контрреволюционное движение. Покойный глава Совета по экономической политике Белого дома при президенте Рейгане банкир Уолтер Ристон сформулировал это так: «Когда бы ни совершался сдвиг в способе создания богатства, старые элиты сдают свои позиции, и появляется новая группа людей, устанавливающая контроль над обществом. Мы находимся в середине этого процесса». Ристон, правда, не упомянул о том, что «старые элиты» не сдают свои позиции без борьбы.
Волновая война
В Соединенных Штатах и других богатых демократических странах конфликт волн обычно носит менее заметный характер, чем в бедных. Тем не менее он имеет место и проявляет себя на многих и разных уровнях, от энергетической политики и транспорта до корпоративной регламентации и прежде всего образования.
Индустриальная Америка была построена на дешевом топливе и разветвленной инфраструктуре распределения энергии по всей стране. Дорогостоящая и зависимая от импортируемых нефти и газа американская система распределения энергии включает 158000 миль линий электропередачи и 2000000 миль труб нефтепроводов; поскольку то и другое жестко привязано к территории, их трудно преобразовать в соответствии с быстрыми переменами.
Соединенные Штаты стремятся построить передовую, основанную на знании экономику, но остаются стреноженными наследием индустриального века — энергетической системой, интересы которой защищают некоторые самые большие в мире, самые влиятельные корпорации, противостоящие растущим социальным требованиям перемен в этой системе. Назревший конфликт не всегда формулируется именно в этих терминах, но по сути дела речь идет о «войне волн».
24 миллиарда часов
Аналогичный конфликт имеет место в американской транспортной системе, протяженность шоссейных дорог и улиц которой составляет 4000000 миль. По ним ездят 23000000 грузовиков, принадлежащих 500000 компаниям, которые перевозят более трех четвертей всех товаров внутри страны. Их совокупный вклад в экономику — почти 600 миллиардов долларов, что вместе с долей других транспортных средств составляет полных 11 процентов внутреннего валового продукта США. Впрочем, перевозятся не только грузы. Люди перевозятся тоже.
Эта гигантская инфраструктура отвечала нуждам массового общества, которое выросло с массовым производством, урбанизацией и соответствующими моделями труда, требующими, чтобы огромные массы рабочих курсировали туда и обратно по одному расписанию.
В 2000 году примерно 119000000 американцев провели около 24 миллиардов часов в дороге на работу и обратно — это одно из самых непродуктивных занятий жителей Америки. Сегодня, когда массовое производство все больше уступает дорогу децентрализованному, демассифицированному, наукоемкому производству, все большему числу людей уже нет необходимости ездить на работу в город, если они живут в пригороде. Модели труда изменились: от жесткого рабочего графика совершен переход к свободному расписанию, причем работать можно в любом месте и в любое время. Таким образом, меняется отношение к пространству и времени.
Между 1991-ми 1997 годами Департамент транспорта рассматривал альтернативный путь развития инфраструктуры в духе требований Третьей волны. «Умные перевозки» предполагали использование передовой технологии для увеличения безопасности и пропускной способности существующих магистралей. Согласно данным журнала «Гавермент Текнолоджи», Департамент транспорта сделал вывод, что разумное «управление транспортными системами» может «снизить число дорожно-транспортных происшествий на 17 процентов, а пропускная способность дорог повысится на 22 процента, позволив транспортным средствам двигаться с большей скоростью». Одно только компьютерное управление светофорами может снизить время в пути на 14 процентов, а стояние в пробках — на 37 процентов.
Однако давление со стороны лоббистов из области дорожного строительства пересилило политическое влияние сторонников внедрения информационных технологий. Когда в 1998 году президент Клинтон подписал закон, выделявший 203 миллиарда долларов на ремонт и «строительство новых дорог, Мостов, транзитных систем и железных дорог», на «умные системы» пришлась примерно одна десятая процента. Такова была подачка от администрации, декларировавшей поддержку «информационных суперхайвеев».
Развитие транспортной системы США, от которой прямо или косвенно зависит весь бизнес, тормозится влиятельной триадой: нефтяными компаниями, производителями автомобилей и зачастую коррумпированными фирмами, занятыми строительством дорог.
Таким образом, в то время как система коммуникаций в Америке внедрила целую цепь инноваций, сделав возможным распространение знаний невиданными доселе способами, американцам все еще отказывают в энергетических и транспортных системах, которые были бы более эффективными, безопасными и экологически чистыми. Эти ключевые элементы американской инфраструктуры десинхронизированы; вокруг них идет борьба между защитниками вложений индустриальной эры и новаторами, приближающими приход основанной на знании системы богатства. Опять мы имеем дело с конфликтом волн.
Нечто похожее происходит во всех областях бизнеса. Например, можно вспомнить битву вокруг способа учета биржевых опционов, встретившего яростное сопротивление со стороны влиятельного Комитета по финансовым стандартам, который традиционно поддерживает материальную собственность в ущерб «нематериальной», то есть выступает против расширения фирм, работающих в сфере наукоемкой экономики, что служит препятствием в привлечении капитала и талантливых сотрудников.
Это всего лишь отдельные кадры из съемки той вялотекущей войны, которая ведется почти во всех американских учреждениях, пытающихся приспособиться к высокоскоростным технологическим и социальным переменам. Нигде исход этого противостояния не играет такой важной роли, как в школьном образовании.
Украденное будущее
Америка не сможет удержаться в своей пионерской роли в мировой революции богатства, не сохранит свою позицию ведущей мировой державы и не уменьшит разрыв между богатыми и бедными без замены — а вовсе не трансформации — системы образования со свойственным ей фабричным подходом.
В перспективе волновой конфликт в сфере образования — существующая система обходится в 400 миллиардов долларов в год, не считая того, сколько стоят обществу неудачи этой системы и косвенные потери бизнеса из-за плохой подготовки работников — будет только обостряться; персональные и политические страсти еще больше накалятся.
Вероятно, самую большую цену за волновой конфликт в Америке предстоит заплатить почти пятидесяти миллионам детей, которых сейчас принудительно зачисляют в школы, пытающиеся подготовить их — не слишком успешно — для работы, которой в будущем не будет. Это можно назвать воровством будущего.
Образование касается не только того, к какой работе оно готовит. Школы, за немногими исключениями, не готовят своих учеников к роли протребителя. Система образования в целом не помогает молодежи справиться с растущей сложностью и новыми возможностями в сексе, семейной жизни, этических вопросах и других сферах нарождающегося общества. Меньше всего преуспела школа в ознакомлении учеников с тем огромным удовольствием, которое дает сам процесс познания нового.
Безымянная коалиция
Как ни невероятно это сегодня звучит, система массового образования была вполне прогрессивной в доиндустриальную эпоху, когда только небольшой процент детей посещал школу и грамотность и умение считать были почти недоступны для бедноты. Даже после начала индустриализации сменилось несколько поколений, прежде чем дети начали ходить в школу, а не поступать на фабрики, где требовалась дешевая рабочая сила, в самом раннем возрасте.
Сегодня миллионы детей обучаются в школах, действующих по фабричному принципу, потому что именно там желает их видеть какая-то безымянная коалиция.
Чтобы понять, что это за коалиция, надо оглянуться в прошлое, в конец 1800-х годов. В то время, когда многие родители не хотели посылать детей в школу, потому что их труд нужен был в поле или на фабрике, все больше голосов раздавалось в пользу бесплатного обучения. Однако только когда представители бизнеса нашли, что для повышения производительности требуются образованные работники, а школа может способствовать «индустриальной дисциплине» молодых рабочих, возникла и обрела власть коалиция в защиту образования.
Как писал в своей книге «Образование в Америке» Лоренс А. Кремин, «индустриальная дисциплина подразумевала такие Ценности, как… внутренняя собранность, упорный труд, точность, исполнительность, трезвость, подчинение и скромность». Школа обучала «не только через содержание учебников, но через саму свою организацию — разделение на группы, возрастная градация и объективная безличность ничем не отличались от фабричной системы».
Кроме того, наплыв миллионов иммигрантов привел в цеха американских фабрик и заводов дешевую рабочую силу из разных стран и разных культур, говорившую на разных языках. Чтобы продуктивно работать, им нужно было ассимилироваться, раствориться в доминирующей американской культуре того времени, и с 1875-го по 1925 год одной из главных функций школы была американизация иностранцев.
Короче говоря, бизнес для строительства экономики массового производства индустриального века зависел от армии унифицированной молодежи.
По мере развития индустриализации в XX веке интересы рабочих стали защищать крупные профсоюзы. Профсоюзы, как правило, решительно поддерживали государственное образование — не только потому, что их члены хотели лучшей жизни для своих детей, но потому, что и сами профсоюзы имели в этом свой неявный интерес. Чем меньше рабочей силы, тем меньше конкуренция за рабочие места и выше зарплата. Профсоюзы не только вели борьбу против детского труда, но и пытались удлинить срок обязательного обучения, удерживая таким образом миллионы молодых людей от вступления на рынок труда на все более долгие периоды времени.
Большую роль сыграло образование профсоюзов учителей, которые были особенно заинтересованы в расширении сети массового обучения в индустриальную эпоху.
Кроме родителей, промышленников и самих рабочих, в поддержке образования было заинтересовано и правительство. Правительственные учреждения понимали экономические выгоды этой системы, но к тому же имели менее очевидные причины поддерживать ее. Обязательное образование уводило с улиц миллионы подростков с избытком тестостерона, улучшало порядок и снижало уровень преступности, а как следствие — сокращало расходы на содержание полиции и тюрем.
В результате на протяжении всей индустриальной эры существовала нерушимая коалиция, сохранявшая фабричную модель школьного образования, точно отвечавшую матрице массового производства, масс-медиа, массовой культуры, массового спорта, массовых развлечений и массовой политики.
По словам сэра Кена Робинсона, главного консультанта президента знаменитого фонда Гетти в Лос-Анджелесе и автора книги «Выйти за пределы разума: как стать творческим человеком», «аппарат общественного образования был подогнан под нужды и идеологию индустриального века… основан на старом представлении о подготовке рабочей силы. Ключевыми словами этой системы являются линейность, конформизм и стандартизация…».
Силы, готовящие перемены
