До сих пор идет складно. М[аша] и В[ера] поехали в Тулу. Я ходил по шоссе от 2 до 1/4 4-го. Хоте[л] отдохнуть, помешал купец из Тулы. Я дурно, нелюбовно обошелся, иронически и с подозрением, что он выпивши. Теперь 8 часов. Хочется продолжать писать — извлечение из Муссера. —

Александр Петрович ушел. Что-то думал и забыл вчера.

Вчера 15 Н. Совершенно всё то же самое. Только писанье шло хуже. Я писал дальше об угнетении. Думал:

К статье о противл[ении].137 Низшие рабочие классы всегда ненавидят и только ждут возможности выместить все накипевшее, но верх теперь прав[ящих] классов. Они лежат на рабочих и не могут выпустить: если выпустят, им конец. Всё остальное игра и комедия; сущность дела — это борьба на жизнь и смерть. Они, как разбойники, караулят добычу и защищают добычу от других. —

Вчера б[ыл] не в духе. Мне неприятен б[ыл] и И[ван] А[лександрович] и его поездка с девочками в Козловку. 14 Н. То же.

Вечером написал письма: Орлову, Гайдеб[урову], Жемчуж[никову], Пастухову, Никифорову и еще кому-то. 13-го. То же. Марья Федоровна б[ыла] тяжела.

17 Н. Я. П. 90. Е. б. ж.

[18 ноября.] Это б[ыло] вчера. Писал сначала о непрот[ивлении] злу. Кажется, что теперь форма найдена. Хотя и не очень хорошая, но такая, в к[оторую] можно уложить много хорошего. Постараюсь не изменять и не отступать. Писал порядочно; заболела голова. Спал очень дурно. И б[ыло] ужасно тяжело. — Ходил на Козловку. Письмо от Емельяна. Вечером читал Гомера девочкам. Молитва так же радостна, несмотря на то, что стала привычной. Да, получил письмо от Корзинкиной об убийстве животных и написал ей, Поше и Покровскому.

В молитве уяснилось то, что лучшую молитву, к[оторую] я теперь мог найти для того, чтобы молиться всегда, «чтобы не впасть в напасть», молитву короткую и действующую на душу, это то, что я посланный Тобой работник (раб), именно работник Твой, хочу работать Тебе Твое дело, любить, и чтобы Ты, когда придешь за мной, застал бы меня на работе. Еще думал в молитве: жизнь дана мне только под условием делания дел любви. И жизнь дана мне, как талант, для роста; расти же жизнь не может иначе, как делами любви. И моя жизнь истинная есть только та, к[оторая] взращена мною. Так что не сохраняя эту жизнь, а только тратя ее, я приобретаю жизнь истинную, вечную. — Еще в молитве думал о прощении грехов, как Хр[истос] говорит: прощаются тебе грехи твои. Ведь это не что иное, как сознание греха, зла его, сознание такое сильное, что повторение греха становится невозможным. Стоит сознать так грех, чтобы последствия его перестали связывать; напротив, когда созна[л] грех и освободил[ся] от него — познаете истину, и истина освободит вас — то последствия греха не то что радостны, но нужны, без них бы хуже, и они не тяжелы. Например, я обидел человека, он страдает. Это-то мне и нужно теперь, чтобы искупить перед обиженным мою обиду. Или я соблазнил женщину — мне нужна именно она, чтобы я мог искупить свое зло перед нею. Сознание греха освобождает от него. Познаете истину, и истина освободит вас. Прощаются грехи преодоленные. —

Думал о разврате газет: читаю в Неделе отчет о моей повести в Fortnigh[tly] Review,138 где говорится, что юноша пошел с нею, и тем кончается, и что вся повесть написана на тему брачной жизни. Ведь это я знаю, что вранье, но ведь 0,99 известий, сообщений такое же вранье, к[оторое] никто не поправляет — некогда: завтра новые новости, а надо поспеть к сроку — месячному, недельному или суточному. Мыслить к сроку. Ведь это удивительно, как силен дьявол, т. е. ретроградная сила. Мысль только тогда мысль и плодотворна, когда она ничем не связана: в этом ее сила в сравнении с другими плотскими делами. Так нет же. Взяли ее и заковали в условия времени, чтоб обессилить, обезличить ее. И именно эта-то форма обессиленная стремится поглотить всё. Философы, мудрецы свои думы высказывают к 1-му числу месяца, и пророки тоже. —

139 Вчера читал много книгу о ересях Готфрида Арнольда. Много можно узнать из нее.

Да, замечательная мысль квакеров: если в христианстве не движешь[ся] вперед, то идешь назад. Эта мысль прекрасно подтверждает то, что всё учение Хр[иста] есть учение идеала.

К статье о непр[отивлении] думал: Критики моей книги нападали на метафизику и умалчивали о нравственном учении. То же самое и во всех суждениях об ересях; подробно рассказывают, как монтане и др[угие] так-то и так-то неправильно судили о божестве (вероятно так же верно описывая учение монтанов и др[угих], как миссионеры описывали учение буддистов), а потом в двух словах о том, что они жили нравственно, не употребляя насил[ия].

18 Н. Я. П. 90. Встал в 8, гулял, молился. Писал не дурно, продолжая вчерашн[ее]. Потом ездил в Ясенки. Вечером заснул. Маша больна. Утром разговорился с Borel. Он пессимист, l’humanité est mauvais140 и т. д., и от того можно жить кое-как, особенно же считая себя нравственным от того, что боишься заразиться сифилисом. Я дурно говорил с ним — не добро. Теперь 11 часов. Иду наверх.

19 Н. Я. П. 90. Е. б. ж. — К 18-му. Думаю с большою живостью о ст[атье] о непр[отивлении]. Всё яснеет. Хочется тоже свободное художественно[е]. Но не позволяю себе, пока не кончу этого.

Сегодня 21 Н. Я. П. 90. Сейчас 12-й час ночи, С[оня] уехала в Москву. Я читал Одиссею с девочк[ами]. — Перед этим писал письма: 1) Гецу, 2) Солодовник[овой], 3)Емел[ьяну], 4) Грибовск[ому], 5) Чертк[ову], 6) Диллону. —

Перед обедом заснул, ходил по шоссе, писал довольно много о религиозн[ых] критиках. Вчера 20. Вечером читал, валенки подшивал и очень устал. Утро гулял в контору, писал о свет[ских] критиках довольно много. 19 Н. воскресенье, писал много, и голова заболела. — Во всё это время думал:

1) В дополнение тому, что я думал о прощении грехов. Грех есть не что иное, как отклонение своей воли от воли Бога, отцепление своей воли от воли Отца. Прекращение страдани[я], вызываемого грехом, совершается при возвращении к воле Б[ога], к объединению себя с волей Б[ога]. Объединение это духовно, но как скоро оно совершилось, то, что б[ыло] страдание, оставаясь тем, что оно б[ыло], перестает быть страданием. —

Исполнение воли Бога дело жизни; но в чем воля божья? Такой ли, иной ли поступок надо совершить, чтоб исполнить волю Бога, в такие ли, иные ли условия себя поставить: отдать именье? бросить семью? обличать людей? Идти в Ниневию или Иерусалим и т. п.? И нет ответа. — Ни то, ни другое, ни 3-е не нужно, и никакое положение и действие не содействует исполнению воли Б[ога]. Не только не содействует, но препятствует, п[отому] ч[то] всякое действие по своей воле, всякая перемена положения есть непокорность воле божьей. Исполнение же воли божией, как и Царство Его, внутреннее: Исполнение не в действиях, а в покорности, в кротком и смиренном отношении к запросам жизни, в к[оторой] находишься. Ты скажешь: или запросы бывают противные совести, или несколько противуречивых, или вовсе нет запросов. Только относись к запросам, если они противны твоей совести, с кротостью и смирением, то есть отказывайся от исполнения их без хвастовства и озлобления, а с кротостью и смирением, или относись к тем запросам, к[оторые] кажутся противоречивыми, с кротостью и смирением, отвергнувшись от своей воли, а только перед Богом, — и противоречие разрешится. Того же, чтоб запросов не было, не может быть. Хоть одни потребности тела и те запросы, и можно есть, и спать, и укрывать[ся] с кротостью и смирением.

Да, воля Бога не в том, что делать (что делать, показывает жизнь), а как делать. Как и есть то, что творит истинную духовную жизнь.

Всё так же радостно молюсь. Молитва всегдашняя теперь: Не людям, а Тебе и перед Тобою работаю, и не этой жизнью хочу жить, а всею — тою истинною, бессмертною.

22 Н. Я. П. 90. Если б. жив.

Да, к статье: светские критики — нравственные кастраты, у к[оторых] вынут нравствен[ный] нерв, сознание творимости жизни своей силой.

И еще то, что церковь это завеса, скрывшая дверь спасенья, открытую Христом. Люди, не видя ее, мечутся, как отчаянные.

23 Н. Я. П. 90. Вчера и нынче, как заведен[ные] часы, жил и писал и молился. Писал много. Перешел к церкви и подвигаюсь хорошо. Но вечером усталость мыс[ли] полная. — Раевск[ий] тут. Были сейчас у Аг[афьи] Мих[айловны]. Получил вчера кучу писем, и мне б[ыло] неприятно. Поддался настроению и физич[ескому] и писем не добрых. —

Молитва постоянная: хочу жить не себе, не людям, но Тебе. Нынче хотел задремать и лежа думал: не себе, не людям, т. е. не тому, что ясно, ощутительно, наверно есть. И всем этим жертвовать тому, чего не видишь — Богу. А что как его нет. И мне стало не то что страшно, а памятно, как бывало страшно. Любовь разрешает и сомнение о Боге — тем, что при любви не может быть того вопроса, к[оторый] вызывает сомненье. Сомнен[ие] вызывается страхом за себя, за свою личность; а при любви ее нет.

Теперь 10 часов, иду наверх.

24. Я. П. 90. Е. б. ж. —

Нынче 28. Встал поздно. Ге приехал вчера. Я утром свиделся с ним. Всё хорошо рассказывает — немного осудителен. И тяжело. Читал Левину статью. Нехорошо. Теперь 3 часа.

141Молитесь всегда, чтобы не впасть в искушение: Не хочу, или, лучше, хочу не жить для (своей похоти) своего тела теперь, не хочу жить для славы людской здесь, хочу жить для любви божеской всегда и везде. Так хочу молиться.

Нынче молясь думал: Борьба с искушением против чистоты, [с] похотью состоит в том, чтобы отрезать то, что соблазняет — руку, глаз… Так говорится в Евангелии; и я так думал, но это не правда, не совсем правда. Это вроде утверждени[я] о том, что надо искать и устраивать для себя наиболее благоприятную для нравственности среду — то, что говорят либералы, социалисты, главное, революционеры. В этом есть внутреннее противоречие: каким образом я, не будучи еще нравственным, узнаю, какие условия содействуют нравственности. — Это не так. Нынче я понял, как это. — Борьба с искушением против чистоты состоит действительно в постановке себя в условия, в к[оторых] меньше соблазна, но эта постановка происходит не от того, что я отыскиваю такие условия, а от того, что требования мои чистоты становятся всё больше и больше: