ИСТОЧНИК ВЕРХНИЙ ТИХОН — И НЕ ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ; ОБЪЯВИЛ В НИСАНЕ НИСАН ТРИНАДЦАТЫМ МЕСЯЦЕМ ГОДА — И НЕ ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ.
Объяснение мишны девятой
Эта мишна без всяких изменений приводится в Гемаре в качестве барайты (Псахим 56а), и Рамбам в своем комментарии тоже указывает, что эта мишна — в действительности не что иное, как цитата из «Тосефты». Она появляется здесь по ассоциации с предыдущей мишной, на которую похожа по строению.
ШЕСТЬ ВЕЩЕЙ СДЕЛАЛ ЦАРЬ ХИЗКИЯГУ, В ТРЕХ из них мудрецы ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ — согласившись, что это действительно следовало сделать, А В ТРЕХ других случаях НЕ ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ.
В каких случаях мудрецы одобрили поступки Хизкиягу?
Когда он ПРОВОЛОК КОСТИ СВОЕГО ОТЦА, царя Ахаза, злодея и нечестивца, НА ВЕРЕВОЧНЫХ НОСИЛКАХ, лишив его погребальных носилок, полагающихся мертвому по его сану, — то есть, не похоронил своего отца, оказав ему подобающие почести. Об этом сказано в книге «Диврей гаямим» (2, 28:27): «И почил Ахаз со своими отцами, и похоронили его в Иерусалиме, в городе, ПОТОМУ ЧТО НЕ ПОЛОЖИЛИ ЕГО В ГРОБНИЦУ ЦАРЕЙ ИЗРАИЛЬСКИХ». Хизкиягу поступил так с целью, чтобы позор, постигший его отца после смерти, стал искуплением грехов, совершенных им при жизни. Кроме того, показав всем, какому поношению подверглись останки отступника от Торы, Хизкиягу хотел внушить живым нечестивцам такое отвращение ко злу, чтобы в них пробудилось стремление исправиться (Раши). Иначе говоря, намерением Хизкиягу было освящение Б-жьего Имени на земле. И поэтому мудрецы ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ в этом деле.
Кроме того, царь Хизкиягу РАЗРУБИЛ МЕДНОГО ЗМЕЯ, оставшегося с времен Моше-рабейну (см. Бемидбар 21:6-9) и хранившегося в Храме, как об этом сказано в книге «Млахим» (2,18:4): «Он отменил совершение жертвоприношений на частных жертвенниках… и разломал медного змея, которого сделал Моше, потому что до того самого времени сыны Израиля воскуряли ему». И мудрецы ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ — потому что он уничтожил источник заблуждения, вводивший народ в соблазн языческого служения.
Еще Хизкиягу СПРЯТАЛ — лишив людей доступа к ней — КНИГУ ЛЕКАРСТВ. Раши пишет: «Потому что из-за того, что против всякой болезни эта книга давала лекарство, благодаря которому сразу же становились здоровым, сердце их не смирялось перед Всевышним, когда Он посылал им болезни». То есть, до тех времен существовала «Книга лекарств», автором которой считался царь Шломо, в ней были записаны рецепты лекарств против любой болезни. Когда царь Хизкиягу заметил, что из-за этого люди перестали бояться Всевышнего и, заболев, не надеялись на Его помощь, он спрятал эту книгу, положив ее в тайник на вечное хранение.
Однако Рамбам резко возражает против этого объяснения: «Значит, согласно их легковесному и извращенному мнению, если голодный человек наестся и, без сомнения, станет чувствовать себя здоровым и сильным, он тут же перестанет уповать на Всевышнего и надеяться на Его помощь?! Эх, глупцы, мы скажем вам: точно так же, как мы будем благодарить Всевышнего за то, что Он доставил нам пищу, насытившую нас, что Он избавил нас от голода и вернул нам жизнь и здоровье, мы, когда выздоровеем от болезни, будем благодарить Его за то, что Он доставил нам лекарство, излечившее нас, что Он вернул нам жизнь и здоровье».
Поэтому Рамбам предлагает иное объяснение тому, что сказано в мишне. Он пишет, что «Книга лекарств», которую спрятал царь Хизкиягу, была посвящена описанию различных фигур, образующихся в известные моменты времени от сочетаний звезд и планет, — причем каждая из них помогала против определенной болезни. «И автор этой книги, — подчеркивает Рамбам, — излагал в ней только знания о природе окружающего мира, вовсе не предлагая другим осуществлять на деле то, что написано в ней… Потому что есть вещи, которые Всевышний запретил делать, но разрешил изучать и постигать. Об этом сказано в Торе (Дварим 18:9): «Не учись, чтоб совершать мерзости, подобные тем, что совершают эти народы», и сказали мудрецы: отсюда следует, что именно для того, чтобы совершать на деле, ты не имеешь права изучать это, однако тебе позволяется это изучать для того, чтобы понять самому и давать указания другим. И вот, когда люди начали верить в эти фигуры и использовать их для излечения от болезней, думая в своем заблуждении, будто те обладают Божественной силой, спрятал Хизкиягу «Книгу лекарств, чтобы лишить невежественные массы доступа к ней».
И мудрецы снова ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ.
Но В ТРЕХ других случаях мудрецы НЕ ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ.
А именно:
Когда Хизкиягу РАЗРУБИЛ ДВЕРИ ДВЕРИ ХРАМА И ОТОСЛАЛ ИХ ЦАРЮ АССИРИИ — как об этом написано (Млахим 2, 18:16): «Тогда разрубил Хизкиягу двери Храма Г-спода… и отдал их царю ассирийскому». То есть, он снял золото, которым были покрыты двери Храма и послал его царю Ассирии, желая подкупить, чтобы тот не воевал против него. И НЕ ПРИЗНАЛИ мудрецы ЕГО ПРАВОТУ — потому что ему следовало уповать на Всевышнего и верить, что Он в состоянии спасти Иерусалим от ассирийских полчищ.
Также царь Хизкиягу ЗАТКНУЛ ИСТОЧНИК ручья ВЕРХНИЙ ТИХОН, чтобы лишить воды ассирийское войско, если оно осадит Иерусалим, — как об этом сказано в книге «Диврей гаямим» (2,32:30): «И он, Хизкиягу, заткнул источник воды Верхнего Тихона», и еще (там же 32:4): «И заткнули все родники и поток, бьющий из-под земли, говоря: зачем придут ассирийские цари и найдут много воды?» И опять НЕ ПРИЗНАЛИ мудрецы ЕГО ПРАВОТУ, потому что он должен был уповать на Всевышнего и верить тому, что передал ему от Его имени пророк Йешаягу (Млахим 2,20:6): «И защищу Я этот город, чтобы спасти его». Кроме того, заткнув источники воды, Хизкиягу причинил зло своему собственному народу.
Еще Хизкиягу ОБЪЯВИЛ В НИСАНЕ — уже после того, как начался месяц нисан, он решил сделать год високосным и объявить НИСАН ТРИНАДЦАТЫМ МЕСЯЦЕМ ГОДА — то есть, предыдущим месяцем, вторым адаром, отступив в отсчете месяцев года назад, чтобы дать больше времени для подготовки к празднику Песах. Об этом сказано в «Диврей гаямим» (2,30:2-3): «И посоветовались царь, его князья и вся община в Иерусалиме, и решили праздновать Песах во втором месяце — так как не могли сделать это в то время, потому что еще не осветилось когенов достаточно».
Гемара уточняет, что на самом деле Хизкиягу объявил год високосным еще не в самом нисане, а тридцатого числа месяца адар (см. Сангедрин 126), однако мудрецы Торы не согласились с решением царя, И НЕ ПРИЗНАЛИ ЕГО ПРАВОТУ.
Дело в том, что в тридцатый день месяца адара уже поздно принимать решение, что год будет високосным (из тринадцати месяцев), так как в этот день, в принципе, уже может начаться нисан. В обычный, не високосный, год в адаре всегда только 29 дней — значит, его тридцатый день фактически уже новомесячье нисана. По этой причине в этот день не объявляют год високосным, потому что, согласно Галахе, это следует делать только в течение адара.
Глава пятая
Мишна первая
ТАМИД РЕЖУТ В ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ И ПРИНОСЯТ В ДЕВЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ. В КАНУН ПЕСАХА РЕЖУТ В СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ И ПРИНОСЯТ В ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ — ХОТЬ В БУДНИ, ХОТЬ В СУББОТУ. Если КАНУН ПЕСАХА ПРИШЕЛСЯ НА ПЯТНИЦУ, тамид РЕЖУТ В ШЕСТЬ С ПОЛОВИНОЙ И ПРИНОСЯТ В СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ, А ПЕСАХ — ЗА НИМ.
Объяснение мишны первой
Следующие главы, с пятой по девятую, посвящены законам о совершении жертвоприношения песах. Тема данной мишны — время, когда режут животное, предназначенное для этого жертвоприношения. Однако начинает она со времени совершения жертвоприношения тамид, которое служит здесь точкой отсчета. Поэтому, для лучшего понимания изложенного ниже необходимо сказать и о нем тоже. Каждый день в Храме совершали одно и то же жертвоприношение ола, которое поэтому и называется тамид.
Оно состояло из двух ягнят, первого из которых приносили в жертву утром, а второго — после полудня, как сказано в Торе (Бемидбар 28:3-4): «Ягнята, которым еще не исполнилось года, без единого телесного недостатка, по два в день для постоянного всесожжения. Первого из этих ягнят принеси в жертву утром, а второго из этих ягнят принеси в жертву после полудня» (см. также Шмот 29:38-39). Утренний тамид — самое первое из жертвоприношений дня: ягненка, предназначенного для него, режут тогда, когда утренняя заря едва начинает брезжить на востоке. Что же касается послеполуденного тамида, то, согласно букве закона Торы, его время наступает, едва солнце начинает склоняться к западу, пройдя полуденный зенит. Иначе говоря, в половине седьмого часа (то есть спустя полчаса после полудня), и после него уже не совершали ни одного жертвоприношения (как будет объяснено ниже), за одним исключением — жертвоприношения песах (см. ниже мишну третью).
Эта мишна сообщает, что в Храме было принято резать ягненка, предназначенного для послеполуденного тамида, на два часа позже срока, то есть в два с половиной часа после полудня, поскольку он был последним жертвоприношением днем и все остальные было необходимо успеть совершить до него. Так делали круглый год — за исключением одного дня, кануна Песаха. 14 нисана принесением тамида начинали заниматься раньше — чтобы оставить достаточно времени для жертвоприношения песах.
Во Введении мы уже упоминали, что часы, о которых говорит мишна, это так называемые «временные часы», получаемые от деления светлого времени суток на 12 равных частей.
ТАМИД — ягненка, предназначенного для послеполуденного жертвоприношения тамид, — каждый день РЕЖУТ В ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ часов, то есть, откладывают на два часа после срока, указанного в Торе (как было упомянуто в предисловии к объяснению этой мишны). Цель этого заключалась в том, чтобы за эти два часа те, кто должен был совершить жертвоприношения по данному ими обету, успели бы это сделать. Дело в том, что после второго ежедневного тамида уже нельзя было приносить какую бы то ни было жертву — как сказано в Торе (Ваикра 6:5): «И воскурит НА НЕМ (то есть на утреннем тамиде) тук жертвоприношений, устанавливающих мир» (то есть шламим). Отсюда следует, что «НА НЕМ» — иными словами, за время, пока на жертвеннике воскуряется утренний тамид и до совершения послеполуденного тамида — надлежит завершить все жертвоприношения дня.
И ПРИНОСЯТ — заканчивают совершение послеполуденного тамида, подняв его на жертвенник,- В ДЕВЯТЬ часов С ПОЛОВИНОЙ. Иначе говоря, оно занимало ровно час.
Оставшиеся от дня два с половиной часа использовали еще для нескольких видов служения Всевышнему, которые исполнялись в это время. Например, для воскурения благовоний на золотом жертвеннике внутри Храма, или для приношений, сопровождающих послеполуденный тамид, и, наконец, для зажигания светильников на меноре — что было уже последней работой, завершавшей ежедневное
