промышленность, сельское хозяйство, транспорт, торговлю, надо отказаться от барского и высокомерного отношения к торговле.
Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться упорно, терпеливо. Учиться у всех — и у врагов и у друзей, особенно у врагов. Учиться, стиснув зубы, не боясь, что враги будут смеяться над нами, над нашим невежеством, над нашей отсталостью.
Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту крепость мы должны взять во что бы то ни стало. Эту крепость должна взять молодежь, если она хочет быть строителем новой жизни, если она хочет стать действительной сменой старой гвардии.
Нам нельзя теперь ограничиваться выработкой коммунистических кадров вообще, большевистских кадров вообще, умеющих поболтать обо всем понемножку. Дилетантство и всезнайство — теперь оковы для нас. Нам нужны теперь большевики-специалисты по металлу, по текстилю, по топливу, по химии, по сельскому хозяйству, по транспорту, по торговле, по бухгалтерии и т. д. и т. п. Нам нужны теперь целые группы, сотни и тысячи новых кадров из большевиков, могущих быть хозяевами дела в разнообразнейших отраслях знаний. Без этого нечего и говорить о быстром темпе социалистического строительства нашей страны. Без этого нечего и говорить о том, что мы сумеем догнать и перегнать передовые капиталистические страны.
Овладеть наукой, выковать новые кадры большевиков — специалистов по всем отраслям знаний, учиться, учиться, учиться упорнейшим образом, -такова теперь задача.
Массовый поход революционной молодежи за науку, — вот что нам нужно теперь, товарищи. (Бурные аплодисменты. Крики: “Ура!”, “Браво!”. Все встают.)
“Правда” № 113,
17 мая 1928 г.
СВЕРДЛОВСКОМУ УНИВЕРСИТЕТУ к десятилетнему юбилею
Десятилетие Свердловского университета есть величайшее достижение партии на фронте борьбы за выработку новых ленинских кадров.
За 10 лет Свердловия дала партии сотни и тысячи преданных делу коммунизма молодых работников, ставших на смену старой гвардии большевиков.
За 10 лет своего существования университет оправдал себя полностью, показав, что он не даром носит имя своего основателя, передового борца за коммунизм, Я. М. Свердлова.
Научить рабочих-партийцев овладеть научным методом Маркса и Ленина и правильно применять его в деле социалистического строительства, — такова задача, которую выполнял, выполняет и будет выполнять с честью университет Свердлова.
Привет бывшим и настоящим свердловцам к десятилетию Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова!
Привет юбилейному выпуску свердловцев — новому отряду строителей социализма!
И. Сталин
“Правда” № 122
27 мая 1928 г.
ТЕЛЕГРАММА В ПРОСКУРОВ КРАСНОАРМЕЙЦАМ, НАЧСОСТАВУ И ПОЛИТСОСТАВУ ПЕРВОГО ЧЕРВОНО-КАЗАЧЬЕГО ПОЛКА
Братский привет красноармейцам, начсоставу и политсоставу Первого червоно-казачьего полка кавалерийской червовой дивизии. Желаю успеха в работе и победы над врагами рабочих и крестьян.
22 февраля 1929 г.
Печатается впервые
ЧЛЕНАМ ПОЛИТБЮРО ЦК Ответ Фрумкину (По поводу письма Фрумкина от 15 июня 1928 г.)
Письмо Фрумкина от 15 июня 1928 года заслушивает того, чтобы отнестись к нему со вниманием.
Разберем его по пунктам.
1. Неправильна у Фрумкина, прежде всего, оценка международного положения СССР. В партии имеется общепринятое мнение, что причиной роста противоречий между СССР и его капиталистическим окружением, причиной наступления капиталистических государств на СССР является рост социалистических элементов в СССР, рост влияния СССР на рабочий класс всех стран, стало быть, — опасность, которую представляет растущий СССР для капитализма. Так именно и понимает дело XV съезд нашей партии, когда он говорит в своей резолюции по отчету ЦК: “Обострились противоречия между странами буржуазного окружения и СССР, своим победоносным развитием подрывающим устои мирового капитализма. Рост социалистических элементов в СССР, крах буржуазных надежд на перерождение пролетарской диктатуры наряду с усилением международно-революционного влияния СССР являются главнейшими факторами этого обострения”.
Известно, что партия выработала эту свою установку не мимоходом, не случайно, а в отчаянной борьбе с оппозицией, открыто утверждавшей, что причиной наступления империализма на СССР является ослабление СССР, объясняемое процессом его перерождения.
Фрумкин, однако, в корне не согласен с этой партийной установкой. Фрумкин уверяет, наоборот, что “основным и решающим фактором наступления капиталистического мира на СССР является политическое и экономическое ослабление наших сил”.
Что может быть общего между этими двумя противоположными оценками, из которых одна оценка исходит от Фрумкина, а другая от XV съезда нашей партии?
2. Еще более неправильна у Фрумкина оценка внутреннего положения СССР. Читая письмо Фрумкина, можно подумать, что Советская власть доживает последние дни, страна стоит перед пропастью и гибель СССР является делом нескольких месяцев, если не нескольких дней. Не хватает только того, чтобы добавить: “кукушка уже прокуковала”.
Мы привыкли слышать интеллигентские вопли о “гибели” СССР из уст оппозиционеров. Но приличествует ли Фрумкину брать примеры у оппозиции?
Конечно, было бы неправильно недооценивать значение наших трудностей. Но было бы еще более неправильно преувеличивать их значение, потерять равновесие и удариться в панику. Нет сомнения, что кулак озлоблен против Советской власти: было бы странно требовать от кулака дружеских отношений к Советской власти. Нет сомнения, что кулак имеет влияние среди некоторой части бедноты и середняков. Но делать на этом основании вывод, что большинство бедноты и середняков настроено против Советской власти, что “эти настроения начинают уже переливаться в рабочие центры” — значит потерять голову и впадать в панику. Недаром сказано, что “у страха глаза велики”.
Можно себе представить, что сталось бы с Фрумкиным, если бы мы имели в настоящее время не нынешние трудности, а более серьезные затруднения, скажем, войну, когда для колебаний всякого рода открывается широкое “поле действия”.
3. Совершенно не прав Фрумкин, когда он заявляет, что “ухудшение нашего экономического положения заострилось благодаря новой после XV съезда политической установке по отношению к деревне”. Речь идет здесь, очевидно, о тех мероприятиях по улучшению хлебозаготовок, которые были приняты партией вначале этого года. Фрумкин считает эти мероприятия вредными, “ухудшившими” наше положение.
Выходит, что апрельский пленум ЦК и ЦКК был не прав, постановив, что
а) “хлебозаготовительные затруднения связаны с трудностями быстрота темпа индустриализации страны, диктуемого пролетарскому государству всей международной и внутренней обстановкой, и с ошибками планового хозяйственного руководства”, что
б) “обострение диспропорции в рыночных отношениях (платежеспособный деревенский спрос, с одной стороны, предложение промышленных товаров — с другой) объясняется повышением доходности деревни, в особенности, ее зажиточных и кулацких слоев” (а не мероприятиями партии. И. Ст.), что
в) “затруднения были усугублены и осложнены стремлением кулацкой части деревни и спекулянтов использовать их, взвинтить цены на хлеб и сорвать советскую политику цен” (а не мероприятиями партии. И. Ст.).
Выходит, что апрельский пленум ЦК и ЦКК был не прав, заявив в своей резолюции о хлебозаготовках, что “указанные мероприятия партии, в известной своей части носившие чрезвычайный характер, обеспечили крупнейшие успехи в деле усиления хлебозаготовок”.
Выходит, таким образом, что Фрумкин прав, а апрельский пленум ЦК и ЦКК не прав!
Кто же здесь прав, в конце концов, Фрумкин или пленум ЦК и ЦКК?
Обратимся к фактам.
Что имели мы в начале января этого года? Мы имели дефицит в 1.28 млн. пудов хлеба в сравнении с прошлым годом.
Как велись тогда заготовки? Путем самотека, безо всяких чрезвычайных мероприятий со стороны партии, без активного вмешательства партии в заготовки.
Что дали нам тогда самотек и отсутствие какого бы то ни было нажима? Дефицит в 128 млн. пудов хлеба.
Какие результаты имели бы мы теперь, если бы партия последовала совету Фрумкина и не вмешалась тогда в дело, если бы не был ликвидирован дефицит в 128 млн. пудов хлеба еще до весны, до весеннего сева? Мы имели бы теперь голод среди рабочих, голод в промышленных центрах, срыв нашего строительства, голод в Красной Армии.
Могла ли партия не вмешаться в дело, не останавливаясь перед применением чрезвычайных мер? Ясно, что она не могла поступить иначе.
Что же из этого следует? А на этого следует, что мы имели бы теперь опаснейший кризис всего нашего народного хозяйства, если бы не вмешались во-время в дело хлебозаготовок.
Вывод один: Фрумкин совершенно не прав, выступая против решений апрельского пленума ЦК и ЦКК и требуя их ревизии.
4. Совершенно не прав Фрумкин, когда он говорит: “Надо вернуться к XIV и XV партсъездам”. Нам нечего возвращаться к XV съезду, ибо партия стоит целиком и полностью на базе решений XV съезда. Но Фрумкин требует возврата к XIV съезду. Что это значит? Не значит ли это — зачеркнуть весь пройденный путь и идти назад, а не вперед?
XV съезд партии говорит в своей резолюции “О работе в деревне”, что в интересах социалистического развития деревни необходимо вести “более решительное наступление на кулака”. XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от политики “более решительного наступления на кулака”.
Выходит, что требование Фрумкина о возврате к XIV съезду ведет к отказу от решений XV съезда партии.
XV съезд партии говорит в своей резолюции “О работе в деревне”, что “в настоящий период задача объединения и преобразования мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы должна быть поставлена в качестве основной задачи партии в деревне”. XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Об этом можно было говорить лишь к моменту XV съезда, когда, наряду со старой и безусловно обязательной для нас задачей развития индивидуального мелкого и среднего крестьянского хозяйства, встала перед нами новая практическая задача развития колхозов, как крупных товарных хозяйств.
Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от новой практической задачи развития колхозов. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что практическую задачу развития коллективов Фрумкин подменяет хитроумной задачей “максимальной помощи бедноте, идущей в коллективы”.
Выходит, следовательно, что требование Фрумкина о возврате к XIV съезду ведет к отказу от решений XV съезда.
XV съезд партии говорит в своей резолюции “О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства”, что “необходимо в настоящее время оказывать большую поддержку всем жизнеспособным формам производственного кооперирования (коммуны, колхозы, артели, производственные товарищества, кооперативные заводы и т. д.), а также советским хозяйствам, долженствующим быть поднятыми на более высокую ступень”. XIV съезд партии этого не говорил и не мог говорить по условиям того времени. Об этом можно было говорить лишь к XV съезду, когда наряду с задачами развития индивидуального мелкого и среднего крестьянского хозяйства, с одной стороны, и развития колхозов, с другой стороны, встала перед нами еще одна новая практическая задача, задача развития советских хозяйств, как наиболее товарных единиц.
Что может означать, в связи с этим, требование Фрумкина “вернуться к XIV съезду”? Оно может означать лишь одно: отказаться от политики “поднятия советских хозяйств на более высокую ступень”. Этим, собственно, и
