некоторому условному и ограниченному сотрудничеству с существующим советским строем, причем мы имеем при этом цель использования знаний и опыта этой буржуазии для нашего строительства, каковую цель осуществляем, как известно, не без успехов. А оппозицию хвалят другие классовые враги, вроде меньшевиков и кадетов, за то, что её работа ведёт к подрыву единства нашей партии, к подрыву диктатуры пролетариата и к облегчению работы меньшевиков и кадетов по свержению диктатуры.
Надеюсь, что оппозиция поймёт, наконец, всю глубину разницы между похвалой первого рода и похвалой второго рода.
3. Есть ошибки и ошибки
Оппозиция говорила здесь о некоторых ошибках отдельных членов ЦК. Отдельные ошибки, конечно, бывали. У нас нет людей абсолютно “безошибочных”. Таких людей и не бывает. Но бывают разные ошибки. Бывают ошибки, на которых авторы ошибок не настаивают и из которых не вырастают платформы, течения, фракции. Такие ошибки забываются быстро. Бывают и другого рода ошибки, на которых авторы ошибок настаивают и из которых вырастают фракции, платформы и борьба в партии. Такие ошибки не могут забываться быстро.
Между этими двумя категориями ошибок надо строго различать.
Вот, например, Троцкий говорит, что я допустил одно время ошибку по части монополии внешней торговли. Это верно. Я действительно предлагал в период разрухи наших заготовительных органов открыть временно один из портов для вывоза хлеба. Но я не настаивал на своей ошибке и после переговоров с Лениным незамедлительно исправил её. Таких ошибок Троцкого, исправленных потом ЦК, на которых он потом не настаивал, я мог бы насчитать десятки, сотни. Если бы я занялся перечислением всех ошибок, очень серьёзных, менее серьёзных и мало серьёзных, которые Троцкий допустил в своей работе в ЦК, но на которых не настаивал и которые были забыты, — мне пришлось бы прочесть несколько рефератов по этому поводу. Но я думаю, что в политической борьбе, в политической полемике надо было бы говорить не о таких ошибках, а о тех ошибках, которые развились потом в платформы и вызвали борьбу внутри партии.
Но Троцкий и Каменев затронули вопрос как раз о такого рода ошибках, которые не развились в оппозиционные течения и которые были скоро забыты. И так как оппозиция затронула именно эти вопросы, то позвольте и мне напомнить здесь о некоторых ошибках такого рода, допущенных в своё время лидерами оппозиции. Может быть это послужит им уроком и в другой раз они не будут пытаться цепляться за уже забытые ошибки.
Было время, когда Троцкий утверждал в ЦК нашей партии, что Советская власть висит на волоске, что “кукушка уже прокуковала”, и Советской власти остаётся жить несколько месяцев, если не недель. Это было в 1921 году. Это было опаснейшей ошибкой, говорящей об опасных настроениях Троцкого. Но ЦК его высмеял за это, а Троцкий не настаивал на этой своей ошибке, и ошибка была забыта. Было время — это было в 1922 году, — когда Троцкий предлагал разрешить нашим промышленным предприятиям и трестам закладывать государственное имущество, в том числе и основной капитал, частным капиталистам для получения кредита. (Тов. Ярославский: “Это — путь капитуляции”.) Пожалуй, что так. Во всяком случае, это было бы предпосылкой денационализации наших предприятий. Но ЦК отверг этот план, Троцкий боролся, но перестал потом настаивать на своей ошибке, и ошибка теперь забыта.
Было время — это было в 1922 году, — когда Троцкий предлагал жесткую концентрацию нашей промышленности, такую сумасбродную концентрацию, которая неминуемо оставила бы за воротами фабрик и заводов около трети нашего рабочего класса. ЦК отверг это предложение Троцкого, как нечто схоластическое, сумасбродное и политически опасное. Троцкий несколько раз напоминал ЦК, что все же придется в будущем стать на этот путь. Однако мы на этот путь не стали. (Голос с места: “Пришлось бы закрыть Путиловский завод”.) Да, к этому шло дело Но впоследствии Троцкий перестал настаивать на своей ошибке, и ошибка была забыта.
И т. д. и т. п.
Или возьмем друзей Троцкого — Зиновьева и Каменева, которые любят часто напоминать о том, что Бухарин как-то раз сказал — “обогащайтесь”, и танцуют вокруг этого “обогащайтесь”.
Это было в 1922 году, когда у нас обсуждался вопрос о концессии Уркарта, о кабальнейших условиях этой концессии. И что же? Разве это не факт, что Каменев и Зиновьев предлагали принять кабальные условия концессии Уркарта и, предлагая, настаивали на своём предложении? Однако ЦК отверг уркартовскую концессию, Зиновьев и Каменев не настаивали больше на своей ошибке, и ошибка была забыта.
Или взять, например, ещё один факт из ошибок Каменева, о котором я не хотел бы говорить, но о котором Каменев заставляет меня напомнить, так как он надоел со своим напоминанием об ошибке Бухарина, об ошибке, которую Бухарин давно уже исправил и ликвидировал. Я говорю об одном инциденте, случившемся с Каменевым, когда он был в ссылке в Сибири, после февральской революции, когда Каменев вместе с именитыми купцами в Сибири (в Ачинске) принял участие в посылке приветственной телеграммы конституционалисту Михаилу Романову (крики: “Позор!”), тому самому Михаилу Романову, которому царь, отрекшись от престола, передал “право на престол”. Конечно, это была глупейшая ошибка, и за эту ошибку Каменев получил большую трепку от нашей партии во время Апрельской конференции в 1917 году. Но Каменев признал свою ошибку, и ошибка была забыта.
Нужно ли напоминать о такого рода ошибках? Конечно, не нужно, ибо они забыты и давно уже ликвидированы. Почему же Троцкий и Каменев тычут в нос такого рода ошибки своим партийным оппонентам? Не ясно ли, что этим они лишь вынуждают нас напомнить о многочисленных ошибках лидеров оппозиции? И мы вынуждены сделать это, хотя бы для того, чтобы отучить оппозицию от придирок и сплетен.
Но бывают ошибки другого рода, такие ошибки, на которых настаивают авторы этих ошибок и из которых вырастают потом фракционные платформы. Это уже ошибки совершенно другого сорта. Задача партии состоит в том, чтобы вскрыть такие ошибки и преодолеть их. Ибо преодоление таких ошибок есть единственное средство утвердить принципы марксизма в партии, сохранить единство в партии, ликвидировать фракционность и создать гарантию от повторения таких ошибок.
Взять, например, ошибку Троцкого во время Брестского мира, которая превратилась в целую платформу против партии. Надо бороться против таких ошибок открыто и решительно? Да, надо.
Или другую ошибку Троцкого во время профсоюзной дискуссии, которая (ошибка) вызвала всероссийскую дискуссию в нашей партии.
Или, например, октябрьскую ошибку Зиновьева и Каменева, которая создала в партии кризис перед восстанием в Октябре 1917 года.
Или, например, нынешние ошибки оппозиционного блока, которые вылились в фракционную платформу и в борьбу против партии.
И т. д. и т. п.
Нужно ли бороться против таких ошибок открыто и решительно? Да, нужно.
Можно ли замалчивать такие ошибки, когда речь идет о разногласиях в партии? Ясно, что нельзя.
4. Диктатура пролетариата по Зиновьеву
Зиновьев говорил в своей речи о диктатуре пролетариата и уверял, что Сталин неправильно разъясняет понятие диктатуры пролетариата в известной статье “К вопросам ленинизма”.
Это пустяки, товарищи. Зиновьев валит тут с больной головы на здоровую. На самом деле речь может итти лишь о том, что Зиновьев извращает ленинское понимание диктатуры пролетариата.
У Зиновьева имеются две версии насчет диктатуры пролетариата, из которых ни одна не может быть названа марксистской и которые противоречат друг другу коренным образом.
Первая версия. Исходя из правильного положения о том, что партия является основной руководящей силой в системе диктатуры пролетариата, Зиновьев приходит к совершенно неправильному выводу о том, что диктатура пролетариата есть диктатура партии. Тем самым Зиновьев отождествляет диктатуру партии с диктатурой пролетариата.
Но что значит отождествлять диктатуру партии с диктатурой пролетариата?
Это значит, во-первых, — ставить знак равенства между классом и партией, между целым и частью этого целого, что абсурдно и ни с чем несообразно. Ленин никогда не отождествлял и не мог отождествлять партию с классом. Между партией и классом стоит целый ряд массовых беспартийных организаций пролетариата, а за этими организациями стоит вся масса класса пролетариев. Игнорировать роль и удельный вес этих массовых беспартийных организаций и, тем более, всей массы рабочего класса и думать, что партия может заменить собой массовые беспартийные организации пролетариата и всю пролетарскую массу вообще, — значит отрывать партию от масс, довести бюрократизацию партии до высшей точки, превратить партию в непогрешимую силу, насадить в партии “нечаевщину”, “аракчеевщину”.
Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с такой “теорией” диктатуры пролетариата.
Это значит, во-вторых, — понимать диктатуру партии не в переносном смысле, не в смысле руководства партии рабочим классом, как именно и понимал ее тов. Ленин, а понимать ее в точном смысле слова “диктатура”, т. е. в смысле замены руководства насилием партии над рабочим классом. Ибо, что такое диктатура в точном смысле этого слова? Диктатура, в точном смысле этого слова, есть власть, опирающаяся на насилие, ибо без элементов насилия не бывает диктатуры, если брать диктатуру в точном смысле этого слова. Может ли партия быть властью, опирающейся на насилие в отношении своего класса, в отношении большинства рабочего класса? Ясно, что не может. В противном случае это было бы не диктатурой над буржуазией, а диктатурой над рабочим классом.
Партия есть учитель, руководитель, вождь своего класса, но не власть, опирающаяся на насилие в отношении большинства рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о методе убеждения, как основном методе работы пролетарской партии в рядах рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о том что партия должна убеждать широкие массы пролетариата в правильности своей политики, что лишь в ходе выполнения этой задачи партия могла бы считать себя действительно массовой партией, способной повести в бой пролетариат. Иначе партии пришлось бы заменить метод убеждения приказом и угрозой в отношении пролетариата, что абсурдно и что совершенно несовместимо с марксистским пониманием диктатуры пролетариата.
Вот к какой бессмыслице приводит “теория” Зиновьева об отождествлении диктатуры (руководства) партии с диктатурой пролетариата.
Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с этой “теорией”.
Против этой бессмыслицы и возражал я в своей статье “К вопросам ленинизма”, когда я выступал против Зиновьева.
Может быть не лишне будет заявить, что статья эта была написана и сдана в печать с полного согласия и одобрения руководящих товарищей нашей партии.
Так обстоит дело с первой версией диктатуры пролетариата по Зиновьеву.
А вот и вторая версия. Если первая версия является извращением ленинизма в одном направлении, то вторая версия представляет извращение совершенно в другом направлении, прямо противоположном первому направлению. Состоит она, эта вторая версия, в том, что Зиновьев определяет диктатуру пролетариата как руководство не одного класса,
