поправлял биографию Др[ожжина]. — Составленную Е. И. Поповым книгу «Жизнь и смерть Евдокима Никитича Дрожжина».
753. 15435-36. Вчера ночью было тяжелое столкновение. — Ср. в дневнике
С. А. Толстой запись от 23 ноября 1894 г. (ДСТ, II, стр. 94).
754. 1553. был у Страх[ова], — У Ф. А. Страхова.
755. 1553. с Евг[ением] Ив[ановичем]. — Е. И. Поповым.
756. 1555. написал предисловие к сказочке Карма и послал. — Буддийская сказка американского писателя Поля Каруса (1832—1919), переведенная Толстым из журнала «Open court», была напечатана с его предисловием в журнале «Северный вестник», 1894, № 12, стр. 350—358.
25 декабря. Стр. 156—157.
757. 1565-6. приходили студенты, я им написал письма в Петербург. — В начале декабря 1894 г. в Московском университете возникли студенческие волнения, поводом для которых послужила лекция проф. В. О. Ключевского, посвященная памяти Александра III и возбудившая негодование своими восхвалениями личности и политики царя. Негодование вылилось в демонстрацию протеста на лекции Ключевского 30 ноября. В результате 53 студента были уволены и вскоре же приговорены к административной высылке. См. В. И. Орлов, «Студенческие движения Московского университета в XIX столетии», изд. Общ-ва политкаторжан, М. 1934, стр. 265—273. Из писем, написанных Толстым по просьбе посетившей его делегации студентов, известно только одно — к А. Ф. Кони от 11 декабря (т. 67).
758. 1568, Писал учение блага. — Одно из заглавий будущего «Христианского учения».
759. 1568-9. писал Сон мол[одого] царя, — Неоконченный рассказ «Сон молодого царя», замысел которого находится в связи с вступлением на престол Николая II. См. т. 31.
760. 1569-10. а потом Хозяин и работник. И кажется кончу. — После перерыва в три с половиной месяца Толстой вернулся к написанному вчерне 13 сентября рассказу «Хозяин и работник» и взялся за его переработку, которую закончил в середине января 1895 г.
761. 15611. английскую статью — Письмо Ч. Н. Фойстеру.
762. 15713-14. Завтра думаю кончить Хоз[яина] и раб[отника]. — Вторая редакция «Хозяина и работника» датирована Толстым 27 декабря 1894 г., но не является окончательной.
31 декабря. Стр. 157—159.
763. 15718-19. Вышло очень неприятное столкновение из-за портрета. — См. по этому поводу письма к В. Г. Черткову от 1 и 6 января и 2 февраля в т. 87, №№ 392—394.
764. 15720-22. Прекрасная книга Lachman’a… надо написать ему. — Книга Ф. Ф. Лахмана, датского писателя, близкого по взглядам к Толстому, «Weder Dogma, noch Glaubensbekenntnis, sondern Religion» («Не догмат и не исповедание веры, а религия»), Копенгаген, 1894. Письмо к Лахману, датируемое предположительно 31 декабря 1894 г., см. в т. 67.
765. 15722-23. беседа с Еропкиным, — Виктор Васильевич Еропкин (1848—1909), основатель земледельческой артели «Криница». См. т. 50.
766. 15724. Видел Веру Величкину, — Вера Михайловна Величкина (1868—1918), врач по образованию, член ВКП(б). С 1900 г. замужем за В. Д. Бонч-Бруевичем. С Толстым познакомилась в январе 1892 г. и проработала с ним, оказывая помощь голодающим крестьянам Рязанской губ., зиму и лето 1892 г. В 1894 г. была арестована по народоправческому процессу. См. о ней т. 72, стр. 208—209.
767. 15724. ее брата, — Николая Михайловича Величкина.
768. 15724. приятеля и его сестру. — Владимира Иосифовича Сицянко, сына профессора Харьковского университета, удаленного с кафедры за неблагонадежность. Сестра его, Мария Иосифовна Сицянко, по мужу Ослопова, член партии «Народная воля», была сослана в Обдорск; по окончании ссылки несколько раз подвергалась преследованиям по политическим делам. В 1894 г. она присоединилась к партии «Народное право» и была одним из ее руководителей.
769. 15735. как говорил дедушка, — Дедушкой в семье Толстых звали Николая Николаевича Ге-старшего.
770. 15814-15. Желябова, Кибальчича, — Андрей Иванович Желябов (1851—1881), один из руководителей «Народной воли», главный организатор убийства Александра II. Николай Иванович Кибальчич (1853—1881), народоволец, участник убийства Александра II.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОМУ ТОМУ.
I
В 52 томе Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого публикуются впервые Дневники и Записные книжки за 1891—1894 гг.
Начало 90-х годов было отмечено тяжелым всенародным бедствием — голодом, охватившим многие районы России.
Разразившийся голод был прямым следствием экономического и политического закабаления народа. Реформа 1861 г., проведенная феодально-крепостническим правительством в интересах помещиков, ограбила крестьян. После реформы, с развитием капиталистических отношений в стране, процесс обезземеливания и разорения крестьянства шел с возрастающей быстротой. «Крестьяне голодали, вымирали, разорялись, как никогда прежде, и бежали в города, забрасывая землю».33 Ускоренным темпом шло в эти годы и расслоение крестьянства: из его среды выделялась зажиточная кулацкая верхушка — деревенская буржуазия, а среднее крестьянство и беднота превращались в деревенских пролетариев.
К концу 80-х годов экономическое положение трудового крестьянства стало поистине катастрофическим. Разоренные и обнищавшие крестьяне оказались к этому времени не в состоянии обрабатывать даже те жалкие обрезки надельной земли, которые у них сохранились после реформы. Земля продавалась за бесценок или сдавалась в аренду помещикам и кулакам. «Помещики выжимали последние соки из отсталого крестьянского хозяйства различными грабительскими способами (аренда, штрафы). Основная масса крестьянства из-за гнета помещиков не могла улучшать свое хозяйство. Отсюда крайняя отсталость сельского хозяйства в дореволюционной России, приводившая к частым неурожаям и голодовкам».34
В своих публицистических статьях 80-х годов Толстой многократно писал о тяжелом положении крестьянства. Еще в 1873 г. он отдал немало сил борьбе с разразившимся в Самарской губернии голодом.35 Теперь, в 1891—1892 гг., писатель целиком посвятил себя оказанию помощи голодающим крестьянам.
Первые вести о приближающемся голоде дошли до Толстого летом 1891 г. Тяжелое народное бедствие глубоко встревожило писателя. Сочувствуя народу, Толстой обличает пустую болтовню сытых и богатых людей о помощи «младшему брату».
«Все говорят о голоде, все заботятся о голодающих, хотят помогать им, спасать их. И как это противно! Люди, не думавшие о других, о народе, вдруг почему-то возгораются желанием служить ему. Тут или тщеславие — высказаться, или страх; но добра нет», — записывает он в Дневнике 25 июня 1891 г. Лицемерная «забота» тунеядцев о голодающем труженике, которого они обобрали и трудами которого они кормятся, представляется Толстому заботой о «поддержании жизни мучимого работой раба, прогоняемого сквозь строй, чтобы додать ему его 5000»36 (палок. — А. Ш.). Толстой считает, что все силы надо употреблять на противодействие несправедливому социальному строю, при котором одни живут в роскоши, а другие голодают, и резко отвергает мысль о помощи населению за счет пожертвований богатых людей. Об этом он, в частности, пишет в июле 1891 г. Н. С. Лескову. Он решительно высказывается против того, чтобы «собрать побольше мамона неправды и, не изменяя подразделения, увеличить количество корма». «Делать этого рода дела, — пишет Толстой, — есть тьма охотников, — людей, которые живут всегда не заботясь о народе, часто даже ненавидя и презирая его, которые вдруг возгораются заботами о меньшом брате, — и пускай их это делают. Мотивы их и тщеславие, и честолюбие, и страх, как бы не ожесточился народ. Я же думаю, что добрых дел нельзя делать вдруг по случаю голода».37
Говоря о «противодействии» существующему строю, Толстой, однако, не имеет в виду насильственной борьбы с ним. Главное, по мнению Толстого, это всегда проповедовать и делать добро, «любить и голодных, и сытых».38 К такой деятельности, которая вызывала бы в людях любовь друг к другу, и призывает Толстой. «Но кажется, будет самым действительным средством против голода, — заключает он свое письмо к Лескову, — написать то, что тронуло бы сердца богатых. Как вам бог положит на сердце, напишите, и я бы рад был, кабы и мне бог велел написать такое».
В этих словах, перекликающихся со многими дневниковыми записями Толстого, видна вся глубина противоречий мировоззрения писателя. С гневом и презрением говорит Толстой о строе корысти и наживы, являющемся главной причиной народного горя. Но, находясь в плену своего реакционного утопического учения, он не видит правильных путей борьбы с социальным злом.
Колебания Толстого в вопросе о средствах помощи голодающим крестьянам были вызваны и его сомнениями относительно возможности пользования деньгами. Не понимая законов развития капитализма, принципиально отвергая, как писал Ленин, всякую попытку выяснить «связь этого строя с господством капитала, с ролью денег, с появлением и развитием обмена»39 и принимая следствие за причину, Толстой видел именно в деньгах источник порабощения народа. Он считал за «грех» собирать деньги, эту «мамону неправды», и распределять их среди голодающих. На первых порах он готов был, во имя своего учения, воздержаться от этого «греха».
Но обстоятельства вскоре сложились так, что Толстому пришлось примириться с отступлением от догмы своего учения. «Действительность… указывала направление, единственно достойное человека — к активизму, к непосредственному вмешательству в жизнь человеческой воли и разума».40 Так бывало с Толстым неоднократно. Так случилось и теперь. Объехав в сентябре 1891 г. голодающие районы и убедившись, насколько велико народное бедствие, он понял, что другого выхода, кроме материальной помощи, нет и что «неупотребление денег в данном случае будет мучать совесть» (Д, 13 сентября 1891 г.). Активная всесторонняя забота о голодающих и стала важнейшим делом Толстого на протяжении ближайших лет.
Деятельность Толстого по борьбе с голодом продолжалась с перерывами в течение двух лет и привлекла к нему симпатии всего передового человечества. На поступавшие со всех концов России и из-за границы деньги им были организованы в Данковском и Скопинском уездах Рязанской губернии, в Ефремовском и Епифанском уездах Тульской губернии 212 столовых, в которых кормились тысячи крестьян, особенно стариков и детей. Крестьянам оказывалась помощь и в поддержании хозяйства, в сохранении скота. Сотрудниками писателя были в ряде деревень организованы медицинские пункты для борьбы с эпидемиями.
Лев Толстой находился в Бегичевке Рязанской губернии, в самом центре голодающих деревень, и лично руководил организацией помощи населению. Его статьи «Страшный вопрос», «О средствах помощи населению, пострадавшему от неурожая», «Письма о голоде», а также периодические отчеты об израсходованных средствах, появлявшиеся в печати под заголовком «Среди голодающих», всколыхнули всю Россию. В этих остро обличительных статьях звучит гневный голос самого крестьянства, ограбленного эскплоататорами, доведенного до голодной смерти.
В дневниковых записях, сделанных во время голода, как в зеркале, отразилась бедственная жизнь крестьянства. Как и статьи Толстого этого времени, они содержат в себе страшную правду о русской дореволюционной деревне, о тяжелой жизни народа.
Объезжая в сентябре—октябре 1891 г. уезды Тульской и Рязанской губерний, пораженные голодом, Толстой прежде всего отмечает резкий контраст сытой и беспечной жизни помещиков и голодной, беспросветной жизни крестьян. Его Дневники и Записные книжки поражают обостренным восприятием этого контраста. В них нет одинаковой «любви к сытым и голодным», которую писатель еще так недавно проповедовал. Наоборот, они полны гнева и сарказма по адресу помещиков, которые и перед лицом всенародного горя продолжают жить
