абсолютизма.
Задача состояла в том, чтобы отделить овец от козлищ, отмежеваться от чужаков, организовать кадры опытных революционеров на местах, дать им ясную программу и твёрдую тактику, наконец, собрать эти кадры в единую боевую организацию профессиональных революционеров, достаточно конспиративную для того, чтобы устоять против жандармских набегов, но, вместе с тем, достаточно связанную с массами для того, чтобы повести их в нужную минуту на борьбу.
Меньшевики, те самые, что “лежат” на точке зрения марксизма, решали вопрос просто: так как на Западе рабочая партия вышла из беспартийных профессиональных союзов, борющихся за улучшение экономического положения рабочего класса, то в России следует проделать, по возможности, то же самое, т. е. пока ограничиться “экономической борьбой рабочих с хозяевами и правительством” на местах, не создавая общерусской боевой организации, а потом… потом, если не появятся к тому времени профессиональные союзы, созвать беспартийный рабочий съезд и объявить его партией.
О том, что этот “марксистский” “план” меньшевиков, утопический для русских условий, предполагает, тем не менее, широкую агитационную работу, направленную на принижение идеи партийности, уничтожение партийных кадров, оставление пролетариата без своей партии и отдачу рабочего класса на съедение либералам,—об этом едва ли догадывались тогда меньшевики, да, пожалуй, и многие из большевиков.
Величайшая заслуга Ленина перед русским пролетариатом и его партией состоит в том, что он раскрыл всю опасность меньшевистского организационного “плана” еще в тот момент, когда “план” был едва зачат, когда сами авторы “плана” с трудом представляли ясно его очертания, и, раскрыв его, открыл бешеную атаку против организационной распущенности меньшевиков, сосредоточив всё внимание практиков на этом вопросе. Ибо речь шла о существовании партии, о жизни и смерти партии.
Поставить общерусскую политическую газету, как центр стягивания партийных сил, организовать стойкие партийные кадры на местах, как “регулярные части” партии, собрать эти кадры воедино через газету и сплотить их в общерусскую боевую партию с резко обозначенными границами, с ясной программой, твёрдой тактикой, единой волей, — вот какой план развил Ленин в своих знаменитых книжках: “Что делать?”, “Шаг вперёд, два шага назад”. Достоинство этого плана состояло в том, что он вполне отвечал русской действительности и мастерски обобщал организационный опыт лучших практиков. В борьбе за этот план большинство русских практиков решительно пошло за Лениным, не останавливаясь перед расколом. Победа этого плана заложила фундамент той сплочённой и закалённой коммунистической партии, равной которой не знает мир.
Нередко наши товарищи (не только меньшевики!) обвиняли Ленина в чрезмерной склонности к полемике и расколу, в непримиримой борьбе с примиренцами и пр. Несомненно, и то и другое имело место в своё время. Но нетрудно понять, что наша партия не могла бы избавиться от внутренней слабости и расплывчатости, она не могла бы достичь присущей ей силы и крепости, если бы она не изгнала из своей среды непролетарские, оппортунистические элементы. В эпоху буржуазного господства пролетарская партия может расти и крепнуть лишь в той мере, в какой она ведёт борьбу с оппортунистическими, антиреволюционными и антипартийными элементами в своей среде и в рабочем классе. Лассаль был прав, говоря: “партия укрепляется тем, что очищает себя”.
Обвинители обычно ссылались на германскую партию, где процветало тогда “единство”. Но, во-первых, не всякое единство является признаком силы, во-вторых, достаточно взглянуть теперь на бывшую германскую партию, разодранную на три партии, чтобы понять всю фальшь и мнимость “единства” Шейдемана и Носке с Либкнехтом и Люксембург. И как знать, не лучше ли было бы для германского пролетариата, если бы революционные элементы германской партии своевременно раскололись с антиреволюционными её элементами… Нет, Ленин был тысячу раз прав, ведя партию по пути непримиримой борьбы с антипартийными и антиреволюционными элементами. Ибо только в результате такой организационной политики могла создать в себе наша партия то внутреннее единство и поразительную сплочённость, обладая которыми она безболезненно вышла из июльского кризиса при Керенском, вынесла на своих плечах Октябрьское восстание, без потрясений пережила кризис брестского периода, организовала победу над Антантой и, наконец, достигла той невиданной гибкости, благодаря которой она в состоянии в любой момент перестроить свои ряды и сосредоточить сотни тысяч своих членов на любой большой работе, не внося замешательства в свою среду.
II
КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
Но организационные достоинства Российской Коммунистической Партии представляют лишь одну сторону дела. Партия не могла бы вырасти и окрепнуть так быстро, если бы политическое содержание её работы, её программа и тактика не отвечали русской действительности, если бы её лозунги не зажигали рабочие массы и не толкали вперёд революционное движение. Перейдём к этой стороне дела.
Русская буржуазно-демократическая революция (1905 г.) протекала при условиях, отличных от условий на Западе во время революционных переворотов, например, во Франции и в Германии. В то время, как революция на Западе разыгралась в условиях мануфактурного периода капитализма и неразвитой классовой борьбы, когда пролетариат был слаб и малочислен, не имел своей собственной партии, могущей формулировать его требования, а буржуазия была достаточно революционна для того, чтобы внушить рабочим и крестьянам доверие к себе и вывести их на борьбу с аристократией,—в России, наоборот, революция началась (1905 г.) в условиях машинного периода капитализма II развитой классовой борьбы, когда сравнительно многочисленный и сплочённый капитализмом русский пролетариат имел уже ряд боев с буржуазией, имел свою партию, более сплочённую, чем буржуазная, имел свои классовые требования, а русская буржуазия, жившая к тому же заказами от правительства, была достаточно напугана революционностью пролетариата для того, чтобы искать союза с правительством и помещиками против рабочих и крестьян. Тот факт, что русская революция вспыхнула в результате военных неудач на полях Манчжурии,— этот факт лишь форсировал события, ничего, однако, не меняя в существе дела.
Обстановка требовала, чтобы пролетариат стал во главе революции, сплотил вокруг себя революционное крестьянство и повёл решительную борьбу против царизма и против буржуазии одновременно, во имя полной демократизации страны и обеспечения своих классовых интересов.
Но меньшевики, те самые, что “лежат” на точке зрения марксизма, решили вопрос по-своему: так как русская революция буржуазна, а в буржуазных революциях руководят представители буржуазии (см. “историю” французской и германской революций), то пролетариат не может быть гегемоном русской революции, руководство должно быть предоставлено русской буржуазии (той самой, которая предаёт революцию), крестьянство также должно быть предоставлено попечению буржуазии, а пролетариату следует оставаться в положении крайней левой оппозиции.
И эти пошлые перепевы плохоньких либералов выставлялись меньшевиками как последнее слово “подлинного” марксизма!..
Величайшая заслуга Ленина перед русской революцией состоит в том, что он вскрыл до корней пустоту исторических параллелей меньшевиков и всю опасность меньшевистской “схемы революции”, отдающей рабочее дело на съедение буржуазии. Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства вместо диктатуры буржуазии, бойкот Булыгинской думы и вооружённое восстание вместо участия в Думе и органической работы в ней, идея “левого блока” после того, как Дума всё же состоялась, и использование думской трибуны для внедумской борьбы вместо кадетского министерства и реакционного “бережения” Думы, борьба с кадетской партией, как контрреволюционной силой, вместо блока с ней,— вот какой тактический план развил Ленин в своих знаменитых брошюрах: “Две тактики социал-демократии в демократической революции, “Победа кадетов и задачи рабочей партии.
Достоинство этого плана состояло в том, что он, прямо и решительно формулируя классовые требования пролетариата в эпоху буржуазно-демократической революции в России, облегчал переход к революции социалистической, носил в себе в зародыше идею диктатуры пролетариата. В борьбе за этот тактический план большинство русских практиков пошло за Лениным решительно и бесповоротно. Победа этого плана положила фундамент той революционной тактике, благодаря которой потрясает ныне наша партия основы мирового империализма.
Дальнейшее развитие событий, четырёхлетняя империалистическая война и потрясение всего народного хозяйства, февральская революция и знаменитое двоевластие, Временное правительство, как очаг буржуазной контрреволюции, и Петербургский Совет депутатов, как форма зарождавшейся пролетарской диктатуры, Октябрьский переворот и разгон Учредилки, упразднение буржуазного парламентаризма и провозглашение Республики Советов, превращение войны империалистической в войну гражданскую и выступление мирового империализма, вкупе с “марксистами” на словах, против пролетарской революции, наконец, жалкое положение меньшевиков, уцепившихся за Учредилку, выброшенных пролетариатом за борт и прибитых волной революции к берегам капитализма, — всё это лишь подтверждало правильность основ революционной тактики, формулированной Лениным в “Двух тактиках”. Партия, имеющая в руках такое наследство, могла плыть вперёд смело, не боясь подводных камней.
—
В наше время пролетарской революции, когда каждый лозунг партии и каждая фраза вождя проверяется на деле, пролетариат предъявляет своим вождям особые требования. История знает пролетарских вождей, вождей бурного времени, вождей-практиков, самоотверженных и смелых, но слабых в теории. Массы не скоро забывают имена таких вождей. Таковы, например, Лассаль в Германии, Бланки во Франции. Но движение в целом не может жить одними лишь воспоминаниями: ему нужны ясная цель (программа), твёрдая линия (тактика).
Есть и другого рода вожди, вожди мирного времени, сильные в теории, но слабые в делах организации и практической работы. Такие вожди популярны лишь в верхнем слое пролетариата, и то лишь до известного времени. С наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям. Таковы, например, Плеханов в России, Каутский в Германии.
Чтобы удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии, необходимо сочетать в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом пролетарского движения. П. Аксель-род, когда он был марксистом, писал о Ленине, что он “счастливо соединяет в себе опыт хорошего практика с теоретическим образованием и широким политическим кругозором” (см. предисловие П. Аксельрода к брошюре Ленина: “Задачи русских социал-демократов”). Что сказал бы теперь о Ленине идеолог “культурного” капитализма, г. Аксельрод,— нетрудно догадаться. Но для нас, знающих Ленина близко и могущих смотреть на дело объективно, несомненно, что это старое качество вполне сохранилось в Ленине. В этом, между прочим, нужно искать объяснение того факта, что Ленин, и именно он, является ныне вождем самой сильной и самой закаленной в мире пролетарской партии.
“Правда” № 86,
23 апреля 1920 г.
ЛОГИКА ВЕЩЕЙ
(По поводу «Тезисов» ЦК меньшевиков)
Нам доставлен документ под названием: “Тезисы и резолюция Центрального комитета” партии меньшевиков (17-21 октября 1918 года). Документ этот подводит итог деятельности Советской власти с октября 1917 года и строит некоторую перспективу, имеющую по-видимому, серьёзное значение для развития партии меньшевиков. Но самое ценное в документе — это выводы, опрокидывающие всю практику меньшевизма за год революции. Откладывая разбор “Тезисов и резолюции” до другого раза, мы считаем нужным теперь же поделиться с читателем некоторыми своими впечатлениями.
I
ОБ ОКТЯБРЬСКОМ ПЕРЕВОРОТЕ
Это было ровно год назад. Страна изнывала под тяжестью империалистической войны и хозяйственной разрухи. Усталый, исстрадавшийся фронт не в силах был больше воевать. Между тем, английские
