приходили в упадок, боролись и сливались друг с другом, образуя бесконечную, полную разнообразных оттенков смесь. Однако под этими внешними различиями имеется фундаментальное сходство. Во всех этих странах земля была основой экономики, жизни, культуры, семейной структуры и политики. В каждой из них жизнь была организована вокруг деревенского поселения. В каждой из них существовало простое разделение труда и небольшое количество четко определенных каст и классов: знать, священники, воины, рабы или крепостные. Во всех таких странах власть была авторитарной. Повсюду положение человека в жизни определялось фактом его рождения. И повсюду в этих странах экономика была децентрализованной, так что каждое сообщество производило большую часть того, в чем оно нуждалось. Были и исключения из описанных выше правил — в истории не бывает ничего простого. Так, были коммерческие культуры, живущие за счет морских сношений(1), были и в высшей степени централизованные царства, сложившиеся вокруг гигантских ирригационных систем. Но, несмотря на эти исключения, у нас есть основания смотреть на все эти, на первый взгляд, различные цивилизации как особые варианты одного-единственного феномена сельскохозяйственной цивилизации, цивилизации, несомой Первой волной. Во время ее господства уже были отдельные намеки на то, что должно придти вслед за ней. Так, в Древней Греции и Риме были фактории(2), выпускавшие массовую продукцию. Бурение земли для добычи нефти производилось в 400 г. до н. э. на одном из греческих островов, в 100 г. н. э. — в Бирме(3). Хорошо развитая бюрократия процветала в Вавилоне и Египте(4). Крупные городские метрополией вырастали в Азии и Южной Америке. Здесь были деньги и обмен товарами. Торговые пути пересекали пустыни, океаны и горы от Китая до Кале. Существовали корпорации и зарождались нации. А в древней Александрии был даже поразительный предшественник паровой машины(5). И все же нигде не было ничего, что можно было хотя бы в отдаленной степени определить как индустриальную цивилизацию(6). Эти, если можно так сказать, проблески будущего представляли собой просто диковинные случаи в истории, разбросанные там и сям, в разных местах и в разное время. Никогда они не приводились в какую-либо связную систему, да и не могли быть приведены к ней. Поэтому вплоть до 1650-1750 гг. мы можем говорить о Первой мировой волне. Несмотря на то что в сельскохозяйственной цивилизации были отдельные вкрапления примитивных культур, а также намеков на индустриальное будущее, в целом она преобладала на всей планете, и казалось, что так будет во веки веков. Таким был мир, в котором произошел взрыв индустриальной революции, запустивший Вторую волну и породивший странную, могущественную и лихорадочно активную контрцивилизацию. Индустриализм — нечто большее, чем дымящие трубы и поточные линии. Это богатая многосторонняя социальная система, касавшаяся любого аспекта человеческой жизни и нападавшая на любое проявление прошлого, связанного с Первой волной. Она создала огромное «Willow Run» — производство за Детройтом, но она же снабдила ферму трактором, офис — пишущей машинкой, кухню — холодильником. Она создала ежедневные газеты и кинотеатры, метро и DC-3. Она подарила нам кубизм* и двенадцатитоновую музыку. Она принесла с собой типовые здания и металлический стул с кожаным сиденьем, сидячие забастовки, витаминные таблетки и увеличила продолжительность нашей жизни. Она сделала универсальными наручные часы и избирательные урны. Еще более важно то, что она связала все это вместе, «собрала» отдельные компоненты, как собирают машину для того, чтобы создать самую могучую, сплоченную и экспансионистскую социальную систему, равной которой мир еще не знал: цивилизацию Второй волны. Насильственное решение Продвижение Второй волны по различным обществам оказывало свое влияние на долгую и кровавую войну между защитниками сельскохозяйственного прошлого и приверженцами индустриального будущего. Силы, стоящие за Первой и Второй волнами, сталкивались друг с другом во всеоружии, сметая в сторону и часто уничтожая «примитивные» народы, попавшиеся на их пути. В Америке эта коллизия началась с прибытием сюда европейцев, отдававших все свои силы созданию сельскохозяйственной цивилизации Первой волны. Сельскохозяйственный «белый» прибой неустанно двигался — —————————————* Кубизм — авангардисткое направление в изобразительном искусстве. Зародилось и развивалось во Франции. Его теоретиками были живописцы Ж. Метценже, А. Глез, поэт Г. Аполлинер. (Прим. перев. ) на Запад, лишая собственности индейцев и перемещая фермы и сельскохозяйственные поселения все дальше и дальше, к Тихому океану. Но рядом с фермерами, непосредственно вслед за ними, двигались также и первые индустриализаторы, агенты будущей Второй волны. В Новой Англии и в среднеатлантических штатах начали возникать фабрики и города. К середине XIX в. на северо-востоке возник быстро растущий индустриальный сектор, выпускающий оружие, часы, сельскохозяйственные орудия, текстильную продукцию, швейные машины и другие товары, тогда как на остальной территории страны все еще доминировали интересы сельского хозяйства. Напряженные отношения в экономической и социальной сферах, сложившиеся между силами Первой и Второй волны, становились все более интенсивными вплоть до 1861 г., когда они перешли в вооруженное столкновение. Многим кажется, что Гражданская война велась по причинам нравственного характера (борьба против рабства) или же была связана с таким локальным экономическим явлением, как тарифы; однако это не вся правда. Борьба шла за решение гораздо более широкого вопроса: кто будет управлять богатым новым континентом — фермеры или индустриализаторы, т. е. силы Первой или Второй волны? Будет ли грядущее американское общество в основе своей сельскохозяйственным или индустриальным? Когда победу одержали северяне, жребий был брошен. Индустриализация Соединенных Штатов была гарантирована. Начиная с этого времени в экономике, в политике, в социальной и культурной жизни — всюду сельское хозяйство сдавало свои позиции, а промышленность находилась на подъеме. Первая волна отступала, а Вторая — приливала. Такое же столкновение цивилизаций происходило повсюду. В Японии в Реставрации Мэйдзи*, начавшейся в 1868 г., отразилась, хотя и в специфическом японском стиле, та же самая борьба между сельскохозяйственным прошлым и индустриальным будущим(7). Уничтожение феодализма в 1876 г., восстание клана Сатсума в 1877 г., принятие конституции западного образца в 1889 г. — все это было отражением коллизии Первой и Второй волн на японской почве, шагами по пути к превращению Японии в ведущую индустриальную державу. И в России также возникла коллизия между силами Первой и Второй волн. Революция 1917 г. была русским вариантом гражданской войны в Америке. В первую очередь она была направлена не на построение коммунизма, как это казалось, а опять-таки на индустриализацию. Когда большевики стерли с лица земли последние, сохранявшиеся так долго остатки крепостничества и феодальной монархии, они отодвинули на задний план сельское хозяйство и совершенно преднамеренно стали ускорять развитие индустриализации. Они оказались партией Второй волны. То же столкновение между интересами Первой и второй волны, приводящее к политическим кризисам и государственным переворотам, забастовкам, восстаниям и войнам, проходило и в других странах. Однако к середине XX столетия силы Первой волны были — —————————————* Мэйдзи (япон., букв. — просвещенное правление) — официльное название периода правления (с 1868) японского императора Муцухито. Речь идет о буржуазной революции 1867-1868 гг. в Японии. (Прим. перев. ) сломлены, и цивилизация Второй волны воцарилась на всей планете*. Сегодня индустриальный пояс окружает весь земной шар между 25-й и 65-й параллелями Северного полушария. В Северной Америке около 250 млн человек ведут индустриальный образ жизни. В Западной Европе, от Скандинавии до Италии, четверть миллиарда человек живет при индустриализме. К востоку находится «евро-российская» индустриальная зона — Восточная Европа и западная часть Советского Союза; и здесь в индустриальных обществах проживает еще четверть миллиарда человек. Наконец, мы переходим к азиатской индустриальной зоне, включающей в себя Японию, Гонконг, Сингапур, Тайвань, Австралию, Новую Зеландию, Южную Корею и материковый Китай, где тоже живет четверть миллиарда «индустриальных» человек. В совокупности индустриальная цивилизация охватывает, по самым приблизительным подсчетам, 1 млрд человек, т. е. четверть населения земного шара. Несмотря на потрясающие различия в языке, культуре истории и политике — различия столь глубокие, что они бывают причиной военных конфликтов, все эти общества Второй волны имеют общие — —————————————* Для целей этой книги я буду пользоваться понятием индустриального мира (приблизительно 1979 г. ) как состоящего из Северной Америки, Скандинавии, Великобритании и Ирландии, Западной и Восточной Европы ( за исключением Португалии, Испании, Албании, Греции и Болгарии), СССР, Японии, Тайваня, Гонконга, Сингапура, Австралии и Новой Зеландии. Конечно, есть и другие страны, которые с известными сомнениями можно было бы включить в этот список; то же касается индустриальных центров в неиндустриальных по преимуществу странах, например Монтерей и Мехико-сити в Мексике, Бомбей в Индии и многие другие. (Прим. автора. ) черты. На самом деле под этими хорошо известными различиями лежат скрытые от глаз сходные основные принципы. И чтобы понять коллизии волн перемен в наши дни, мы должны уметь явственно различать параллельные структуры во всех индустриальных странах, видеть ту скрытую основу, которая присуща цивилизации Второй волны, ибо именно эта индустриальная основа и подвергается ныне сотрясению. Живые источники энергии Необходимым предварительным условием всякой цивилизации, старой или новой, является энергия. Общества Первой волны использовали энергию «живых батарей» — мышечную силу человека или животных, — а также энергию солнца, ветра и воды. Леса вырубались для приготовления пищи и обогрева. Водяные колеса, в том числе те, которые использовали силу приливов, вращали жернова. Ветряные мельницы скрипели в полях. Домашние животные тянули плуги. Известно, что далее во время Французской революции Европа получала энергию от 14 млн лошадей и 24 млн быков(8). Таким образом, все общества Первой волны эксплуатировали возобновляемые источники энергии. Природа действительно могла восстанавливать вырубленные леса, ветер постоянно наполнял паруса, реки неустанно крутили медленно вращающиеся колеса. Даже животные и люди были «энергетическими рабами», которых можно было заменить. Все общества Второй волны начали извлекать нужную им энергию из угля, газа и нефти — из ископаемого топлива, которое невосстановимо. Этот революционный сдвиг, начавшийся после того, как Ньюкомен* изобрел работающий паровой двигатель, означает, что впервые цивилизация разрушает основной капитал природы, а не просто живет тем, что природа ей предоставила(9). Это погружение в энергетические запасы земли послужило скрытой дотацией для роста индустриальной цивилизации, сильно ускорившей ее экономический прогресс. С тех пор и до нашего времени везде, где только проходила Вторая волна, народы создавали огромные технологические и экономические структуры, исходя из предположения, что дешевое ископаемое топливо будет доступным бесконечно долго. И в капиталистическом, и в коммунистическом индустриальном обществе, на Востоке и на Западе стал очевиден один и тот же сдвиг —