Танах (ивр. ‏תנַ»ךְ‏‎), также ‏מִקְרָא‎‏‎ — микра, «чтение», ‏כִּתְבֵי הַקֹּדֶשׁ‎‏‎ — китвей ха-кодеш, «Священное Писание» — принятое в иврите название еврейского Священного Писания, акроним  названий трёх сборников священных текстов в иудаизме. Возник в Средние века, когда под влиянием христианской цензуры эти книги начали издавать в едином томе.
«Танахическим» называют древнейший этап истории евреев в соответствии с еврейской традицией. По содержанию, Танах почти полностью совпадает с Ветхим Заветом  христианской Библии.
Включает разделы:
Тора́, ивр. ‏תּוֹרָה‏‎ [tōrā] — Пятикнижие
Невии́м, ивр. ‏נְבִיאִים‏‎ [nəḇīʾīm] — Пророки
Ктуви́м, ивр. ‏כְּתוּבִים‏‎ [kəṯūḇīm] — Писания
Содержание Танаха.
Танах описывает сотворение мира и человека, Божественный завет и заповеди, а также историю еврейского народа от его возникновения до начала периода Второго Храма.
Последователи иудаизма считают эти книги священными и данными руах хакодеш — Духом Святости.
Танах, а также религиозно-философские представления иудаизма оказали влияние на становление христианства и ислама.

Состав Танаха.
Танах содержит 24 книги. Состав книг почти идентичен Ветхому Завету, но отличается порядком расположения книг. Впрочем, Вавилонский Талмуд указывает порядок, отличный  от принятого ныне. Католический и православный каноны Ветхого Завета могут включать в себя дополнительные книги, не являющиеся частью Танаха (апокриф). Как правило,  эти книги являются частью Септуагинты — при том, что их древнееврейский первоисточник не сохранился, а в некоторых случаях, вероятно, и не существовал.
Еврейский канон подразделяется на три части в соответствии с жанром и временем написания тех или иных книг. Пророки, или Невиим, включающие, кроме пророческих, некоторые книги, которые сегодня принято считать историческими хрониками. Невиим подразделяются, в свою очередь, на два раздела.
«Ранние пророки»: книги Иисуса Навина, Судей, 1 и 2 Самуила (1 и 2 Царств) и 1 и 2 Царей (3 и 4 Царств)
«Поздние пророки», включающие 3 книги «больших пророков» (Исаии, Иеремии и Иезекииля) и 12 «малых пророков». В рукописях «малые пророки» составляли один свиток и
считались одной книгой.
Писания, или Ктувим, включающие произведения мудрецов Израиля и молитвенную поэзию.
В составе Ктувим выделялся сборник «пяти свитков», включающий книги Песнь песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклесиаст и Есфирь, собранные в соответствии с годичным кругом  чтений в синагоге.
Деление Танаха на три части засвидетельствовано многими древними авторами на рубеже нашей эры. Упоминание о «законе, пророках и остальных книгах» Сир. 1:2) мы  обнаруживаем в книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной около 190 г. до н. э. Три раздела Танаха называют также Филон Александрийский (около 20 г. до н. э.  — ок. 50 г. н. э.) и Иосиф Флавий (37 г. н. э. — ?).
Многие древние авторы насчитывают в Танахе 24 книги. Еврейская традиция подсчёта объединяет 12 малых пророков в одну книгу, а также рассматривает пары Самуила 1, 2,  Царей 1, 2 и Хроники 1, 2 за одну книгу. Также объединяются в одну книгу Эзра и Нехемья. Кроме того, иногда условно объединяют пары книг Судей и Рут, Иеремии и Эйха,  так что общее число книг Танаха приравнивается к 22 по числу букв еврейского алфавита. В христианской традиции каждая из этих книг рассматривается как отдельная, таким
образом говорится о 39 книгах Ветхого Завета.

Тора (Пятикнижие).
Тора (תּוֹרָה, дословно «учение») состоит из пяти книг, обычно называемых «Пятью Книгами Моисея» или Пятикнижием. Печатные версии Пятикнижия на иврите называются хамиша-  хумшей-тора (חמישי חומשי תורה, дословно «пять пятых Торы»), и неформально — «хумаш».
На иврите книги Торы именуются по первому значимому слову в каждой книге. Невиим (נְבִיאִים, «Пророки») состоит из восьми книг. Этот раздел включает в себя книги, которые, в целом, охватывают хронологическую эру от входа израильтян в Землю  Обетованную до вавилонского пленения («период пророчества»). Однако они исключают хроники, которые охватывают тот же период. Невиим обычно делятся на Ранних Пророков
(נביאים ראשונים), которые, как правило, носят исторический характер, и Поздних Пророков (נביאים אחרונים), которые содержат более проповеднические пророчества. Хотя большинство версий Ветхого Завета насчитывают 21 книгу, считая каждую из книг — Самуила и Царей — как две книги, а «Двенадцать пророков» (или малых пророков) как  12 книг, в еврейской традиции все иначе. Ктувим (Писания).
Ктувим (כְּתוּבִים, «Записи») или «писания», также известны под греческим названием «Агиография» (греч. Αγιογραφία, дословно «Писания Святых») и состоят из 11 книг. Они  охватывают все остальные книги, и включают в себя Пять Свитков (Песнь Песней, Экклезиаст, Рут, Эйха, Эстер). Иногда они также делятся на такие категории, как Сифрей  Эмет (ספרי אמת, дословно «Книги Истины»): Псалмы, Притчи и Книга Иова (на иврите имена этих трех книг формируют ивритское слово «истина», как акростих); «Книги Мудрости»:
Книга Иова, Экклезиаст и Притчи; «Книги Поэзии»: Псалтырь, Плач Иеремии и Песнь Песней Соломона; и «Исторические Книги»: Ездры, Неемии и Хроники. В еврейской версии  Ктувим состоит из 11 книг, считая Ездры и Неемии одной книгой, и I и II Хроники одной книгой.
Масоретский текст.
Масоретский текст — вариант древнееврейского текста Танаха. Это унифицированный текст, который был составлен масоретами в VIII—X веках н. э. Унифицированный текст был  составлен на основании нескольких более ранних текстов Танаха; при этом в текст были добавлены огласовки (некудод).

Греческий христианский канон.
Греческий текст Ветхого Завета (Септуагинта) был распространён на рубеже нашей эры у евреев Александрии и лёг в основу греческого канона Ветхого Завета (это касается  как текста, так и состава и рубрикации книг). Он заметно отличается от Танаха как по составу книг, так и по их расположению и отдельным текстам. Необходимо иметь в  виду, что текстуально греческий канон основан на более ранней версии Танаха, чем протомасоретские версии оригинального текста.
После разрушения Второго Храма часть книг Септуагинты не была принята иудаизмом и сохранилась только в списках христианского происхождения.
Структурно греческий канон отличается тем, что книги Невиим и Ктувим перераспределены между разделами в соответствии с иным, чем в Танахе, представлением о жанрах. Это  книги, которые представляют собой следующие разделы:
Пятикнижие (Тора) (Быт-Втор)
Исторические книги (Нав-Есф)
Учительные (поэтические) книги (Иов-Песн)
Пророческие книги (Ис-Мал)
Кроме того, добавлены к канону целиком или существенно текстуально дополнены ряд книг. Так, 2 Пар включает часто употребляемую в восточнохристианском богослужении  молитву Манассии (2 Пар. 36:24 слл), существенно дополнены книги Есфири и пророка Даниила. Целиком отсутствуют в еврейской Библии книги Товита и Иудифи, Премудрости  Соломоновой и Премудрости Иисуса, сына Сирахова, пророка Варуха и Послание Иеремии, 2 книги Ездры, а также 1, 2 и 3 книги Маккавейские, но все они включены в греческий
Ветхий Завет на Трулльском соборе в 692 году.

Латинский христианский канон.
Латинский христианский канон Ветхого Завета отличается как от Масоретского текста Танаха, так и от Греческого христианского канона. Количество книг в нём больше чем в  Масоретском тексте, но меньше чем в греческом. В его состав входят все книги греческого канона кроме: Молитвы Манассии, 2-й книги Ездры, 3-й книги Маккавейской.
Основой для Латинского христианского канона послужила Вульгата. Вульгата была переведена также как Септуагинта с домасоретских текстов Танаха, но, в отличие от  Септуагинты, с более поздних текстов. Латинский христианский канон был принят в Католической Церкви на Тридентском соборе в 1546 году.
Протестантский канон.
В эпоху Реформации господствующее на Западе представление о каноничности и авторитете библейских книг подвергается радикальному пересмотру. Якоб ван Лисвельдт (Jacob  van Liesveldt) в 1526 г. и Мартин Лютер в 1534 г. издают Библии, в которых включают в Ветхий Завет только книги иудейского канона. Не входящие в иудейский канон книги  получают в протестантской традиции название апокрифы — термин, закреплённый в восточнохристианской традиции за поздней (II в. до н. э. — I в. н. э). Протестантский
Ветхий Завет по своему составу и содержанию не отличается от масоретского текста Танаха, более того, тексты Ветхого Завета протестантов были непосредственно переведены  с текста масоретского Танаха.
Номера глав и стихов, деление книг.
Деление на главы и номера стихов не имеют никакого значения в еврейской традиции. Тем не менее, они присутствуют во всех современных изданиях Танаха, что упрощает  поиск и цитирование стихов. Деление книг Самуила, Царей и Хроник на части I и II также указано на каждой странице этих книг, чтобы избежать путаницы с определением  принадлежности главы к части I или II, так как нумерация глав этих книг соответствует их делению в христианской традиции.
Принятие евреями христианского деления на главы началось в эпоху позднего средневековья в Испании, частично в контексте принудительных религиозных дебатов, которые  состоялись на фоне жестких преследований и испанской инквизиции (целью дебатов было утверждение общепринятой системы цитирования библейских текстов). С точки зрения  еврейской традиции, деление на главы не только необоснованно, но также открыто для серьёзной критики трех видов:
Деление на главы часто отражает христианское толкование Библии.
Даже если не предполагается христианское толкование, главы часто делят библейские тексты во многих местах, которые могут быть расценены как неуместные по литературным  или иным причинам.
Такое деление игнорирует закрытое и открытое деления пробелами, которые основаны на масоретских текстах.
Тем не менее, поскольку они оказались полезными для цитирования, они часто включаются в большинство изданий еврейских библейских книг. Для получения дополнительной  информации о происхождении этих отделов, см. главы и стихи из Библии. Евреям не обязательно ссылаться на конкретные стихи в главе (в более старых изданиях Талмуда
можно было цитировать лишь по номеру главы), а некоторые произведения ссылаются на основании секционного деления в Торе. Номера глав и стихов очень часто указывали на видном месте в старых изданиях, помимо того, что они заслоняли традиционное еврейское масоретское деление. Однако, во
многих еврейских изданиях Танаха, опубликованных за последние сорок лет, наблюдается тенденция к минимизации влияния и значимости номеров глав и стихов на странице.
Большинство изданий достигли этого, удалив их из самого текста и переместив на поля. Основной текст в этих изданиях не прерывается в начале глав. Отсутствие разбиения  на главы в тексте в этих изданиях также служит для укрепления визуального воздействия, созданного пробелами и началами параграфов на страницах, которые отсылают к  традиционному еврейскому делению. Некоторые версии даже представляют новую систему глав.
Эти современные еврейские издания представляют книги Самуила, Царей и Хроники (так же как Эзра) в качестве одной книги на их титульных страницах, и не делают никаких
указаний внутри основного текста об их разделении на две части (хотя это отмечено в верхних и боковых полях). В таких изданиях вторые книги Самуила, Царей и Хроник  являются продолжениями первых книг на тех же страницах, где заканчиваются первые, без каких либо разрывов в тексте. В случае книги Царей, в которой нет традиционного  разделения в данной точке текста, текст второй части книги начинается на той же строке, где заканчивается текст первой части.

В Еврейских изданиях иначе представлены пятая и шестая главы Хроник (I часть). В I Хрониках (в христианских источниках) глава 5 заканчивается на стихе 41. Хроника  (Еврейское издание) 5:27-41 эквивалентно первым Хроникам 6: 1-15 в большинстве английских переводов. В еврейских изданиях 6:1 эквивалентно 6:16, и поэтому глава  заканчивается в 6:66 Хроник, в отличие от I Хроник 6:81 (английский перевод) и 7:1 на иврите и английском языках. Эта разница смещает другие, более контекстуальные
различия. Например, христиане переводят слово Almah (עלמה) как «Дева», в то время как в Танахе это слово несёт значение «молодая женщина».

Подходы к толкованию Танаха.
Сущность и своеобразие толкования Танаха отчетливо выражено термином паршанут, образованным от глагола «прш», который в Танахе имеет значения:
«точно определять, разъяснять, истолковывать».
В последнем значении он применялся по отношению к Танаху или части его, например в предписании:
«И посадят его под стражу пока не будет точно определено им из уст Бога» Лев. 24:12).
В этих словах выражена суть толкования Танаха. Оно основывается на восприятии и признании Танаха, особенно Пятикнижия, текстом изначально законченным и завершенным,  текстом вне пространства и времени, обладающим абсолютной и неисчерпаемой мудростью и значимостью, постичь которые, однако, могут не все и не всегда.
Задача толкования и толкователя состоит в интерпретации текста Танаха соответственно запросам времени, аудитории и самого толкователя, исходя при этом из самого текста  Танаха как завершенной и замкнутой в себе целостности. Исследование также стремится понять и объяснить Танах, исследователь тоже воспринимает Танах как целостность, но  не как изначальную, а как сложившуюся в ходе становления и развития текста Танаха. Толкователь в своем стремлении понять и объяснить Танах исходит из запросов и
интересов своего времени и своей среды.
Исследователь, конечно, не может (и не должен) отгораживаться от запросов и интересов своего времени и своей среды, но он стремится понять и объяснить Танах в рамках  времени и среды самого Танаха. Можно, видимо, выявить и другие черты толкования и исследования, но и сопоставление перечисленных здесь уже показывает принципиальную,  сущностную разницу между двумя подходами. Различие между толкованием и исследованием Танаха отнюдь не аксиологическое, то есть одно из них нельзя считать лучшим, более
передовым, чем другое и т. д., они просто разнокачественные и в чём-то даже взаимодополняющие.
Предметом изучения Пятикнижие стало ещё во время становления Танаха, и лучшее доказательство тому публичное чтение Ездрой в 445/4 г. до н. э. в Иерусалиме Сефер Торат  Моше («книги учения Моше»), видимо, Пятикнижия. Ездра и его слушатели не ограничивались чтением и слушанием текста, но, как сказано в книге Неемии, «…левиты делают учение понятным (мевиним) народу… И читали в книге учения Элохима, истолковывая (мефораш) и с разумением, и народ понимал в читанном» (Нех.8:7-9).
Это стремление «понимать», «разуметь» и, главное, «истолковывать» Пятикнижие получило дальнейшее развитие среди эссенов-кумранитов, создавших особый жанр словесного  творчества пешарим.
Устав кумранитов предписывает:
«И в месте, где будут десять человек, пусть неотступно будет с ними человек, толкующий Учение денно и нощно» (Уст. VI:6). Кумраниты были убеждены, что сказанное в Танахе, особенно в речениях пророков и в псалмах, обладает абсолютной истинностью, оно вне пространства и времени и поэтому
имеет для них определяющее значение. Задачи и цель толкования состоят в том, чтобы, ничего не объясняя в тексте Танаха, соотнести его с взглядами и ожиданиями самих  кумранитов, приложить текст Танаха к событиям и явлениям их действительности. Например, упомянутый в определенном контексте в Танахе ассирийский город Ниневия  воспринимался кумранитскими толкователями как Иерусалим, египетский город Но-Амон (Фивы) — как колено Менаше и т. д.
В этом приеме толкования, названном известным ученым кумрановедом И. Д. Амусиным методом презентизации, «осовременивания» текста Танаха, заложены также элементы
аллегорического толкования, получившего наиболее полное раскрытие в трудах величайшего еврейского мыслителя эллинистическо-римской эпохи Филона Александрийского (I в.  н.э). Филон, который стремился к синтезу яхвизма с греческой философской мыслью, особенно с учением Платона, считал Моше величайшим из всех мыслителей и законодателей,  а учение Моше — абсолютной и высшей мудростью, истиной, обращенной ко всем людям во все времена. Но слово в Танахе имеет два значения — внешнее, конкретное, понятное  всем, и внутреннее, отвлеченное, которое раскрывается только путём аллегорического толкования, то есть путём признания, что внешнее, конкретное это лишь знак, символ
внутреннего, отвлеченного и истинного смысла. Соответственно, по мнению Филона, Адам и Хавва, конечно, перволюди, но главным образом они — воплощения: Адам — разума, а  Хавва — чувственности; четыре реки в саду Эден воплощают четыре основных добродетели — мудрость, уравновешенность, храбрость и справедливость, и т. д.
Приемы аллегорического толкования Филона на протяжении веков находили себе сторонников и продолжателей, но они не удовлетворяли создателей Устной Торы — Мишны и  Талмуда. Эти мыслители нуждались не только и не столько в раскрытии тайного, сокровенного смысла Танаха, Пятикнижия, сколько в сохранении их как основы жизни,  поведения и веры евреев в существенно изменившемся и продолжавшем меняться мире. Аллегорическое толкование Филона не отвечало этим требованиям, и они искали иного
способа толкования, особенно ярко выраженного крупнейшим раннесредневековым еврейским мыслителем и толкователем Танаха Саадией Гаоном (конец IX — первая половина X  в.). Он, как и все толкователи до и после него, признавал Танах воплощением высшей, абсолютной истины, однако не потаенной, замаскированной, а открывающейся в словах,  в тексте, который надо правильно понимать. Это понимание возможно на двух уровнях — на уровне пешат («прямой смысл») и на уровне драш («толкование»). По мнению Саадии  Гаона, в первую очередь, Танах следует понимать на уровне прямого смысла содержащихся там слов. К такому пониманию ведут непосредственное ощущение, мыслительное
восприятие и логическое умозаключение. (Впрочем, Саадия Гаон допускал возможность чисто аллегорического толкования, если прямое толкование противоречит логике и т. п.)
Этот способ толкования, который можно назвать рационализирующим, получил дальнейшее развитие в знаменитом комментарии Раши, раби Шеломо Йицхаки (XI в.), который
обращал особое внимание на этимологию (то есть происхождение) и семантику (то есть значение) слов в Танахе, на грамматику древнееврейского языка. Это приближало  толкование к границе, отделяющей его от исследования, так как поиски корней слов, их меняющегося значения таят в себе подспудное признание становления и изменения  Танаха. Таким образом, комментарий Раши знаменовал отход от основ толкования: восприятия и признания Танаха текстом изначально законченным, замкнутым, всегда равным
себе. Ещё ближе к границе, отделившей толкование Танаха от его исследования, подошёл Маймонид, рабби Моше, сын Маймона (XII в.). В своем стремлении объединить в одно  целое религиозное учение иудаизма и философскую мысль (в основном Аристотеля) он признавал основополагающим для понимания Танаха толкование его на уровне пешат,  обращал особое внимание на географические термины и необходимость их объяснения, и пр. Иногда, если философия и Писание вступали в противоречие, Маймонид прибегал к
аллегорическому толкованию.
На протяжении веков толкованием Танаха занималась главным образом еврейская мысль, евреи. Но они отнюдь не были единственными в этой области. Для христианства и  христиан вопрос об отношении их религии к яхвизму-иудаизму, их Нового завета к Танаху был одной из центральных и наиболее сложных проблем. Предлагаемые решения  колебались в диапазоне от признания яхвизма-иудаизма предшественником христианства и Танах — предтечей Нового завета до полного отрицания каких-либо связей между ними.
Но при том или ином подходе Танах оставался предметом интенсивных размышлений христианских теологов, осознававших необходимость его толкования, конечно, соответственно
учению христианства. Христианские теологи, равно как и иудаистские толкователи, были убеждены в изначальной и неизменной завершенности и законченности, «замкнутой  системе» текста Танаха. Так, Фома Аквинский (XIII в.) полагал, что как целостность он имеет двух творцов — божественного, который проявляет себя в действиях, деяниях,  и человеческого, который проявляется в словах. Задача толкования состоит в том, чтобы через понимание человеческого слова приблизиться к пониманию божественных деяний.
Для решения этой задачи одни христианские теологи, например, церковные писатели Александрийской школы — Климент, Ориген, святитель Кирилл Александрийский и т. д.,  обращались к аллегорическому толкованию, другие же — Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Диодор Тарсийский, Иоанн Златоуст и пр., — предпочитали  точное толкование, а папа Григорий Великий (VI в.) обратился к синтезу обоих методов следующим образом, описанным в одном более позднем стихотворении:

Слово учит деяниям, аллегория — тому, во что веруешь,
Моралия — тому, что делаешь, а к чему ты стремишься,
Учит анагогия.

(«Анагогия» по-древнегречески значит «возвышение», так назывался христианский способ толкования.)

Иудаистское и христианское толкования Танаха развивались параллельно, но не без взаимодействия и взаимовлияния. Если влияние иудаистского толкования на христианское  сказывалось, главным образом, во внимании к слову в Танахе, к этимологии и семантике древнееврейского слова, то христианское толкование влияло на иудаистское  разработанной им структурой комментария, стремлением интегрировать разные методы толкования. На исходе средневековья, в преддверии нового времени общность духовной
атмосферы в обоих руслах толкования Танаха способствовала приближению его к границе, отделявшей толкование от совместного исследования, даже переходу от толкования к  совместному исследованию, однако без категорического отказа от толкования. Возможно совместное исследование Танаха протестантами и иудеями. Исторические церкви толкуют  Танах только в русле своего Священного Предания.