Можно выбрать и более простое название — «формы войны».
Пулеметы против копий
В некоторых войнах обе стороны воюют, по сути, одним способом — то есть полагаются на одну и ту же форму войны. Войнами между двумя или больше аграрными царствами пестреют история Древнего Китая и средневековой Европы. Вот другой пример: в 1870 году воевали Франция и Германия. Это были быстро индустриализующиеся государства примерно на одной стадии развития.
В войнах другого класса формы войны резко отличаются друг от друга, как, например, в колониальных войнах девятнадцатого века. В Индии или в Африке европейцы вели промышленного образа войну против аграрных и племенных обществ. Европейские армии стали индустриализоваться еще по крайней мере во времена наполеоновских войн. К концу века они уже стали использовать пулеметы (только против небелого противника).
Но победители завоевали огромные территории колоний не просто потому, что у них были пулеметы. Имея за плечами общество, переходящее от сельского хозяйства к промышленному производству, эти армии Второй волны имели средства осуществления связи более быстрые и с большей дальностью действия. Они были лучше обучены, более систематически организованы и много имели еще и других преимуществ. Они принесли на поля смерти совершенно новую, свойственную Второй волне, форму войны.
В Азии в марте 1919 года началось корейское восстание против японского колониального правления. Рассуждая о двадцатых годах, будущий диктатор Северной Кореи Ким Ир Сен припоминает свои сомнения: «Сможем ли мы… победить войска империалистической страны, которая производит танки, пушки, военные корабли, самолеты и другое современное оружие, а также тяжелую технику, на сборочных конвейерах».
В таких конфликтах стороны представляют не просто различные страны или культуры. Они представляют различные цивилизации и различные способы создания богатств: одна — с помощью плуга, другая — на сборочном конвейере. Соответственно их вооруженные столкновения отражают конфликт цивилизаций.
Более сложный класс войн сталкивает одиночную форму войны с двойной. Это, как мы видели, случилось в Заливе. Но не впервые случилось, что армия использовала сразу две формы войны.
Европейцы уже отхватили себе приличные куски Азии, когда Япония после революции Мейдзи в 1868 году начала свой собственный путь к индустриализации. Твердо решив не стать следующей жертвой усиления Европы, японские реформаторы стали индустриализовать не только экономику, но и военное дело.
Не очень много прошло времени — до 1877 года, когда разразилось восстание Сацума. Вооруженные мечом самураи вышли в последний бой с армией императора. Эта война, как говорят Мейрион и Сьюзи Гаррис, авторы книги «Солдаты солнца», видела последние «рукопашные поединки самураев». Но еще она видела одно из первых применений промышленной формы войны.
Хотя в войсках императора и были самураи (Первая волна), в основном они состояли из призывников (Вторая волна), вооруженных ружьями Гатлинга, навесными орудиями и винтовками. Как и в Заливе, одна сторона полагалась на единую форму войны, вторая применяла двойную.
Еще в одном классе войн, включающем Первую мировую, можно увидеть крупные союзы, в которых по обе стороны конфликта партнерами выступали страны Первой и Второй волны.
В каждом из этих классов, конечно, войны сами по себе зависели от огромных различий в тактике, силах, технике и других факторов. Но все эти вариации более или менее укладываются в ту или иную форму войны.
Но если и прошлое уже отмечено заметным разнообразием, то добавление формы войн, соответствующей Третьей волне, резко повышает возможную разнородность войн, которые мы должны будем предотвращать или вести. Комбинаторика подсказывает, как сильно вырастает число возможных сочетаний.
Мы уже знаем, что прежние формы войны не исчезают целиком, когда появляются новые. Как не исчезло массовое производство Второй волны с приходом индивидуализированных продуктов Третьей волны, так и сегодня найдется стран двадцать со значительными по региональным масштабам армиями промышленной эпохи. По крайней мере какие-то из них пошлют пехотинцев погибать в будущих конфликтах. Траншеи, земляные укрепления, сосредоточенные массы войск, фронтальные атаки — все эти методы и оружие Второй волны обязательно будут использоваться до тех пор, пока оружие низкой точности, «безмозглые», а не «умные» танки и пушки будут переполнять арсеналы бедных и злобных государств.
Что еще более усложняет дело-то, что некоторые страны Первой и Второй волны стремятся к приобретению оружия Третьей волны — от систем противовоздушной обороны до ракет дальнего радиуса действия.
Поскольку в каждый отдельно взятый год на планете бушуют примерно тридцать войн разного масштаба, в будущих десятилетиях можно будет легко увидеть что-нибудь от пятидесяти до ста войн разного масштаба. Некоторые будут утихать, и вместо них разгорятся новые, — если мы не проделаем колоссальной работы для повышения результативности наших усилий по сохранению мира и подавлению кровопролитий. И чем больше будет разнообразие войн, тем труднее будет эта работа.
На одном конце шкалы здесь маломасштабные гражданские войны и силовые конфликты в бедных странах с низким уровнем развития техники, а также случайные вспышки террора, наркотрафик, экологическое вредительство и тому подобное. Но малые, по сути своей относящиеся к Первой волне войны на периферии мировой системы власти являются, как мы уже говорили, не единственным видом войн, которых надо бояться. Например, дальнейший распад России может бросить различные регионы или этнические группы со средним уровнем развития техники в конфликт типа Второй волны, где используются массы войск, танки и даже тактическое атомное оружие.
А высокотехнологические страны, развивающие у себя экономику умственного труда, могут оказаться либо втянутыми в эти конфликты, либо брошенными в войну в результате внутренних политических бурь. Этническое и религиозное насилие за пределами границ может породить такое же внутри границ. И нельзя даже исключить возможность войны между собой двух развитых держав Третьей волны. Воздух начинен сценариями торговых войн, которые, если их глупо развивать, могут перейти в настоящую войну между большими торгующими странами.
Короче говоря, возможны с десяток смесей и сочетаний форм войны, и каждое еще допускает бесконечные вариации. И это только при рассмотрении конфликтов всего с двумя противниками или простыми союзами.
Растущее разнообразие войны очень сильно затрудняет каждой стране возможность оценки военной силы своих соседей, друзей или соперников. Те, кто хочет начать войну, и те, кто хочет этому помешать, в равной мере сталкиваются с беспрецедентной сложностью и неопределенностью. Гипертрофированное разнообразие заодно усиливает привлекательность войны в коалиции (и использование коалиции для предотвращения войны).
Опять же, если подумать о больших союзах, включающих страны со многими различными уровнями военного и экономического развития, градации и вариации растут астрономически, как и возможности разделения труда в таких коалициях.
Сейчас разнообразие поднялось до такого уровня, что ни одна страна не может создать полностью универсальных вооруженных сил. Даже США признают невозможность финансирования или ведения всех видов войны. Опираясь на опыт, полученный в Заливе, Вашингтон говорит, что будет стремиться в дальнейшем повсюду, где это будет возможно,создавать при возникновении кризиса модулярные коалиции, где каждый союзник примет участие в разделении труда, предоставляя специализированные военные силы и технологии, которых может не быть у других. (Этот подход, между прочим, повторяет подход крупнейших корпораций мира по формированию «стратегических союзов» и «консорциумов» с целью эффективной конкуренции.)
Переход от разделенной надвое глобальной системы к разделенной натрое и к в огромной степени возросшему военному разнообразию уже заставляет армии всего мира переосмысливать свои основные доктрины. Таким образом, мы сейчас переживаем период интеллектуального брожения среди военных мыслителей. Как цивилизация, принесенная Третьей волной, еще не приняла своей зрелой формы, так и форма войны, порожденная Третьей волной, еще не достигла полного развития. Доктрина воздушно-наземного боябыла только началом.
То, что мы пока видели, это еще рудименты. Начавшись с усилий генералов Старри и Морелли, пересмотренная и потом испытанная на полях Ирака, форма войны Третьей волны еще должна быть радикально расширена и углублена. Широкие сокращения военных бюджетов не воспрепятствуют этой глубокой ре-концептуализации, а ускорят ее, поскольку армии будут стремиться достичь большего меньшими средствами. Ключом к этому переосмыслению будет концепция форм войны и их взаимосвязи.
Взгляд на уже идущие изменения дает нам поразительную картину как природы войны, так и природу борьбы с нею в начале двадцать первого столетия. И если солдаты и государственные мужи, дипломаты и переговорщики по контролю над вооружениями, активисты борьбы за мир и политики не поймут, что лежит впереди, может оказаться, что они ведут — или пытаются предотвратить — войны вчерашнего, а не завтрашнего дня.
Часть третья: Исследование
Все, что мы видели до сих пор, — всего лишь прелюдия. Нас ждут куда более серьезные изменения облика войны и борьбы с ней, которые поставят перед миротворцами и борцами за мир незнакомые новые вопросы, и некоторые из этих вопросов могут показаться фантастическими.
Как действовать с бесконечными вспышками «малых войн» — из которых не будет двух похожих друг на друга? Кто будет править космосом? Можем ли мы предотвратить или сдержать кровавые войны на полях сражений, набитых «виртуальными реальностями», «искусственным интеллектом» и автономным оружием — таким, которое, получив программу действий, само решает, когда и куда стрелять? Должен мир запретить или приветствовать целые классы нового оружия, предназначенного для бескровной войны?
Новая форма войны не выскочит в готовом виде из чьего-нибудь доктринального труда, как бы хорош он ни был. Не возникнет она и из исследования опыта какой-то одной войны. Поскольку она отражает возникновение новой системы создания богатств и — фактически — целой новой цивилизации, она тоже возникает и развивается по мере того, как новая система и новая цивилизация распространяются по миру. Сегодня мы можем провидеть траекторию изменений самой войны по мере того, как углубляется и расширяется форма войн Третьей волны.
Как мы видели, Третья волна экономики бросает вызов прежней индустриальной системе, разбивая рынки на меньшие и более дифференцированные фрагменты. Появляются рыночные ниши, потом продукты для этих ниш, финансирование, игроки ниш на рынке акций. Реклама для ниш заполняет СМИ для ниш — такие, как кабельное телевидение.
Этот уход от массовости в передовой экономике сопровождается уходом от массовости существующих в мире угроз, поскольку единая гигантская угроза ядерной войны сверхдержав сменилась множеством «угроз по нишам».
