— которые необходимы для соединения сетей более низкого уровня друг с другом и передачи сообщений кому-либо еще.
Стоимость сообщений и данных, проходящих через эту нейронную систему, настолько велика, что сражение еще больших масштабов произошло среди больших компаний, старающихся доминировать в области сетей — общих поставщиков услуг. Гиганты, подобные British Telecom, AT&T или японской KDD, соревнуются в расширении своих возможностей скорейшей передачи больших объемов данных[163]. Крупные компании, которые владеют своими собственными глобальными сетями, продают услуги более отстающим компаниям и конкурируют с традиционными поставщиками услуг. Например, «Тойота» и IBM сражаются за бизнес, который мог бы войти в одну из старых телефонных компаний. General Electric ( GE ) эксплуатирует свою сеть в 70 странах, Bennetton, основанная в Италии, полагается на сеть GE, соединяя с ее помощью 90% своих служащих[164].
То, что формируется на наших глазах, является совершенно новой многоуровневой системой — инфраструктурой экономики XXI в.
ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ ПЕТЛЯ
Этот рост вызовет новые сражения за контроль над знаниями и коммуникациями, которые изменят баланс сил между людьми, компаниями, отраслями промышленности и странами. Однако «нейронизация» экономики едва только начинается и новые игроки каждый день вступают в эту борьбу за власть. Это и кредитно-карточные компании, и гигантские японские торговые дома, производители оборудования и многие другие.
Ключевым звеном в этой возникающей системе становятся пластиковые карточки в бумажниках потребителей: карточки для автоматических считывающих машин, общепринятые кредитные карточки, «умные» ( smart ) дебетные карточки; в любом случае карточки связывают сеть с отдельным человеком. Такие связи могут в принципе распространяться довольно широко.
В то время как все — от банков и нефтяных компаний до местных оптовиков — погружаются все более в электронную эру… в то время как карточки становятся умнее, принося и передавая большое количество информации, а деньги сами становятся «суперсимволическими», уже не связанными с какой-либо бумажной или металлической валютой, именно карточки обеспечивают необходимую связь в появляющейся нейронной системе.
Кто бы ни контролировал карточки, банкиры или их конкуренты, карточки дают бесценный канал входа в любой дом и в повседневную жизнь. Таким образом, мы наблюдаем попытки связать карточки потребителей со специализированными сетями. В Японии, например, JCB Co., фирма кредитных карточек, вместе с NTT Data Communications выпустила карточку, которую женщины могут использовать в парикмахерских. Планируется связать 35000 парикмахерских с 10 миллионами владельцев таких карточек в течение двух лет[165].
Давнишней мечтой строителей всемирной сети является простая интеграционная петля связи, которая пройдет через потребителя (он будет электронно сообщать бизнесу, какие товары или услуги нужно выпускать)… к производителю… через то, что останется от посреднических фирм… к розничному торговцу или электронной системе «покупок не выходя из дома»… к ATM или системе электронной оплаты по кредитным карточкам и, в конечном итоге, обратно в дом потребителя.
Любая компания или промышленная группа, которая сможет захватить контроль над основными звеньями в этом цикле, приобретет и значительную политическую власть. Но такой контроль будет меньше зависеть от денег, а больше от возможностей компьютеров и электронных сетей.
БЛИЦКРИГ БИЗНЕСА
Экономики прошлого, сельскохозяйственная или индустриальная, зиждились на прочных структурах.
Сегодня мы закладываем электронную основу ускоряющейся, калейдоскопически меняющейся экономики, способной мгновенно перестраивать себя, менять формы без саморазрушения. Новая экстраразумность является частью необходимого адаптационного оснащения.
Пользуясь временной неразберихой в новых течениях, бизнес имеет возможность использовать экстраразумность и для неожиданных атак на совершенно новые области. Это означает, что компании не могут находиться в полной уверенности, что в следующий момент не будут подвержены конкурирующему выдавливанию.
Классический блицкриг, хорошо проанализированный в литературе по сетям, осуществила компания «Меррилл Линч», выпустив ее Cash Managment Acount ( CMA ) в 1977 г., «Меррилл Линч» первой использовала информационные технологии для стратегических, а не просто для административных целей[166].
СМА был новым финансовым продуктом, который комбинировал четыре ранее разделенных вида услуг: расчетный счет, депозитный счет, кредитная карточка и счет безопасности. Пользователь мог свободно перемещать средства между этими счетами. Если не происходило банковской задержки, расчетный счет приносил доход.
Интеграция этих ранее разделенных продуктов в единое предложение стало возможным только благодаря созданной «Меррилл Линч» изощренной компьютерной технологии и электронных сетей. В течение 12 месяцев «Меррилл» высосала 5 млрд. долл. из фондов потребителей и к 1984 г., согласно консультанту Питеру Кину, 70 млрд. долл. прошло через руки фирмы. Кин называет это «опережающим ударом» по банкам, которые не увидели, что их клиенты перевели большие суммы с обычных расчетных счетов в СМА. Дома безопасности, не будучи субъектами банковского производства и вообще не рассматривающиеся как банки, опустошили банки.
Вслед за этим многие банки и другие финансовые институты начали предлагать подобные услуги, но фирма «Меррилл» имела преимущество — она была первой.
Странность этого нового гибридного образца конкуренции, которая отражает реструктурирование рынка в результате появления экстраразумности, заключается в движении розничных торговцев подобных группе «Сейбу Сайсон» в бизнес финансовых услуг. Филиал «Сейбу» планирует установить электронный банкомат на железнодорожных станциях[167]. «Бритиш Петролеум», создавшая свой собственный внутренний банк, теперь продает банковские услуги[168].
Экстраразумные сети помогают объяснить всепроникающий натиск разрегулирования экономики. Они предполагают, что правительственное регулирование будет незначительным и малоэффективным, поскольку оно было основано на категориях и подразделениях промышленности, которые исчезли с появлением экстраразумности. Можно ли банковское регулирование применять к небанковскому? И что такое банк сегодняшнего дня?
Связав реальную работу компаний совместными линиями, создав условия для конкуренции в областях, когда-то относящихся к чужеродным, экстраразумные сети сломали старые спецификации и сложившееся разделение труда.
На их место приходят новые объединения и группы компаний, плотно взаимосвязанные не просто деньгами, а общей информацией.
Именно это разрушение, вызванное резким реструктурированием экономики на основе знания, позволяет понять многие нынешние проблемы, связанные с упадком и неэффективностью: неработающие законы, компьютерные ошибки, неадекватный сервис, ощущение, что все происходит неправильно. Старая: экономика «фабричных труб» уходит, новая суперсимволическая экономика пока еще только строится, а электронная инфраструктура, от которой она в сильной степени зависит, все еще находится на начальной стадии развития.
Информация — самый подвижный из всех ресурсов, и эта подвижность есть отличительная черта экономики, в которой производство и распределение продовольствия, энергии, товаров и услуг все в большей и большей степени зависит от обмена символами.
Нарождающаяся сейчас экономика более всего подобна нервной системе, и она функционирует в соответствии с законами, которые пока еще никто даже не сформулировал.
Беспрецедентный рост экстраразумности идет вглубь, иногда приводя в уныние все общество вопросами, совершенно отличными от тех, которые возникали при предыдущих революциях. в области средств связи.
ПОЯВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИОННЫХ МОНОПОЛИЙ ?
Экстраразумность способна выжать и выбросить из экономики несчетные миллиарды долларов «жировых накоплений». Потенциально это громадный прыжок вперед. Новая экономика заменит не только капитал, энергию и ресурсы, но и потребует от работников интеллекта и воображения.
Приведет ли экстраразумность к «улучшению» жизни, частично зависит от социальной и политической разумности, которая влияет на все развитие.
Наши сети становятся более автоматизированными и экстраразумными, при этом большая часть человеческого участия в принятии решений скрыта от взора, и наша зависимость от заранее запрограммированных событий все возрастает. Все это основано на концепции и предположениях, которые мало понятны и которые иногда мы даже не хотим высказать.
Ожидается, что вскоре компьютерная техника совершит новый скачок: будет введена параллельная обработка информации, создан искусственный интеллект и другие поразительные инновации. Распознавание речи и автоматический перевод войдут, без сомнения, в широкое использование вместе с высококачественными визуальными дисплеями и высококачественным воспроизведением звука. Одни и те же сети будут передавать голос, данные, изображения и информацию во многих других формах. Все это поставит новые философские вопросы.
Некоторые видят во всем этом идущую монополизацию знания. «Момент истины», писал профессор Фредерик Джеймсон, университет Дьюка, на начальных стадиях роста символической экономики «…наступает, когда вопрос о собственности и управлении новыми банками информации… (достигает) неимоверной остроты». Джеймсон пробуждает призрак «глобальной личной монополии над информацией».
Эти опасения наивны. Вопрос не в том, будет ли существовать одна гигантская монополия контроля за всей информацией (это кажется маловероятным), а в том, кто будет контролировать бесконечные преобразования и перепреобразования, которые принесет с собой экстраразумность, по мере того как данные, информация и знания будут протекать через нервную систему сверхсимволической экономики.
Ставящие в тупик новые вопросы о благовидном и неблаговидном использовании знаний начнутся в случае конфронтации бизнеса и общества как целого. Вскоре они станут не просто отражать мысль Бэкона: «знание — сила», а истину более высокого уровня — в сверхсимволической экономике знание о знании значит еще больше.
12. РАСШИРЯЮЩАЯСЯ ВОЙНА
Зонтики и автомобили — вещи разные. И не только размером, функцией и ценой отличаются они друг от друга. Скажем сразу, что мы имеем в виду. Человек использует зонтик, не покупая другой продукции и других изделий. И наоборот, автомобиль совершенно бесполезен без топлива, масла, ремонтной службы, запасных частей, не говоря уж об улицах и дорогах. Поэтому скромный зонтик, строго говоря, есть изделие индивидуальное, свободно используемое безотносительно к любым другим вещам.
Наоборот, могучий автомобиль — это член команды, полностью зависящий от других игроков (как и бритвенное лезвие, магнитофон и многое другое, что работает только в сочетании с другими изделиями). Телевизор пялится в пустоту жилой комнаты, если кто-то где-то не передает через него изображение. Даже
