на субботу[72]?

Один из мудрецов дал положительный ответ, другой — отрицательный. Их мотивы базировались на разных интерпретациях слова шаббашон (день отдыха), употребленного в Торе, где сказано: «И сказал он им: вот что говорил Господь: гааббатон, суббота святая» (Исход 16,23).

По мнению мудреца, давшего отрицательный ответ, сама Тора обязывает нас отдыхать от нарезания овощей в субботу, следовательно, он распространяется и на Йом Кипур, выпавший на субботу.

По мнению мудреца, разрешающего резку овощей, в данном случае Тора не формулирует новый запрет (на совершение запрещенной в субботу работы), а лишь усиливает данные ранее запреты. Стало быть, резка овощей в субботу запрещена не самой Торой, а только мудрецами, и следует помнить, что они не распространили этот запрет на Йом Кипур с тем, чтобы еда в этот день была готова сразу же после завершения поста.

Именно в духе этого постановления мудрецов и вели себя домочадцы мудреца но имени Раба (жившего в Вавилонии), чистившие тыкву в Йом Кипур за много часов до окончания поста. Однако поскольку разрешение резать овощи в Йом Кипур относится лишь к самому концу дня, Раба сообщил своим домочадцам, что прибыло письмо от рабби Йоханана, мудреца, жившего в Палестине, сообщавшее, что запрещается чистить овощи в Йом Кипур задолго до конца поста.

Увы, заключает Талмуд, это письмо было выдумкой Рабы. Он сочинил его для своих домочадцев с тем, чтобы они сделали из письма практические выводы.

Вавилонский Талмуд, трактат Шаббат 114б— 115а

149 КАКИМ ОБРАЗОМ СЧИТАЛИ ЧИСЛО КРОПЛЕНИЙ КРОВЬЮ ЗАНАВЕСИ В ХРАМЕ В ЙОМ КИПУР

Тора подробно излагает детали ритуальных жертвоприношений в Йом Кипур, назначение которых — искупить грехи израильтян. Одно из действий, без которых искупление грехов невозможно, — это семикратное кропление жертвенной кровью занавеси, находившейся в ковчеге Завета (а впоследствии в Храме). Вот что сказано об этом краплении в Торе: «И возьмет крови тельца, и окропит с пальца своего занавесь с востока, и перед занавесью покропит он семь раз кровь с пальца… И искупит святилище от нечистоты сынов Израиля и от преступлений их во всех грехах их» (Левит 16,14–16).

Древние мудрецы установили, что священник-коген, брызгающий кровью на занавесь, должен один раз брызнуть наверх и затем еще семь раз брызнуть вниз. Кроме того, они установили, что необходимо вслух считать брызгания-кропления[73].

По вопросу о способе счета мнения мудрецов разошлись.

Один из них считал, что при первом краплении (брызгании вверх) коген должен провозгласить «один», при втором краплении (первом, направленном вниз) следует провозгласить «один и один», затем — «один и два», «один и три», «один и четыре», «один и пять», «один и шесть» и «один и семь» соответственно.

Другой мудрец полагал, что считать следует иначе: «один», «два и один», «три и один», «четыре и один», «пять и один», «шесть и один», «семь и один».

Природа этого разногласия проста: каждый мудрец исходил из способа построения числительных, принятого в его городе.

Первый мудрец, требовавший провозглашать «один и два», «один и три» и т. д., вокализировал двухзначное числительное, например, двенадцать, как «десять и два», указывая сначала десятки, а потом единицы.

Второй мудрец, требовавший провозглашать «два и один», вокализировал двенадцать как «два и десять» — вначале единицы, а потом десятки.

Ученики спросили: почему коген, пересчитывая кропления вниз, должен всякий раз упоминать и единственное кропление вверх?

Им ответили: по мнению одного из мудрецов, рабби Элазара, это необходимо по чисто прагматической причине — чтобы священник не сбился со счета и не забыл, что уже кропил вверх; эта ошибка может побудить его покропить вниз восемь раз.

Другой мудрец, рабби Йоханан, выводит такую систему счета непосредственно из Торы, из слов «и перед занавесью покропит он»: он интерпретировал их в том смысле, что первое кропление вверх должно быть сосчитано перед каждым кроплением вниз.

Разногласие между рабби Элазаром и рабби Йохананом имеет галахическое значение.

По мнению рабби Элазара, указанный способ счета необходим лишь для того, чтобы коген ничего не перепутал и не сбился со счета кроплений вниз (неаккуратность могла дорого обойтись израильтянам — их грехи остались бы неискупленными); следовательно, ошибка в счете не аннулировала исполнение заповеди при условии, что сами действия коген а были безошибочными.

По мнению рабби Йоханана, полагавшего, что определенный способ счета — постановление Торы, даже если бы священник, правильно осуществив кропления, сосчитал их иначе, заповедь осталась бы неисполненной, а грехи — неискупленными.

Вавилонский Талмуд, трактат Йома 54а

15 CЛЕПОМУ РАЗРЕШАЕТСЯ СПАТЬ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ

Как-то раз в Йом Кипур рав Нахман отправился к своему другу раву Кахана. на пути ему встретились вороны, обронившие со страху куски печени и почек, которые они держали в клювах. Рав Нахман сказал раву Кахана: оброненные куски мяса кошерны и могут быть употреблены в пищу: поскольку в канун Йом Кипура евреи едят много мяса, следует предположить, что эти куски были подобраны воронами в кошерном еврейском доме.

Однажды рав Хия бар Авин потерял кусок прямой кишки кошерного животного в подвале среди бочек. Его учитель, рав Гуна, постановил, что если известны отличительные признаки этого куска, он (будучи найденным) признается годным к употреблению в пищу; если нет — обнаруженный кусок кишки будет считаться некошерным из опасения, что вместо него случайно найден другой, некошерный кусок.

Рав Гуна добавил, что если у данного куска нет особых отличительных признаков, однако его можно опознать на глаз, он является кошерным.

Мудрец по имени Рава добавил, что идентификация на глаз предпочтительнее идентификации по специфическим признакам. В самом деле, слепому мужчине разрешается заниматься сексом с собственной женой; при этом мы нисколько не опасаемся, что он может случайно переспать с чужой женой; значит, закон считает достоверным опознание жены по голосу, что сходно с опознанием на глаз. Сходным образом, мужчинам разрешается заниматься сексом со своими женами в темноте, ибо и в этом случае закон полагается на опознание по голосу.

Итак, зрительное опознание предпочтительнее (опознания по признакам), и на него полагаются, даже когда речь идет об опасности прелюбодеяния.

Мудрец по имени рав Ицхак бен Мешаршия привел еще один аргумент в пользу зрительного опознания в сравнении с опознанием по признакам.

Если свидетели покажут на суде, что видели человека, имеющего те или иные отличительные признаки, их свидетельство не будет сочтено достаточным для его опознания. Однако если они просто засвидетельствуют, что узнали «на глаз» определенного человека, на основании этого простого утверждения он может быть найден виновным в убийстве и приговорен к смерти.

Другой мудрец, рав Аши, привел еще один аргумент: курьеру, которому сообщили только признаки адресата, будет нелегко опознать его и передать ему посылку; курьер, знающий адресата в лицо, сделает это без труда.

Следовательно, зрительное опознание предпочтительнее и эффективнее опознания по признакам.

Вавилонский Талмуд, трактат Хулин 75б— 76а

151 ПЬЯНАЯ ЖЕНЩИНА ВОЖДЕЛЕЕТ ДАЖЕ К ОСЛУ НА ГОРОДСКОЙ ПЛОЩАДИ

Некоторым категориям женщин, согласно Галахе, положены алименты (то есть содержание за счет имущества или наследства мужа). Речь идет о замужних женщинах, живущих отдельно от мужа, вдовах, живущих за счет имущества своих детей, и т. д.

Мудрецы постановили, что размер и состав алиментов определяется привычками и потребностями женщины. Согласно их установлениям, алименты (или их денежный эквивалент) должны, в частности, обеспечивать женщине две ежедневные трапезы, масло, фиги в качестве закуски, одежду, обувь и многое другое.

Один из мудрецов, рабби Элазар, установил, что алименты женщины не должны включать вино, ибо употребление вина приучает женщину к сексуальному вожделению.

Естественно спросить, как увязывается утверждение рабби Элазара с тем обстоятельством, что Библия ясно указывает, что женщине естественно употреблять вино: «Пойду за возлюбленными своими, дающими мне хлеб мой и воду мою, шерсть и лен мой, оливковое масло мое и напитки мои (шикуйай)» (Гошеа 2,7)? Ведь шикуйай — это наверняка вино.

Мудрецы отвергли это возражение и объяснили, что слово шикуйай в данном случае имеет иной смысл: оно восходит к слову тшука (вожделение). А к чему вожделеет женщина? К украшениям!

Один из мудрецов привел библейское свидетельство, указывающее, что женщинам вообще не следует пить вино, так что оно не должно входить в назначенные им алименты. В самом деле, о Хане сказано: «И встала Хана после еды в Шило, и после питья (шато)» (Шмуэль I 1,9). Поскольку глагол «пить» использован в необычной форме (вместо шато должно было стоять шатета), имеется в виду, что муж Ханы пил вино, а она сама не пила[74].

Мудрецы возразили: тот, кто интерпретирует этот стих в том плане, что муж Ханы пил вино, а она сама не пила, должен был бы заключить и обратное — что Хана ела, а муж ее не ел.

Им ответили: поскольку данный стих говорит о Хане, а не о ее муже, и в нем вместо шатета сказано шато, имеется в виду лищь, что муж Ханы пил вино, а сама она не пила, — не более того.

Талмуд привел еще одно свидетельство, указывающее, что женщине не следует пить вино. Речь о следующем высказывании мудрецов: если женщина пьет вино, первый стакан идет ей на пользу, второй стакан ее позорит, после третьего она требует секса, после четвертого она вожделеет даже к ослу на рыночной площади.

Мудрец по имени Рава относился к употреблению вина женщинами более терпимо; он полагал, что женщина может пить вино вместе с мужем — ведь даже если затем она потребует от него секса, в этом нет ничего особенно плохого.

Мудрецы возразили: разве только что не было доказано, что Хана не пила вина, несмотря на то что ее муж Элькана был рядом?

Им ответили: Хана не пила вина вместе с мужем потому, что они находились не дома, а в гостях у священника Эли. Ведь мудрецы установили, что гостю запрещается заниматься сексом в чужом доме. Хана не пила вина, несмотря на то что ее муж был рядом, чтобы избежать ситуации, когда она захочет секса, которым придется заниматься в чужом доме.

С Хомой, вдовой мудреца по имени Абайе, произошла такая история. После смерти мужа она пришла в суд мудреца Равы и потребовала включить в алименты, выплачиваемые ей из наследства сыновей, среди прочего, и вино.

Рава, который хорошо знал ее мужа, сказал, что поскольку тот не имел привычки пить вино, его вдове оно не полагается. Хома подняла руку, показала ее Раве и сказала, что Абайе поил ее вином, наливая его большими бокалами — величиной с вот эту руку.

Увидев руку Хомы, открывшуюся под рукавом, Рава испытал столь сильное сексуальное желание, как если бы его ударила чувственная молния. Он вынужден был покинуть суд и вернуться домой, чтобы немедленно переспать с женой.

Его жена, уловившее необычную страстность мужа, спросила, что за женщина была сегодня в его суде.

Рава