к “войне до конца”. Поэтому выход – в переходе власти в руки другого класса, способного вывести страну из тупика…
После речи Каменева с мест министров раздались возгласы: “в таком случае возьмите власть”.
“Правда” № 40,
25 апреля 1917 г.
ОТКЛИКИ
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ ЗАБАСТОВКА
И БАНКРОТЫ ДЕМОКРАТИЗМА
Грандиозно задуманная и великолепно организованная железнодорожная забастовка приходит, по-видимому, к концу. Победа остаётся за железнодорожниками, ибо ясно само собой, что игрушечная коалиция корниловско-оборонческого лагеря не в силах устоять против мощного напора всей демократии страны. Теперь ясно для всех, что забастовка была “вызвана” не злой волей железнодорожников, а антиреволюционной политикой директории. Теперь ясно для всех, что забастовка была навязана стране не железнодорожными Комитетами, а контрреволюционными угрозами со стороны Керенского — Никитина. Теперь ясно для всех, что срыв этой забастовки означал бы вероятную милитаризацию железных дорог и… укрепление власти империалистической буржуазии. Железнодорожники правы, отвечая на недостойную клевету со стороны Керенского — Никитина убийственным обвинением:
“Не мы, гр. Керенский и Никитин, изменили родине, а вы изменили своим идеалам, а Вр. правительство — своим обещаниям, и теперь вновь нас не могут останавливать никакие слова и угрозы”.
Всё это, повторяем, ясно и общеизвестно.
Между тем, есть на свете, оказывается, люди, называющие себя демократами, которые находят позволительным в эту тяжёлую минуту бросить камень в железнодорожников, не понимая или не желая понять, что этим они льют воду на мельницу людоедов из “Речи” и “Нового Времени”.
Мы говорим о редакции меньшевистской “Рабочей Газеты”.
Обвиняя руководителей забастовки в том, что они “пошли навстречу стихии”, объявив забастовку, газета угрожающе заявляет:
“Этого демократия не простит генеральному штабу железнодорожников. Так легко не ставят на карту интересы всей страны, всей демократии” (“Рабочая Газета” № 170).
Невероятно, но факт: захудалая газета без демократии считает себя вправе делать угрозы по адресу подлинной демократии, железнодорожных тружеников.
“Демократия не простит”… Но от имени какой демократии говорите вы, гг. из “Рабочей Газеты”?
Не от имени ли той демократии Советов, которая ушла от вас и волю которой подделали вы на совещании?
Но кто дал вам право говорить от имени этой демократии?
Или, может быть, вы изволите говорить от имени Церетели и Дана, Либера и прочих фальсификаторов, подделавших волю Советов на совещании и предавших само совещание на “переговорах” в Зимнем дворце?
Но кто дал вам право отождествлять этих предателей демократии с “демократией всей страны”?
Поймёте ли вы когда-нибудь, что пути “Рабочей Газеты” и “демократии всей страны” разошлись бесповоротно? Жалкие банкроты демократизма…
РУССКИЕ КРЕСТЬЯНЕ И ПАРТИЯ БЕЗГОЛОВЫХ
Недавно ещё писали мы, что в основном вопросе о борьбе правительства с Советами у партии соц.-революционеров не оказалось одного общего решения. В то время, как правое крыло эсеров призывало к разгрому “анархических” Советов (вспомните Ташкент!), организуя карательные экспедиции, а левое крыло поддерживало Советы,— черновский центр, охваченный гамлетовскими сомнениями, не имел своего мнения, предпочитая соблюдать “нейтралитет”. Правда, потом центр “нашёл себя”, отозвав из Ташкентского Совета членов эсеровской партии и поддержав тем самым политику карательных экспедиций. Но кому теперь не известно, что отзыв этот лишь демонстрировал позор партии эсеров, ибо эсеры не ушли из Ташкентского Совета, а “контрреволюционность выступлений” оказалась не на стороне Совета, а на стороне правительства Керенского и его приспешников?..
Но не успели эсеры выпутаться из этой “истории”, как они снова попали в новую, ещё более скверную “историю”. Мы говорим об их голосовании по вопросу о земле в так называемом предпарламенте.
Дело в том, что при обсуждении декларации 14 августа в предпарламенте левые эсеры внесли предложение о передаче всех помещичьих земель в заведывание крестьянских Комитетов. Нужно ли говорить, что обязанностью демократии является поддержать это предложение? Нужно ли ещё говорить, что вопрос о земле является коренным вопросом нашей революции? И что же? В то время, как большевики и левые эсеры предлагали передачу земель крестьянам, а правые эсеры вместе с либерданцами высказывались против этого предложения,—черновский центр ещё раз оказался без “собственного мнения”, воздержавшись при голосовании
“Мужицкий министр” Чернов не решился высказаться за передачу помещичьих земель крестьянам, предоставив решение вопроса фальсификаторам воли крестьян!
Партия эсеров, партия “аграрной революции” и “интегрального социализма” оказалась без определённого решения но коренному вопросу о крестьянах в критическую минуту русской революции!
Поистине, партия безголовых резонеров!
Бедные русские крестьяне…
27 сентября 1917 г.
Статья без подписи
ОТКЛИКИ
ПАРТИЯ “РАСПЛЫВЧАТЫХ”
И РУССКИЕ СОЛДАТЫ
В эпоху царизма партия соц.-революционеров со всех крыш кричала о необходимости передачи помещичьих земель крестьянам. Крестьяне верили тогда эсерам и сплачивались вокруг них, считая их своей крестьянской партией.
После падения царизма и победы революции пришла пора перейти от слов к делу и осуществить, наконец, “золотые слова” эсеров о земле. Но… (знаменитое “но”!) эсеры поколебались и, заикаясь, предложили крестьянам подождать с землёй до Учредительного собрания, созыв которого к тому же был отложен.
Оказалось, что кричать о земле и о крестьянах легче, чем на деле передать землю крестьянам. Оказалось, что эсеры лишь на словах “болели душою” за крестьян, а когда пришла пора перейти от слова к делу,— они предпочли спасовать, спрятавшись за Учредительным собранием…
Крестьяне ответили на это мощным аграрным движением, самовольным “захватом” помещичьих земель, “присвоением” “чужого” инвентаря, выразив тем самым недоверие к политике эсеровского выжидания.
Эсеровские министры не остались в долгу у крестьян, арестовав за это десятки и сотни крестьян, членов земельных комитетов. Министры эсеры, арестовывающие крестьян эсеров за проведение в жизнь эсеровских обещаний,—вот какая картина развернулась перед нами.
В результате —полный развал партии эсеров, особенно ярко выразившийся при голосовании в предпарламенте, когда левые эсеры высказались за немедленную передачу земель крестьянам, правые эсеры — против, а Чернов с центром, этот Гамлет партии эсеров, глубокомысленно воздержался.
Ответом на это послужил массовый уход солдат из партии эсеров.
А одна часть солдат, пока ещё не ушедшая из партии эсеров, настоятельно “просит ЦК партии” создать, наконец, единство партии на почве устранения “расплывчатости”.
Слушайте:
“Объединённое совещание представителей военных организаций полков и специальных частей Петрограда, Царского Села, Петергофа и пр., считая, что в настоящий, тяжёлый для партии момент необходимо сплотить большинство партии… на программе, которая, уничтожив расплывчатую физиономию партии, сплотит все жизнеспособные элементы партии… высказывается за… немедленную передачу всех земель сельскохозяйственного пользования в ведение земельных комитетов…” (“Дело Народа”).
Итак, опять вопрос о “немедленной передаче земель”!
На почве признания этого требования надеются солдаты сплотить у эсеров все “жизнеспособные элементы партии”!
Наивные люди! Революционера Камкова, кадета Авксентьева и “расплывчатого” Чернова они, после ряда неудач, хотят ещё раз впрячь в одну телегу1
Пора, товарищи-солдаты, понять, что партии эсеров нет больше,— есть только “расплывчатая” масса, одна часть которой запуталась в савинковщине, другая —осталась в рядах революционеров, а третья — беспомощно топчется на месте, покрывая на деле савинковцев.
Пора понять это и бросить попытки объединить необъединимое…
ЗАГОВОРЩИКИ У ВЛАСТИ
В своей газете “Общее Дело” сегодня Бурцев пишет:
“Теперь уверенно можно сказать: никакого корниловского заговора не было! На самом деле было совершенно иное: был договор правительства с ген. Корниловым о борьбе с большевиками} То, о чём представители правительства договаривались с ген. Корниловым,— борьба с большевиками,— было заветной мечтой представителей различных партий: и демократических и социалистических. До самого злосчастного 26 августа все они смотрели на ген. Корнилова, как на своего спасителя от надвигавшейся большевистской опасности”.
Не “заговор”, а “договор” — пишет курсивом Бурцев.
Он прав. Он безусловно прав в данном случае. Был заключён договор об организации заговора против большевиков, т. е. против рабочего класса, против революционной армии и крестьянства, — был договор о заговоре против революции!
На это мы указываем с первых же дней корниловского мятежа, об этом говорят десятки и сотни фактов, в этом не оставляют никакого сомнения никем не опровергнутые разоблачения.
И все-таки заговорщики стоят у власти или около власти. И все-таки игра продолжается, игра в следствие, игра “в революцию”…
Коалиция с заговорщиками, правительство заговора — вот чем, оказывается, наградили рабочих и солдат гг. оборонцы!
29 сентября 1917 г.
Статья без подписи.
ОТКЛИКИ
ДЕРЕВНЯ ГОЛОДАЕТ
О продовольственном кризисе в городах говорят теперь все. Призраки “костлявой руки” голода носятся над городами. Но никто не хочет признать, что голод подобрался и к деревне. Никто не хочет понять, что именно на почве голода разыгрывается теперь добрая половина “аграрных беспорядков” и “погромов”. Вот письмо крестьянина об аграрных “беспорядках”:
“Хочу просить вас разъяснить нам, “тёмным людям, крестьянам”,— отчего погромы? Вы думаете, что это всё делают хулиганы и бродяги и пьяные оборванцы, но вы немного ошибаетесь. Это не бродяги и не оборванцы,— а опьянённые от голода люди. Так, например, я пишу про Муромский уезд, Арефинскую волость. Нас здесь хотят уморить голодом. Выдают нам пять фунтов в месяц муки на одного человека. Поймите вы и войдите в наше положение. Как тут жить? Тут не только что громят пьяные от вина, но мы сами с “голоду пьяные”” (см. “Биржёвку”).
Шавки буржуазной подворотни из “Дня” и “Русской Воли” неустанно тявкают о богатстве деревни, о достатках мужика и пр. Между тем факты неопровержимо говорят о голоде и истощении деревни, о цынге и прочих болезнях, возникающих на почве голода. И чем дальше вперёд, тем тяжелее становится деревне, ибо правительство Керенского — Коновалова вместо хлеба готовит деревне новые карательные экспедиции, а наступающая зима обещает мужику новые, ещё более тяжкие испытания.
Тот же крестьянин пишет:
“Наступает скоро зима, реки замёрзнут, и тогда нам придется умереть с голоду. Станция железной дороги от нас далека. Выйдем мы на улицы искать хлеба. Как нас не называйте, но голод заставляет нас это сделать” (“Биржёвка”).
Такова красноречивая повесть крестьянина.
Соглашатели из эсеров и меньшевиков трубили о всеспасающей силе коалиции и коалиционного правительства. Теперь у нас есть и “коалиция” и “коалиционное” правительство. Спрашивается:
Где же всеспасающая сила этого правительства?
Что ещё может оно дать голодающей деревне, кроме карательных экспедиций?
Чувствуют ли господа соглашатели, что бесхитростное письмо крестьянина несёт смертный приговор их коалиционной стряпне?
ГОЛОД НА ФАБРИКАХ
Ещё более тяжёлым испытаниям подвергаются фабричные районы. Голод, не первый гость фабричного населения, теперь особенно свирепствует здесь. Россия, вывозившая ежегодно хлеба до войны 400—500 миллионов пудов, теперь, во время войны, оказывается не в состоянии прокормить своих же рабочих. На фабриках работы останавливаются, рабочие бегут с работы из-за того, что нет хлеба, нет продовольствия в фабричных районах.
Вот что сообщают из разных мест.
“Из Шуи телеграфируют: по всему уезду прекращена пилка дров. Нет хлеба. Корюковскому сахаро-рафинадному заводу вследствие отсутствия продовольствия для рабочих угрожает закрытие. Свёкла начинает гнить. Двенадцатитысячное население Ярцевской бумагопрядильной ткацкой мануфактуры (Смоленской губернии) находится в безвыходном положении. Запасы муки и крупы совершенно истощились. Губернский продовольственный комитет бессилен помочь. Рабочие, не получив продовольствия, начинают волноваться. Неизбежны беспорядки. Совет старост писчебумажной фабрики товарищества Кувшинова (Тверской губернии) телеграфирует: рабочие накануне
