и другие — такие как энергетика, окружающая среда, структура семьи, все то, что сегодня так стремительно меняется и расшатывает почву под более поверхностными, повседневными, фундаментальными основами.
Многие глубинные основания время от времени изучались; например, начиная с 1970-х годов, в центре внимания оказались спорные вопросы взаимоотношений биосферы и системы создания богатства.
Именно поэтому мы решили предпринять это путешествие на странную, почти неизведанную территорию трех самых важных и наиболее быстро меняющихся из всех глубинных основ — тех трех, которые, без сомнения, будут определять будущее богатство.
Часть третья РЕОРГАНИЗАЦИЯ ВРЕМЕНИ
Глава 5
СТОЛКНОВЕНИЕ СКОРОСТЕЙ
Страны с самой передовой в мире экономикой — Соединенные Штаты, Япония, Китай и Евросоюз — стоят на пороге кризиса, которого никто не желает, к которому мало кто из политических лидеров готов и который существенно ограничит возможности будущего экономического прогресса. Маячащий на горизонте кризис является прямым результатом «эффекта десинхронизации», свидетельствующим о том, насколько безрассудно мы относимся к одной из самых важных универсалий, а именно — времени.
Страны всего мира стремятся, хоть и с разной скоростью, построить передовую экономику. Однако ни деловые, ни политические, ни государственные деятели не уяснили себе одного простого факта: прогрессивной экономике требуется прогрессивное общество, поскольку любая экономика — прежде всего продукт общества, которое ее породило, и зависит от его основных институций.
Если стране удается ускорить экономический прогресс, но ее ключевые институции отстают, этот диссонанс в конце концов ограничит возможности создания национального богатства. Это можно назвать законом соответствия. Феодальные институты повсеместно сдерживали промышленное развитие. Точно так же современная бюрократия индустриальной эпохи тормозит развитие основанной на науке системы создания богатства.
Сказанное относится к японскому Окурасо (министерству финансов) и другим правительственным учреждениям. Это справедливо и в отношении китайских принадлежащих государству предприятий. Это верно и в отношении французских сросшихся с элитой министерств и университетов. То же самое касается и Соединенных Штатов. Во всех этих странах ключевые общественные институты отстают от бурных перемен, происходящих вокруг них.
С особой очевидностью этот факт обнаружился в неспособности американской Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям справиться со сложностью стремительно развивающихся финансовых институтов в частном секторе, которыми, как предполагается, она должна управлять. В громком скандале, связанном с компанией «Enron», в незаконных фондовых махинациях, где важнейшую роль играло время и молниеносно проворачивались изощренные денежные операции, чиновники были буквально стерты в пыль ловкими манипуляторами нечестных компаний. То же самое происходило и в других сферах, выявляя поразительную неспособность служб безопасности США оперативно переключиться с ушедших в прошлое целей «холодной войны» на антитеррористическую деятельность, открыв таким образом двери ужасу 11 сентября. В более недавние времена влияние десинхронизации драматически проявилось в беспомощности правительственных структур по отношению к урагану «Катрина» в 2005 году.
Как мы увидим в дальнейшем, попытки изменить или заменить устаревшие способы управления, присущие индустриальной эпохе, повсеместно встречают упорное сопротивление со стороны традиционно ориентированных чиновников и их союзников. Такое сопротивление вызывает неравномерность темпов развития или по крайней мере способствует этому. Вот почему многие наши основные институты являются нефункциональными — они не соответствуют ускоряющемуся темпу, которого требует экономика, основанная на науке. Иными словами, правительства сегодня находятся в конфликте с самим временем.
Поезда, отправляющиеся по графику
Мечта об идеально синхронизованном, работающем как хорошо отлаженный механизм обществе привлекала многих «модернизаторов», оказавших влияние на индустриальную эпоху. В качестве примера можно привести тейлоризм на капиталистических производствах, ленинизм в Советском Союзе. В том и другом случае целью было создание государства и общества, которые работали бы с эффективностью механизма. Каждая бюрократия должна была функционировать как один человек, все исполнители — маршировать в ногу.
Однако люди и человеческие сообщества — это на самом деле открытые системы, несовершенные и хаотичные. В нашей частной жизни, как и в обществе в целом, периоды хаоса и перемен перемежаются с периодами относительной стабильности (и вызывают их). Нам нужно и то, и другое.
Стабильность и синхронизация обеспечивают уровень предсказуемости, которая необходима для функционирования индивидов в социальных группах и особенно в экономике. Без хотя бы какой-то стабильности и координации во времени жизнь попадает во власть анархии и случайностей. Однако что происходит, когда побеждают нестабильность и десинхронизация?
Несмотря на десятилетия кровопролитий и незаконных репрессий, советский режим (1917–1991) так и не смог завершить индустриализацию, которую сулили его основатели. Синхронизация и эффективность, к которой стремилась коммунистическая партия, так и не воплотились в экономике, которая работала только благодаря тому, что коррумпированное подполье развивало параллельную экономику, где нужный продукт, если оплата была достаточной, мог все-таки появиться вовремя.
В 1976 году, спустя почти 60 лет после ленинской революции, в московском отеле, где мы остановились, невозможно было получить кофе и очень редко — апельсин. Хлеб отвешивался и продавался с учетом каждого грамма. Десять лет спустя Даже привилегированный средний класс москвичей часто вынужден был сидеть на картошке и капусте.
Потом наступил коллапс советской системы и экономики. В 1991 году, опять приехав в Москву, мы бродили по призрачным универсамам с пустыми полками. В продаже были только банки с какими-то серыми консервами, а на улицах торговали замерзающие старушки, пытаясь всучить прохожим единственное, чем они располагали, — шариковую ручку или прихватку для сковороды.
К тотальному разрушению пришла не только советская экономика, но и сама система, на которой она базировалась, и вместе с ними все претензии на синхронизованную эффективность. Никто не знал, когда же появятся обещанные продукты и появятся ли они вообще. Вместо того чтобы работать по графику, российские предприятия работали вообще вне времени. В один из наших приездов в страну мы не смогли, как было заранее запланировано, вылететь из Москвы в Киев, и пришлось ехать ночным поездом, потому что никто не мог гарантировать, что нужное самолету топливо будет доставлено вовремя.
Людям не хватало материалов, с которыми они должны были работать, им не хватало предсказуемости и, как однажды выразился итальянский диктатор Муссолини, того, «чтобы поезда ходили по графику». В надежде на то, что им это обеспечат, они избрали президентом Владимира Путина.
Но обществам нужно нечто большее, чем поезда, отправляющиеся строго по расписанию. Им нужны учреждения, которые работают в ладу со временем. Что же происходит, когда бизнес развивается на большой скорости, оставляя далеко позади жизненно важные для общества институты?
Радар наготове
Никто не может ответить на этот вопрос с научной точки зрения. Для этого мы не располагаем достаточными данными. Тем не менее небезынтересно рассмотреть, что происходит с ключевыми учреждениями в Америке, где наблюдается самая высокая скорость развития экономики XXI века, по крайней мере сейчас.
Рассмотрим это в самом первом приближении. Наша картина будет довольно предположительной и противоречивой, но она может помочь не только капитанам бизнеса и правительственным чиновникам, но и всем нам разобраться в быстро происходящих переменах. И хотя в качестве примера мы используем Соединенные Штаты, выводы можно распространить на весь мир.
Для начала остановимся на темпах перемен. Итак, представьте себе шоссе. На обочине сидит на мотоцикле полицейский, наблюдая за дорогой с помощью радара. По шоссе движутся девять машин, каждая из которых символизирует одно из главных американских учреждений. Каждая движется со скоростью, соответствующей реальному темпу изменений данного института..
Начнем с самой быстроходной.
Лидеры и аутсайдеры
100 миль в час. Движущаяся по нашему воображаемому шоссе со скоростью 100 миль в час машина символизирует самую быстро меняющуюся в сегодняшней Америке реальность — бизнес или компанию. Фактически это движитель многих трансформаций остального общества. Компании не только сами двигаются быстро, соревнуясь в скорости друг с другом, но и заставляют ускоряться своих поставщиков и дистрибьюторов своей продукции, подгоняемых конкуренцией.
В результате мы видим, что фирмы заставляют быстрее меняться самые разные сферы — функции, собственность, продукты, объемы, технологии, персонал, связи с клиентами, культуру партнерства и вообще все. Перемены в каждой из этих сфер происходят с различной скоростью.
В деловом мире вперед вырывается технология — с такой скоростью, что менеджеры и работники не всегда с ней справляются. Финансы также трансформируются довольно быстро, отвечая не только на вызовы технологического прогресса, но и на новые скандальные ситуации, новые законы, меняющиеся рынки, финансовую неустойчивость. Бухгалтерская система тоже пытается их догнать.
Скорость 90 миль в час. Эта машина идет вслед за лидером — бизнесом, и едущие в ней могут удивить вас, как удивили нас. Учреждение номер два — гражданское общество, рассматриваемое в целом, занявшее место в транспортном средстве как клоуны в передвижном цирке.
Гражданское общество — это некая оранжерея, которую населяют быстро меняющиеся неправительственные организации, ориентированные на защиту бизнеса или же против него, профессиональные группы, спортивные федерации, католические ордена и буддийские монастыри, ассоциации по производству пластмасс и «антипластмассовые» активисты, секты, борцы с налогами, любители китов и прочая, прочая.
Большинство этих групп требует изменений — в охране окружающей среды, правительственных постановлениях, военных расходах, районировании, финансировании медицинских исследований, пищевых стандартах, соблюдении прав человека и тысячах других вещей. Однако другие группы настроены категорически против перемен и делают все, что в их силах, чтобы эти перемены пресечь или замедлить.
Так, например, используя судебные иски, пикеты и другие средства воздействия, защитники окружающей среды замедлили строительство атомных электростанций в США, препятствуя их возведению и доводя судебные издержки до такого уровня, что они оказываются потенциально нерентабельными. Независимо оттого, согласны вы с антиядерным движением или нет, этот пример ярко иллюстрирует роль времени в качестве экономического инструмента.
Поскольку движение неправительственных организаций состоит из небольших, мобильных и гибких образований, объединяющихся в сети, они могут «окольцовывать» большие корпорации и правительственные учреждения. В целом можно
