и другие встречи, позволяющие им общаться с другими недавно прибывшими и сравнить проблемы и планы. Может быть, стоило бы создать также «Клуб уезжающих». Новое в этом то, что в обществе систематически возникают соты подобных «курсов, обучающих справляться»[289].
КРИЗИСНОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
Не всякая помощь индивидууму может или обязательно должна исходить от групп. Во многих случаях человеку, на которого давят перемены, во время кризиса адаптации больше всего нужна индивидуальная консультация. На жаргоне психиатров «кризисом» называется любой значительный переход. Это приблизительный синоним «крупной жизненной перемены». Сегодня люди в кризисе перехода обращаются к разнообразным специалистам — врачам, консультантам по проблемам брака, психиатрам, специалистам в области профессий и другим, чтобы получить совет именно для себя. Однако для многих видов кризиса подходящих специалистов не существует. Кто поможет семье или индивидууму, столкнувшимся с необходимостью переехать в новый город.
В третий раз за пять лет? Кто поможет лидеру, которого бросает вверх–вниз перестройка его или ее клуба или организации сообщества? Кто поможет секретарю, которого отправили работать в машинописное бюро?
Такие люди не больны. Им не нужен психиатр, им не нужно его внимание, им нужны совершенно иные консультанты.
Сегодня для множества жизненных переходов нет никакой рекомендательной помощи, а в будущем вторжение новизны столкнет индивидуумов с абсолютно новыми видами личных кризисов. Гетерогенность общества стремительно увеличивается, и разнообразие проблем будет нарастать. В медленно меняющихся обществах типы кризисов, которые испытывают индивидуумы, более единообразны, и источники специализированных советов легче идентифицировать. Человек, застигнутый кризисом, идет к своему священнику, своему знахарю или местному начальнику. Сегодняшние персонализированные консультационные службы в высокотехнологичных странах стали настолько специализированными, что в результате у нас появились советчики второго уровня, которые только дают человеку совет, куда пойти за советом. Эти справочные службы — дополнительная бюрократическая прослойка, задерживающая помощь, в которой нуждается индивид. Поэтому нередко помощь приходит с запозданием, когда он, возможно, уже принял критическое решение — и совершил ошибку. До тех пор пока мы считаем, что совет всегда должен исходить от специалистов–профессионалов, мы можем предвидеть еще большие трудности. Пока специализация основывается на том, чем люди «являются», а не на том, чем они «становятся», она вообще упускает из виду многие реальные адаптивные проблемы. Традиционные системы социальных служб не отвечают современным требованиям. Системе ситуативного группирования необходимо дополнение — консультативный аппарат, где полный рабочий день заняты не только профессиональные советчики, но и непрофессиональные эксперты. Мы должны признать: чтобы быть специалистом по какому–либо типу кризиса, не обязательно иметь формальное образование, порой опыт личного переживания может быть полезнее.
Чтобы помочь многомиллионному потоку людей в трудных переходах, с которыми они, по–видимому, столкнутся, мы будем вынуждены «назначить» огромное количество непрофессионалов — бизнесменов, студентов, учителей, рабочих и других — на должность «кризисных консультантов». Завтрашние консультанты — не представители таких традиционных дисциплин, как психология или медицина, а специалисты по кризисным ситуациям: перемена места жительства, продвижение по службе, развод или субкультурные проблемы. Вооруженные собственным недавним опытом, работающие как волонтеры или за минимальную плату, они выделят часть своего времени, чтобы слушать других непрофессионалов, говорящих о своих проблемах, опасениях и планах. Взамен они получат помощь, необходимую для их собственного адаптивного развития, от других.
В том, что люди ищут совета друг у друга, нет ничего нового. Новое — это наша способность, используя компьютеризованные системы, быстро собирать ситуативные группы, соединять индивидуумов с консультантами и делать то и другое со значительным соблюдением права на личную тайну и анонимность[290].
Сегодня «слушающие» и «заботящиеся» службы уже распространяются повсеместно. В Дэйвенпорте, Айова, одинокие люди могут набрать телефонный номер и их соединят со «слушателем» — человеком из постоянно меняющегося штата волонтеров, которые находятся у телефона 24 часа в сутки. Программа, начало которой положила местная комиссия по делам престарелых, подобна службе «Кольцо заботы» в Нью–Йорке. Служащие «Кольца заботы» за абонентную плату дважды в день в назначенное время звонят своим подопечным. Абонент предоставляет службе данные своего врача, соседа, управляющего домом и близкого родственника. В случае, если на звонок нет ответа, служба спустя полчаса делает еще одну попытку. Если ответа по–прежнему нет, извещают врача и на место отправляют медсестру. Службы «Кольца заботы» сейчас обретают права в других городах. В обеих этих службах мы видим прообразы кризисной консультативной системы будущего.
При такой системе предоставление и получение совета становится не «социальной услугой» в обычном, бюрократическом, безличном смысле, но в высшей степени адресной поддержкой, которая не только помогает индивидуумам справиться с переменами в их собственной жизни, но и связывает все общество в своего рода «сети любви» — интегрирующейся системе, основанной на принципе «Ты нужен мне настолько же, насколько я нужен тебе». Ситуативные группы и кризисное консультирование от человека к человеку, по всей вероятности, станут значимой частью жизни каждого по мере того продвижения к неопределенному будущему.
«Абсорбционной колонной шока будущего» совсем другого типа является «дом на полпути», идея, которая уже используется прогрессивными тюремными властями, чтобы облегчить возвращение преступника в нормальную жизнь. По словам криминолога Дэниела Глейзера, отличительным признаком коррективных учреждений будущего станет идея «постепенного освобождения»[291].
Раньше после монотонной, жестко регламентированной жизни тюрьмы человек без всякой подготовки оказывался в открытом обществе. Теперь его сначала переводят в промежуточное учреждение: днем он работает в общине, а на ночь возвращается в пенитенциарное учреждение. Постепенно ограничения снимаются, пока он полностью не приспосабливается к внешнему миру. Тот же принцип используется различными психиатрическими учреждениями. Вероятно, если использовать этот принцип «дома на полпути», можно значительно смягчить проблемы сельских жителей, внезапно перемещенных в городские центры, облегчить им вхождение в новый образ жизни. По этой теории, городам нужно облегчить прием, т. е. на некоторое время создать условия «полпути» между сельским обществом, которое покинули мигранты, и городским обществом, в которое они стремятся проникнуть[292]. Если бы вместо того чтобы обращаться с ними как с мигрантами, которых город вынужден принять, и предоставить им самим найти собственный путь, их бы сначала «акклиматизировали», они адаптировались бы намного успешнее. Подобная идея — фильтрование через специалистов, которые сами обеспокоены «незаконным заселением земель» в крупных городах — существует и в технологически слаборазвитом мире. Вокруг Хартума в Судане тысячи бывших кочевников образовали концентрические круги поселений. В наиболее удаленных от города поселениях люди живут в палатках, весьма похожих на те, в которых они жили раньше. Следующая группа живет в глинобитных хижинах с палаточным верхом. Те, кто еще ближе к городу, устроились в глинобитных хижинах с жестяными крышами.
Когда полицейские отправились сносить палатки, городской планировщик Константинос Доксиадис порекомендовал не разрушать их, а предоставить жителям определенные муниципальные услуги. Он предложил рассматривать концентрические поселения их как огромный обучающий механизм, через который проходят индивидуумы и семьи, шаг за шагом вступая в урбанизированное общество[293].
Однако применение этого принципа не нужно ограничивать бедными, сумасшедшими или преступниками. Идея «вписаться» в перемены контролируемыми, градуированными этапами, а не резкими переходами, имеет решающее значение для любого общества, которое хочет справиться с быстрым социальным или технологическим смещением. Например, ветерана можно было бы освобождать от службы поэтапно. Студент из сельской местности мог бы до поступления в крупный городской университет провести несколько недель в колледже в городе средней величины. Пациенту, который провел в больнице долгое время, можно было бы до выписки разрешить раз или два побывать дома.
Мы уже экспериментируем с этими стратегиями, но возможны и другие. Например, уход на пенсию не должен быть резкой, разрушающей эго переменой — все или ничего, какой она является сейчас для многих мужчин. Нет никаких причин, по которым нельзя это сделать постепенно. Призыв на военную службу, обычно резко и почти насильно разлучающий молодых людей с их семьями, можно проводить поэтапно. Легальную сепарацию, которая предположительно выполняет роль «дома на полпути» при разводе, можно было бы сделать юридически менее сложной и психологически менее дорогостоящей. Пробный брак следовало бы поощрять, а не порочить. Короче говоря, в любом случае возможна поэтапная смена статуса.
АНКЛАВЫ ПРОШЛОГО
Ни одно общество, мчащееся навстречу грядущим бурным десятилетиям, не сможет обойтись без специализированных центров, в которых темп перемен искусственно сдерживается. Иначе говоря, нам понадобятся анклавы прошлого, в которых реорганизация, новизна и выбор намеренно ограничиваются.
Это могут быть сообщества, где история частично заморожена, как в поселках менонитов в Пенсильвании, или места, где искусно моделируют прошлое, подобные Уильямсбургу, Виргиния, или Мистику, Коннектикут. Однако в отличие от Уильямсбурга и Мистика, через которые поток посетителей течет в постоянном и быстром темпе, анклавы завтрашнего дня должны быть местами, где люди, столкнувшиеся с шоком будущего, по желанию могут скрываться от перемен неделями, месяцами и даже годами.
В таких сообществах люди смогут сохранить размеренное и спокойное существование, которое им необходимо.
Сообщества должны быть сознательно изолированы, избирательно отрезаны от окружающего общества. Следует ограничить автотранспорт. Газеты должны быть еженедельными, а не ежедневными. Если вообще стоит сохранять радио и телевещание, то оно должно вестись не круглосуточно, а лишь несколько часов. На уровне, максимально эффективном, какой могут позволить передовые технологии, должны поддерживаться только специальные экстренные службы, например медицинская помощь.
Такие сообщества не следует высмеивать, их нужно субсидировать как форму психического и социального страхования. Во времена чрезвычайно быстрых перемен более широкое общество, весьма вероятно, может совершить непоправимую, катастрофическую ошибку.
Представьте себе, например, широкое проникновение пищевой добавки, которая, как вдруг оказывается, обладает действием талидамида. Можно представить себе несчастные случаи стерилизации или даже гибели всего населения.
Распространяя анклавы прошлого, так сказать, живые музеи, мы увеличиваем шансы, что будет тот, кто в случае массового бедствия соберет осколки. Такие сообщества могли бы также служить экспериментальными обучающими механизмами. Так, дети из внешнего мира могли бы провести несколько месяцев в смоделированной феодальной деревне, живя и действительно работая так, как дети столетия тому назад. Можно было бы сделать так, чтобы подростки в течение некоторого времени жили в
