно хочет охватить миллионные массы трудящихся. В этом одно из принципиальных отличий советского государственного аппарата от аппарата буржуазного государства.
Ленин говорил когда-то в своей брошюре “Удержат ли большевики государственную власть?”, что 240 тысяч членов партии большевиков несомненно смогли бы управлять страной в интересах бедных против богатых, ибо они ничем не хуже 130 тысяч помещиков, которые управляли страной в интересах богатых против бедных. Некоторые коммунисты на этом основании думают, что государственный аппарат может быть исчерпан несколькими сотнями тысяч членов партии и что этого вполне достаточно для того, чтобы управлять громадной страной. В этих видах они иногда не прочь отождествлять партию с государством. Это неправильно, товарищи. Это искажение мысли Ленина. Говоря о 240 тысячах членов партии большевиков, Ленин вовсе не хотел сказать, что этим исчерпывается или может исчерпаться численный состав и общий размах советского государственного аппарата. Наоборот, в состав государственного аппарата он включал, кроме членов партии, еще один миллион голосов, поданных тогда, перед Октябрем, за большевиков, заявляя, что у нас есть средство одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, т. е. довести его, по крайней мере, до 10 миллионов, путем привлечения трудящихся к повседневной работе управления государством.
“Эти 240 000 человек, — говорит Ленин, — имеют за себя уже теперь не менее одного миллиона голосов взрослого населения, ибо именно такое соотношение числа членов партии к числу подаваемых за нее голосов установлено опытом Европы и опытом России, хотя бы, напр., августовскими выборами в Питерскую думу. Вот у нас уже “государственный аппарат” в один миллион людей, преданных социалистическому государству идейно, а не ради получения 20-го числа ежемесячно крупного куша.
Мало того, у нас есть “чудесное средство” сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело — привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством” (см. т. XXI, стр. 264–265).
А как происходит это “привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством”?
Происходит оно через массовые инициативные организации, всякие комиссии и комитеты, совещания и делегатские собрания, образующиеся вокруг Советов, хозяйственных органов, фабзавкомов, культурных учреждений, партийных организаций, организаций союза молодежи, всякого рода кооперативных объединений и т. д. и т. п. Наши товарищи иногда не замечают, что вокруг наших низовых партийных, советских, культурных, профессиональных, просветительных, комсомольских, армейских, женотдельских и всяких иных организаций копошатся целые муравейники самочинных организаций, комиссий и совещаний, охватывающих миллионные массы беспартийных рабочих и крестьян, муравейники, создающие в своей повседневной, незаметной, кропотливой, нешумливой работе основу и жизнь Советов, источник силы Советского государства. Без этих миллионных организаций, облегающих наши советские и партийные органы, существование и развитие Советской власти, руководство и управление великой страной было бы абсолютно немыслимо. Советский государственный аппарат состоит не только из Советов. Советский государственный аппарат в глубоком смысле этого слова состоит из Советов плюс миллионные организации всех и всяких беспартийных и партийных объединений, соединяющих Советы с глубочайшими “низами”, сливающих государственный аппарат с миллионными массами и уничтожающих шаг за шагом всякое подобие барьера между государственным аппаратом и населением.
Вот как мы должны стараться “удесятерить” наш государственный аппарат, делая его родным и близким миллионным массам трудящихся, изгоняя из него пережитки бюрократизма, сливая его с массами и подготовляя тем самым переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.
Таков смысл и значение лозунга оживления Советов и насаждения советской демократии.
Таковы основные мероприятия укрепления смычки, необходимые в области административно-политической работы партии.
Что касается мероприятий по обеспечению смычки в области культурно-просветительной работы, то о них мало что придется сказать, так как мероприятия эти ясны, общеизвестны и потому не нуждаются в разъяснениях. Я хотел бы только отметить основною линию работы в этой области на ближайший период. Она, эта основная линия, состоит в том, чтобы подготовить условия, необходимые для проведения общеобязательного первоначального образования по всей стране, по всему Союзу. Это, товарищи, крупнейшая реформа. Проведение ее будет величайшей победой не только на культурном, но и на политическом и хозяйственном фронтах. Она, эта реформа, должна послужить базой для величайшего подъема страны. Но она будет стоить сотен миллионов рублей. Достаточно указать на то, что она потребует для своего проведения целую армию, чуть ли не в полмиллиона, учителей и учительниц. Но мы должны, несмотря ни на что, эту реформу обеспечить в ближайший период, если мы действительно думаем поднять страну на высшую ступень культурности. И мы это сделаем, товарищи. В этом не может быть сомнения.
Таков ответ на ваш первый вопрос.
Перейдем теперь ко второму вопросу.
II
Какие имеются опасности нашего партийного перерождения в связи со стабилизацией капитализма, если эта стабилизация продержится долго?
Есть ли у нас вообще такие опасности? Опасности такие, как возможные и даже как реальные опасности, несомненно существуют. Существуют они у нас безотносительно к стабилизации. Стабилизация делает их лишь более ощутительными. Их, этих опасностей, если взять главные из них, я думаю, три:
а) опасность потери социалистической перспективы в деле строительства нашей страны и связанное с этим ликвидаторство;
б) опасность потери международной революционной перспективы и связанный с этим национализм;
в) опасность падения партийного руководства и связанная с этим возможность превращения партии в придаток государственного аппарата.
Начнем с первой опасности.
Характерную черту этой опасности составляет неверие во внутренние силы нашей революции; неверие в дело союза рабочих и крестьян; неверие в руководящую роль рабочего класса внутри этого союза; неверие в дело превращения “России нэповской” в “Россию социалистическую”; неверие в победу социалистического строительства в нашей стране.
Это есть путь ликвидаторства и перерождения, ибо он ведет к ликвидации основ и целей Октябрьской революции, к перерождению пролетарского государства в государство буржуазно-демократическое.
Источником такого “умонастроения”, почвой его возникновения в партии является усиление буржуазного влияния на партию в условиях новой экономической политики, в условиях отчаянной борьбы капиталистических и социалистических элементов внутри нашего народного хозяйства. Капиталистические элементы ведут борьбу не только в области экономики. Они стараются перенести борьбу в область идеологии пролетариата, пытаясь заразить наименее устойчивые отряды партии неверием в дело социалистического строительства, скептическим отношением к социалистическим перспективам нашей строительной работы, причем нельзя сказать, чтобы их старания оставались абсолютно бесплодными.
“Где же нам, отсталой стране, построить полное социалистическое общество, — говорят одни из таких заразившихся “коммунистов”, — состояние производительных сил нашей страны не дает нам возможности ставить себе подобные утопические цели, дай бог кое-как продержаться, до социализма ли нам, давайте строить так или иначе, а там видно будет…”.
“Мы уже выполнили свою революционную миссию, проделав Октябрьскую революцию, — говорят другие, — теперь все зависит от международной революции, ибо без
