а после февраля 1917 года этот лозунг заменили лозунгом социалистической диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства.

Согласитесь, что эта замена одного лозунга другим лозунгом в марте — апреле 1917 года не может быть объяснена при Вашей схеме.

Эту основную разницу двух стратегических лозунгов партии Ленин отметил еще в своей брошюре “Две тактики социал-демократии в демократической революции”. Лозунг партии при подготовке буржуазно-демократической революции сформулировал он так:

“Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии” (см. т. VIII, стр. 96)

Иначе говоря: со всем крестьянством против самодержавия при нейтрализации буржуазии, — за демократический переворот.

Что касается лозунга партии в период подготовки социалистической революции, то он сформулировал его так:

“Пролетариат должен совершить социалистический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии”. (См. там же).

Иначе говоря: вместе с беднейшим крестьянством и вообще полупролетарскими слоями населения против буржуазии при нейтрализации мелкой буржуазии в городе и деревне, — за социалистический переворот.

Это было в 1905 году.

В апреле 1917 года Ленин, характеризуя тогдашнее политическое состояние как переплетение революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства с реальной властью буржуазии, говорил:

“Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму её этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства” (см. “Апрельские тезисы” Ленина —т. XX, стр. 88).

В конце августа 1917 года, когда подготовка к Октябрю «шла на всех парах, Ленин в специальной статье “Крестьяне и рабочие” писал:

“Только пролетариат и крестьянство могут свергнуть монархию — таково было основное, по тогдашнему времени (имеется в виду 1905 год И. Ст.), определение нашей классовой политики. И это определение было верно. Февраль и март 1917 года лишний раз подтвердили это. Только пролетариат, руководящий беднейшим крестьянством (полупролетариями, как говорит наша программа), может кончить войну демократическим миром, залечить её раны, начать ставшие безусловно необходимыми и неотложными шаги к социализму — таково определяйте нашей классовой политики теперь” (см. т. XXI, стр.111).

Это не следует понимать так, что у нас имеется будто бы теперь диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства. Это, конечно, неверно. Мы шли к Октябрю под лозунгом диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства и осуществили его в Октябре формально, поскольку мы имели блок с левыми эсерами и делили руководство с ними, хотя фактически у нас уже тогда была диктатура пролетариата, так как мы, большевики, составляли большинство. Диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства перестала, однако, существовать формально после левоэсеровского “путча”, после разрыва блока с левыми эсерами, когда руководство перешло целиком и полностью в руки одной партии, в руки нашей партии, которая не делит и не может делить руководства государством с другой партией. Это и называется у нас диктатурой пролетариата.

Наконец, в ноябре 1918 года Ленин, бросая ретроспективный взгляд на пройденный путь революции, писал:

“Да, революция ваша буржуазная, пока мы идем вместе с крестьянством, как целым. Это мы яснее всего сознавали, сотни и тысячи раз с 1905 года говорили, никогда этой необходимой ступени исторического процесса ни перепрыгнуть, ни декретами отменить не пробовали … Но в 1917 году, с апреля месяца, задолго до Октябрьской революции, до взятия власти нами, мы говорили открыто и разъясняли народу: остановиться на атом революция теперь не сможет, ибо ушла вперед страда, шагнул вперёд капитализм, дошло до невиданных размеров разорение, которое потребует (хочет ли этого кто-нибудь или нет), потребует шагов вперед, к социализму. Ибо иначе идти вперёд, иначе спасать страну, истерзанную войной, иначе облегчать муки трудящихся и эксплуатируемых нельзя. Вышло именно так, как мы говорили. Ход революции подтвердил правильность нашего рассуждения. Сначала вместе со “всем” крестьянством против монархии, против помещиков, против средневековья (и постольку революция остаётся буржуазной, буржуазно-демократической) Затем, вместе с беднейшим крестьянством, вместе с полупролетариатом, вместе со всеми эксплуатируемыми, против капитализма, в том числе против деревенских богатеев, кулаков, спекулянтов, и постольку революция становится социалистическою” (см. т. XXIII, стр. 390—391).

Как видите, Ленин неоднократно подчёркивал всю глубину разницы между первым стратегическим лозунгом в период подготовки буржуазно-демократической революции и вторым стратегическим лозунгом в период подготовки Октября. Там — лозунг: со всем крестьянством против самодержавия, здесь — лозунг: с беднейшим крестьянством против буржуазии.

Тот факт, что доведение буржуазной революции до конца растянулось на целый период после Октября, что, поскольку мы доводили до конца буржуазную революцию, нам не могло не сочувствовать “всё” крестьянство, — этот факт, как я уже говорил выше, ни на йоту не колеблет того основного положения, что к Октябрю мы шли и победили в Октябре вместе с беднейшим крестьянством, что свергли власть буржуазии и установили диктатуру пролетариата (одну из задач которой составило доведение до конца буржуазной революции) вместе с беднейшим крестьянством при сопротивлении кулачества (тоже крестьяне) и колебаниях со стороны среднего крестьянства.

Кажется, ясно.

3) Вы пишете далее в своём письме:

“Правильно ли утверждение, что “мы подошли в Октябрю с лозунгом союза с деревенской беднотой при нейтрализации середняка”? Нет, неправильно. По указанным уже выше соображениям и приведенным выдержкам из Ленина видно, что этот лозунг мог возникнуть только тогда, когда “назрело классовое деление внутри крестьянства” (Ленин), т. е. “летом и осенью 1918 г.””.

Из этой цитаты выходит, что партия стала на путь нейтрализации середняка не в период подготовки и не во время Октября, а после Октября и особенно после 1918 года, после комбедов. Это совершенно неверно.

Наоборот, политика нейтрализации середняка не началась, а кончилась после комбедов, после 1918 года. Политика нейтрализации середняка была отменена (а не введена) в нашей практике именно после 1918 года. Именно после 1918 года, в марте 1919 года, Ленин, открывая VIII съезд нашей партии, сказал:

“Лучшие представители социализма старого времени, — когда они еще верили в революцию и служили ей теоретически и идейно — говорили о нейтрализации крестьянства, т. е. о том, чтобы сделать из среднего крестьянства, если не активно помогающий революции пролетариата, то, по крайней мере, не мешающий ей, нейтральный, не становящийся на сторону наших врагов общественный слой. Эта отвлечённая, теоретическая постановка задачи для нас вполне ясна. Но она недостаточна. Мы вошли в такую стадию социалистического строительства, когда надо выработать конкретно, детально, проверенные на опыте работы в деревне, основные правила и указания, которыми мы должны руководиться для того, чтобы по отношению к среднему крестьянину стать на почву прочного союза” (см. т. XXIV, стр. 114).

Получается, как видите, нечто прямо противоположное тому, о чём Вы говорите в своём письме, причём Вы переворачиваете здесь нашу действительную партийную практику вверх ногами, смешивая начало нейтрализации с её концом.

Середняк хныкал и колебался между революцией и контрреволюцией, пока свергали буржуазию, пока власть Советов не была еще упрочена, ввиду чего и приходилось его нейтрализовать. Середняк стал поворачивать к нам, когда он стал убеждаться, что буржуазия свергнута “всерьёз”, что власть Советов упрочивается, кулака одолевают, Красная Армия начинает побеждать на гражданских фронтах. Именно после такого перелома стал возможен третий стратегический лозунг партии, данный Лениным на VIII съезде партии: опираясь на бедноту и устанавливая прочный союз с середняком — вперёд за социалистическое строительство. Как Вы могли забыть этот общеизвестный факт? Из Вашего письма вытекает далее, что политика нейтрализации середняка при переходе к пролетарской революции и в первые дни после победы этой революции — неправильна, непригодна и потому неприемлема. Это совершенно неверно. Дело обстоит как раз наоборот. Именно при свержении власти буржуазии и до упрочения власти пролетариата более всего колеблется и сопротивляется середняк. Именно в этот период и необходимы союз с беднотой — и нейтрализация середняка.

Настаивая на своей ошибке, Вы утверждаете, что вопрос о крестьянстве имеет большое значение не только для нашей страны, но и для других стран, “более или менее напоминающих экономику дооктябрьской России”. Это последнее, конечно, верно. Но вот что говорит Ленин в своих тезисах по аграрному вопросу на II конгрессе Коминтерна о политике пролетарских партий в отношении середняка в период взятия власти пролетариатом. Определив беднейшее крестьянство, или, точнее, “трудящиеся и эксплуатируемые массы в деревне”, как отдельную группу, состоящую из сельскохозяйственных рабочих, полупролетариев или парцелльных крестьян и мелкого крестьянства, и перейдя потом к вопросу о среднем крестьянстве, как об особой группе в деревне, Ленин говорит:

“Под “средним крестьянством” в экономическом смысле следует понимать мелких земледельцев, которые владеют, на праве собственности или аренды, тоже небольшими участками земле, но все же такими, которые, во-1-х, дают при капитализме, по общему правилу, не только скудное содержание семьи хозяйства, но и возможность получать известный излишек, способный, по крайней мере в лучшие годы, превращаться в капитал, и которые, во-2-х, прибегают довольно часто (например, в одном хозяйстве из двух или из трех) к найму чужой рабочей силы… Революционный пролетариат не может ставить своей задачей, — по крайней мере для ближайшего будущего и для начала периода диктатуры пролетариата, — привлечь этот слой на свою сторону, а должен ограничиться задачей нейтрализовать его, т. е. сделать нейтральным в борьбе между пролетариатом и буржуазией” (см. т. XXV, стр. 271—272).

Как можно после этого утверждать, что политика нейтрализации середняка могла “возникнуть” у нас “только” “летом и осенью 1918 года”, т. е. после решающих успехов в деле упрочения власти Советов, в деле упрочения власти пролетариата?

Как видите, вопрос о стратегическом лозунге пролетарских партий к моменту перехода к социалистической революции и упрочения власти пролетариата, так же как и вопрос о нейтрализации середняка, не так прост, как Вы его представляете.

4) Из всего сказанного выше видно, что приводимые Вами цитаты из сочинений Ленина ни в какой мере не могут быть противопоставлены основному лозунгу партии на втором этапе революции, ибо они, эти цитаты: а) трактуют не об основном лозунге партии перед Октябрём, а о доведении до конца буржуазной революции после Октября, б) они не опровергают, а подтверждают правильность этого лозунга.

Я уже говорил выше и вынужден ещё раз повторить, что стратегическому лозунгу партии на втором этапе революции, в период до взятия власти пролетариатом, главной темой которого является вопрос о власти, нельзя противопоставлять задачу доведения до конца буржуазной революции, проводимую в период после взятия власти пролетариатом.

5) Вы говорите об известной статье тов. Молотова в “Правде” “О буржуазной революции в нашей стране” (12 марта 1927 г.), которая, оказывается, и “подтолкнула” Вас обратиться ко мне за разъяснением. Я не знаю, как Вы читаете статьи. Я