Лакиш публично толковал Тору. Как обычно, он продемонстрировал остроту ума и блеск суждений, но своими высказываниями глубоко уязвил Главу Санѓедрина. Наси пришел в ярость и распорядился схватить его. Спасаясь от ареста, Реш Лакиш бежал из дома учения. На следующий день Глава Санѓедрина обратился к рабби Иоханану с просьбой выступить со словами Торы. В ответ рабби Иоханан молча сделал движение, будто пытался аплодировать одной ладонью. Этот понятный всем жест означал, что без Реш Лакиша я также не способен издать ни звука, как одна ладонь без другой [7]. Рабби Иоханан нуждался в Реш Лакише для создания специфической атмосферы дома учения, атмосферы продолжительных дискуссий, внимательного изучения возникающих проблем, разбора осложнений и поиска компромиссов.
О личной жизни Реш Лакиша, в том числе после его возвращения к Торе, мы знаем немного. Женившись на сестре рабби Иоханана, он счастливо прожил с ней долгие годы [8]. Жена родила Реш Лакишу детей, и младший из них янука (малыш) Реш Лакиша, как именует его Талмуд, еще в детстве выделялся остроумием и находчивостью [9]. Вероятно, он не дожил до зрелых лет. Среди мудрецов следующего поколения мы не найдем сыновей Реш Лакиша.
Разногласия между рабби Иохананом и Реш Лакишем Ѓалаха почти всегда разрешает в пользу первого. Вероятно, с этим был согласен и сам Реш Лакиш. Вместе с тем, в нескольких случаях Реш Лакиш доказал свою правоту и Ѓалаха следует его мнению. Несмотря на то, что рабби Иоханан явно доминировал в их отношениях, образ Реш Лакиша сопровождает его не как отражение или тень. Реш Лакиш был самостоятельной личностью, мудрецом, имеющим собственные суждения и взгляды. Он многому научился у рабби Иоханана, но немало воспринял и от других мудрецов [10]. Бывало и так, что в полемике с рабби Иохананом Реш Лакиш опирался на знания, приобретенные еще в юности.
В характере Реш Лакиша скромность и даже смирение удивительным образом сочетались с остроумием. Он бывал резок в споре и обычно занимал крайние идейные позиции. Когда дело касалось лично его, Реш Лакиш проявлял редкое миролюбие. Он избегал конфликтов, даже если из-за чрезмерной покладистости оказывалась затронутой его честь. Но если речь заходила о принципах, Реш Лакиш высказывался прямо и весьма нелицеприятно. В таких случаях снисхождения ожидать не приходилось никому. В своих публичных проповедях он обличал не только простой народ, но не колебался направить острие критики и против сильных мира сего. В бытность гладиатором Реш Лакиш никогда не просил пощады. Так и теперь — бывший цирковой боец стойко отстаивал собственное мнение, никому не позволяя посягать на свою духовную независимость. Даже в полемике с учителем, рабби Иохананом, Реш Лакиш сохранял независимую позицию. Она была исполнена уважения к оппоненту, но не допускала заискивания и неоправданных уступок со стороны самого Реш Лакиша.
Смерть Реш Лакиша и последовавшая затем кончина рабби Иоханана знаменовали окончание целой эпохи в изучении Торы в Эрец Исраэль, как и завершение важнейшего периода в истории Иерусалимского Талмуда. Хотя создание Иерусалимского Талмуда продолжалось, и еще несколько поколений мудрецов внесли в него свой вклад, приходится констатировать, что после кончины рабби Иоханана изучение Торы в Земле Израиля стало клониться к упадку. Померкший ореол Торы снова стал разгораться в Святой земле лишь спустя тысячелетие, когда в Галилее засиял свет учености и праведности, принесенный туда евреями, вернувшимися из диаспоры. Реш Лакиш был одним из последних мудрецов Эрец Исраэль, в котором воплотились достоинства и особенности этой земли — ее скупость и ее щедрость, ее упорство и открытость, сама ее действительность, всегда готовая к изменениям, готовая возвратиться к истокам.
Как уже отмечалось, имя Реш Лакиш не было настоящим именем мудреца. Свои прозвища имелись и у других законоучителей, однако они как правило образовывались из сокращения имени. Имя Реш Лакиш также отчасти следует этому правилу — ведь отца рабби Шимона действительно звали Лакиш. Но к отчеству присоединилась весьма знаменательная приставка Реш. Что означает это слово? Скорее всего, это просто аббревиатура, составленная из начальных букв слов рабби Шимон. Однако у образовавшегося таким образом имени есть неслучайный семантический оттенок. Оно означает главарь, указывая на соответствующую роль — не обязательно в мире Торы, среди мудрецов, но и в более широком смысле — на роль атамана, вожака. Реш Лакиш был некогда главарем шайки разбойников, и отношение окружающих к его прошлому запечатлелось в его имени. Реш Лакиш в самом деле внушал невольное почтение всем, кто его видел. Однако он внушал его не только своим богатырским обликом и романтическим прошлым — то и другое увеличивало уважение, которое вызывала у окружающих преображенная личность бывшего гладиатора, ставшего великим мудрецом. В ней прошлое сочеталось с настоящим, образуя чудесный сплав, носивший имя Реш Лакиш.
Один из немногих споров, в котором Реш Лакиш остался победителем (его мнению последовала Ѓалаха) — принципиальный спор о приобретении плодов. Если все права на свое имущество один человек передает другому, переходит ли тем самым к тому и право собственности? Разногласия вокруг этого вопроса выражались в различных аспектах. Влияние его на многие области Ѓалахи было очень велико. По сути, вопрос требует определения фундаментального понятия приобретение, причем в данном контексте понятие это выходит за рамки юридического. В конце концов Ѓалаха приняла точку зрения Реш Лакиша. Он считал, что приобретение плодов не равноценно приобретению дерева, т. е. полное обладание плодом еще не дает права на обладание его источником. Отсюда следует, что понятия приобретение и использование не тождественны. И потому владение — особое право, отличное от права использования, каким бы всеобъемлющим не было последнее. Это положение стало чем-то гораздо большим, нежели решением одного конкретного спора. Оно определило смысл понятия приобретение во всей системе ѓалахического законодательства.
Последний и самый знаменитый спор между рабби Иохананом и Реш Лакишем [11] касался вопроса о том, на какой стадии производства холодного оружия — мечей, копий, кинжалов — заготовку можно считать готовым изделием, принимающим ритуальную нечистоту. В пылу спора рабби Иоханан вдруг с легкой усмешкой заметил: О разбое — спрашивай у разбойника. Иными словами, в чем в чем, а в орудиях убийства его оппонент знает толк. Оскорбленный Реш Лакиш вскричал: Раз так, что толку, что ты приблизил меня к Торе? Среди разбойников меня тоже называли рабби. Рабби Иоханан счел подобную реакцию преувеличенной. Мало тебе, что я возвратил тебя под сень Шехины (Б-жественного присутствия)? — добавил он. Этот обмен резкостями, который в наши дни показался бы небольшой размолвкой, в ту эпоху повлек за собой полный разрыв. Последствия его были трагическими. Реш Лакиш вскоре после ссоры умер, а рабби Иоханан, полагавший, что причиной тому стали его раздражение и гнев, уже не мог успокоиться. Жизнь сделалась ему в тягость, его терзало мучительное раскаяние, и вскоре рабби Иоханан скончался. Он умер оплакивая своего шурина, будто свою утраченную половину. Можно сказать, что блеску и величию рабби Иоханана жесткий, мрачноватый характер Реш Лакиша способствовал как ничто иное.
Абайе
Абайе — один из самых знаменитых амораев Вавилонского Талмуда. Имя Абайе не было его настоящим именем. Это прозвище, связано с его биографией. Сирота, не помнящий родителей, он воспитывался в доме своего дяди по отцу, Рабы бар Нахмани, одного из виднейших амораев Вавилонии [1]. Настоящее имя Абайе также было Нахмани. Дядя не хотел называть племянника именем своего отца и прозвал его Абайе — маленьким папой, чтобы отличить от большого. В памяти поколений настоящее имя Абайе почти не сохранилось. За исключением отдельных единичных случаев [2], Талмуд называет его прозвищем, данным дядей.
Детство Абайе, маленького сироты, не назовешь счастливым. Хотя его дядя славился ученостью и даже возглавлял йешиву, в доме царила нищета. Семья голодала [3]. Абайе рассказывал, что однажды он был приглашен на трапезу к родственнику Главы Изгнания, Мараю бар Мару. Он закусил дома, и явился в гости, как ему казалось (и как подобало) сытым. Подали кушанье. Одно блюдо сменяло другое, и с каждой переменой Абайе все больше убеждался в истинности поговорки: Когда бедняку кажется, что он сыт, он просто не знает, как голоден [4]. Даже после преждевременной смерти дяди, когда Абайе обрел самостоятельность и стал заметной личностью в мире Торы, его материальное положение не улучшилось. Как и его родители и дядя, Абайе не дожил до старости. Генеалогия его семьи восходила к первосвященнику Эли, над чьим потомством тяготело проклятие ранней смерти [5]. Лишь редкому из представителей этого рода удавалось продлить свои дни. Абайе дожил до шестидесяти лет, а другие члены его семьи скончались, не достигнув и этого возраста [6].
Семейную жизнь Абайе также не назовешь счастливой. Его первая жена умерла раньше него. Овдовев, Абайе женился вторично, но и этот брак продолжался недолго. Вторая жена Абайе вскоре овдовела [7]. Судьба Абайе представляет удивительный контраст судьбе его друга, Равы. Тот был богат, ему все удавалось, он дожил до глубокой старости и родил сыновей, которые пошли по его стопам. В то же время на долю Абайе не выпало не только семейного счастья — судьба его сложилась не слишком удачно и в мире Торы. Хотя его имя часто встречается на страницах Талмуда, трудно найти Ѓалаху, следующую мнению Абайе [8].
Несмотря на бедность и невзгоды, домашняя атмосфера, в которой вырос Абайе, оставалась дружелюбной и теплой. О бедствиях семьи в Талмуде сказано: Шестьдесят несчастий было в доме у Рабы [9]. Хотя Талмуд уделяет мало внимания частной жизни, представляется, что племянника с дядей, заменившим ему отца, связывала искренняя любовь и взаимное уважение. Однако несмотря на родственные отношения, почтение Абайе к дяде было столь велико, что он никогда, ни в лицо, ни заочно, не называл его по имени, а только мар — господин. Жена дяди, по-видимому, и есть та женщина, чьи высказывания Абайе часто цитирует, предваряя их словами: говорила мне мать [10]. Из уст воспитавшей его тетки Абайе услышал немало народных присказок, историй о чудесах и нечистой силе, о волшебных и целебных средствах. Многие из этих историй запечатлел в его пересказе Талмуд.
По иному складывались отношения Абайе с другим своим наставником, равом Иосефом [11]. Рав Иосеф был неизменным соперником, товарищем и оппонентом Рабы в ѓалахических спорах. К Рабе Абайе испытывал безграничное уважение, смешанное с обожанием. Впрочем, в талмудической традиции почтение к учителю, как бы оно ни было велико, вовсе не означает полного согласия с ним. Абайе не раз указывал дяде на противоречия в его словах и порой опровергал его доводы. Тем не менее, в основе их
