как нравственную чистоту. Поэтому, с самых первых лет появления талмуда, его составители старались утверждать, что убийство, содомия и скотоложество свойственны всем христианам и составляют основу их учения. [180] Христиане, согласно талмуду, суть просто идолопоклонники, [181] к которым надо строго применять все постановления закона, направленные против язычников. Они даже более виновны, нежели другие идолопоклонники, ибо поклоняются, как Богу, нечестивому еврею, вероотступнику, занимавшемуся колдовством; [182] которого даже имя надо заменять, при упоминании о нем, словами: «тот, чья память должна быть уничтожена». [183] Поэтому рабби Раши, вместе со многими другими, восклицает «лучшего между христианами убей». [184]

Это обвинение христиан в идолопоклонстве постоянно повторяется в талмуде, и больше всего относится к таинству Св. Евхаристии. Если дело касается сдачи в наем христианского дома; то талмуд это евреям разрешает, потому что, говорит он: «они не хранят своих идолов дома, но приносят их лишь, когда кто либо из них находится при смерти». [185] Касается ли вопрос воскресного дня: «это праздник язычников». [186] Рабби Маймонид, рабби Кимиш и другие, сочиняют невероятные родословные, чтобы доказать, что христиане вдвойне идолопоклонники, как почитатели Иисуса из Назарета, и как происходящие от язычников Хананеев. Например: «обитатели Германии по происхождению Хананеи, ибо когда последний Хананей бежал перед Иисусом Навином, они ушли в страну, называемую в настоящее время Германией». [187] Что касается Иисуса Христа то мы видели выше страницу, как о Нем говорится в талмуде и какое место он Ему отводит в аду. Отношение к Пречистой Деве Марии, конечно, не лучше, и раввинские писатели называют Ее не иначе, как позорной кличкой «шарьа». [188] Впрочем, количество богохульств, оскорблений и рассказов, позорящих Христа, Пречистую Деву и Святых, в талмуде огромно. Раввинские произведения первых веков после явления Христа, составляют гнусное собрание, пополнявшееся впоследствии из года в год. Из этого кладезя черпали все враги христианства, как это утверждает в следующих строках известный организатор дела Дрейфуса, еврей Бернар Лазар: «В страшном противохристианском движении восемнадцатого века следовало бы проследить, каково было личное участие, я не скажу еврея, но еврейского духа. Не надо забывать, что в семнадцатом столетии ученые исследователи, как Вагентейль, Бартолоцци, Бюкторф, Вольф и др. извлекли из забвения старые еврейская полемическая сочинения, с нападками на Св. Троицу, на воплощение, на все догматы и таинства, изложенные со свойственной евреям резкостью и остротой, коими в высокой степени обладают несравненные логики, создавшие талмуд. Они не только обнародовали догматические и критические труды, но и перевели позорящие пасквили, называемые „Жизни Христа“, подобные „Toledot Jeschu“, и гнусные легенды фарисеев второго века, которые мы одновременно встречаем и у Вольтера, и у Парни». [189]

После обнародования и одобрения этих трудов христианами, Маймонид, этот орел синагоги, выводит заключение: «приказывается убивать и бросать в ров погибели всех изменников Израилю, подобных Иисусу из Назарета и его последователей». [190] До него в книге Абода Зара был помещен указ, [191] согласно которому: «еврей всегда в праве нападать на христианина и убивать его вооруженной рукой». Что же касается евреев, которые, благодаря положению, ими занимаемому, имели бы к этому возможность, то они настоятельно обязываются предавать публичной казни всех христиан, под тем или другим предлогом. [192] Без сомнения, на основании этих заветов, Израиль старается добиться во всех христианских странах признания политических прав и доступа ко всем государственным должностям.

Вместо предоставления им доступа к этим должностям простая осторожность требует, наоборот, лишения евреев большей части даже принадлежавших им гражданских прав. Действительно, образ, созданный фарисеями при помощи талмуда еврейскому народу, таков, что во многих случаях недопустимо признавать за евреями равноправие с остальными народами. Например, с юридической точки зрения, присяга еврея никогда не должна быть принимаема во внимание в делах, где замешаны не-евреи. По следующей причине: во-первых, талмуд дает право рассматривать имущество и самую жизнь гоев, как находящиеся в распоряжении евреев; затем он разрешает евреям приносить ложную клятву в суде или в ином случае, дабы вредить гою.

Эта еврейская особенность прежде была столь общеизвестной, что суды не принимали еврейской клятвы иначе, как если она была произносима «more judaico», т. е. сопровождалась страшными заклятиями, которыми синагога окружает принятие присяги между евреями. Намерение, диктовавшее это вполне целесообразное обыкновение, было прекрасно, но мы того мнения, что этого все же недостаточно для обеспечения правдивости присяги, принимаемой евреем. И, действительно, в талмуде заключаются советы и примеры такого рода, что сыны Израиля могут с чистой совестью и, после клятвы «more judaico», осудить невинного христианина и оправдать виновного еврея.

Начать с того, что талмуд утверждает, что нет нарушения клятвы там, где еврей дополняет ее мысленным ее отрицанием, могущим совершенно изменить ее смысл. И он приводит следующий пример: «Рабби Иоханан выслушал от одной благородной дамы признание тайны; он заранее клялся, эту тайну не разглашать. „Богу Израиля, я ее не открою“, заявил раввин. Дама подумала, что ого, обязуется не разглашать ее тайны даже Богу Израиля; но рабби Иоханан мысленно добавил: „но я открою ее еврейскому народу“. Таким образом он мог открыть тайну, не нарушив клятвы; ловкость, за которую его громко превозносит талмуд». [193] Прием рабби Акибы, этого второго Моисея, был еще проще. Про него рассказывают, что он, произнося клятвы, про себя оговаривался, что «эта клятва не будет действительна», чего было вполне достаточно, что бы успокоить его совесть. [194] Талмуд разрешает поступать таким образом всякий раз, когда какая либо гоевская власть требует от еврея принесения клятвы. Обвиняется ли еврей в уголовном преступлении, другой еврей, принужденный показывать то, что он по этому делу знает, имеет право дать под присягой ложное показание лишь с мысленной оговоркой, его отрицающей, чтобы этим путем оправдать своего собрата. [195] Если правитель гоев требует от еврея клятвенного обещания не выезжать из страны, то еврей, давая клятву, должен думать: «сегодня я не уеду». Правитель настаивает, чтобы еврей клялся, что не убежит никогда. Еврей в уме должен добавить: «да, но лишь на таких-то условиях!» и должен придумать неисполнимые условия. [196] Таким образом, он может покинуть страну, не нарушая клятвы.

Впрочем, талмуд спешит к этому добавить: «все это должно делать лишь в случае, когда можно свою клятву не исполнить так, чтобы гои об этом не догадались. Если же они могут в этом усомниться, то делать это запрещается, дабы не был нанесен ущерб имени Иеговы». Понятно, что это разъяснение не такого характера, чтобы очень нас убедить в ценности клятвы, приносимой евреями в суде или при других обстоятельствах…

Что же касается присяги, дополняемой ритуальными проклятиями, употребляемой в синагоге, то она также не представляет никаких гарантий. Действительно, не надо забывать, что еврей глубоко уверен, что гой есть только животное, присвоившее себе лишь видимость и права настоящего человека. Если был убит гой, еврей всегда может клясться, что человеческая кровь не была пролита, если гой был ограблен, еврей может утверждать, что ничего подобного не было, ибо только еврей имеет законное право владеть имуществом, а гой является лишь временным хранителем своего собственного достояния. Таким образом, единственным действительным средством было бы запрещение постановлением закона придавать равное значение показанию еврея или показанию христианина, мусульманина и даже язычника.

Эта предосторожность тем более необходима, что синагога установила ежегодный праздник «Йом Кипур» или день великого прощения, дабы вперед освободить всех евреев от всех клятв, которые они могут дать в течение грядущего года, даже с намерением их исполнить и без всякой мысленной оговорки. В этот день во всех странах, где живут евреи, т. е. во всем мире, еврейское население собирается вокруг синагоги, и в момент, появления на небе первой звезды, великий раввин или председательствующий на празднике громким голосом провозглашает нижеследующее: «Пусть все обеты, все обязательства, все обещания и все клятвы, которые мы произнесем и которые поклянемся соблюдать, с этого дня великого прощеная до такового же дня будущего года, будут отложены и уничтожены, пусть они не имеют силы и цены. Мы хотим, чтобы наши обеты не были бы обетами и наши клятвы клятвами». Нельзя более определенно высказать, что клятва еврея не имеет никакой цены, даже в его собственных глазах. Почему же она должна иметь более цены в глазах не-евреев? [197]

ГЛАВА XI

СОВРЕМЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТАЛМУДА

Задача передачи нашим друзьям фарисейского учения талмуда и опасностей, которыми угрожает это учение всей нашей цивилизации, очень сложна. Действительно, даже те из нас, христиан, которые холодны и равнодушны к вере, тем не менее бессознательно так проникнуты учением церкви Христовой, что не могут допустить существования религии, основанной на нравственных устоях, совершенно противоположных основам, освященным христианством. Каждое религиозное учение, им кажется, должно иметь своей целью развивать добрые побуждения души и личное спасение путем дел милосердия. Человеческое воображение могло, конечно, в зависимости от климата, ткать разнообразные узоры на божественное здание, но оно никогда не изменяло его внутренней сущности. Вот, во что многие из наших соотечественников склонны верить, и их ошибочное мнение является невольной данью, приносимой христианству, так как оно убило в них даже самую возможность верить, что может, существовать религия, не имеющая своей основой добро.

Тем не менее в древних цивилизациях, как мы уже об этом упоминали в начале этого труда, существовали вероучения, имевшая в своей основе зло, обоготворенное, например, в виде, жестокосердия и сладострастия. Даже теперь существует, в особенности в Африке и наиболее отдаленных частях Азии некоторое количество этих мрачных вероучений. Но то, что мы склонны допустить, как возможное, для народов, живших три тысячи лет тому назад или для дикарей Конго и Полинезии, мы затрудняемся считать допустимым для евреев – евреев, живущих среди нас, вошедших в нашу политическую и частную жизнь, занимающих в нашей современной цивилизации должности судей, офицеров, чиновников, адвокатов, докторов, не говоря уже о купцах и промышленниках, занятиях, в нашем представлении, не отделимых от идеала служения общему благу, или самое меньшее от понятия о чести и честности.

Нужно усилие воли, чтобы заставить себя понять, что этот, народ, проникший в нашу среду, внешне слившийся с нами, имеет нравственный и религиозный закон, не только чуждый законам христианских народов, но являющийся их прямым отрицанием и постоянным противоречием; закон говорящий: «убей» там, где христиане говорят: «не убий», «воруй» там, где сказано «не укради», и «лги» там, где говорится «не лжесвидетельствуй».

Убедить себя в этого тем менее затруднительно, что существует некоторое внутреннее противоречие. Закон Христов есть развитие и дополнение закона Моисеева, и евреи, начиная с самого Богоубийства до наших дней, не перестают всенародно заявлять себя последователями закона