вниз с дерева или крыши. Сознание силы подъема духовного — крыльев.
9 Сентября 94. Я. П. Е. б. ж.
[10 сентября.] Пропустил. Нынче 10 Сентября 94. Я. П. Вчера писал порядочно. Потом ездил в Тулу к нотариусу и Рудакову. У нотариуса было желание сделать известным поступок Т[ани]. Это скверно. Встретил Евдокимова. Он живет с проституткой. Я старался внушить ему, что это дело и большое: оживить ее. Рудаков пришел к пессимизму в теории и к семейности в жизни. Устал вчера и желуд[ок] неладен. И от того нынче вял. Утром приехал Горб[унов] и Якуб[овский]. Якуб[овский] не нравится мне. Разумеется, от того, что я гадок. Вчера утром, проснувшись, думал об ответе об анархизме, как быть без правительства, англичанину.
Читал прекрасную книжечку Guyard. У него есть: цель жизни: благо, средство к совершенствованию, орудие: любовь. Думал: На вопрос: как быть без государства, без судов, войска и т. п. Ответ не может быть дан на вопрос, п[отому] ч[то] он дурно поставлен. Вопрос не в том — устроить государство: по нынешнему, или по новому. Я и никто из нас не приставлен к решению этого вопроса. А решению нашему подлежит и не произвольно, а неизбежно, вопрос о том, как мне поступить в постоянно становящейся передо мною дилемме: подчинить ли свою совесть делам, совершающим[ся] вокруг меня, признать ли себя солидарным с правительством, кот[орое] вешает заблудших людей, гонит на убийство солдат, развращает опиумом и водкой народ и т. п., или подчинить свои дела совести, т. е. не участвовать в правительстве, дела кот[орого] противны моему сознанию? А что из этого выйдет, какое будет государство, этого я ничего не знаю, и не то, что не хочу, но не могу знать. Знаю только то, что из того, что я буду следовать вложенному в меня высшему моему свойству разума и любви или разумной любви, ничего дурного выйти не может. Как не может выйти ничего дурного из того, что пчела будет следовать вложенному ей высшему инстинкту, будет вылетать с роем из своего дома, казалось бы, на погибель. Но повторяю, я об этом судить не хочу и не могу. В том то и сила учения Христа, и не п[отому], ч[то] Христос Бог или великий человек, а п[отому], ч[то] учение его неотразимо; в то[м] и заслуга учения Хр[иста], что он из области вечных сомнений и гаданий перевел дело на почву несомненности. Ты человек, существо разумное и доброе, знаешь, что эти свойства в тебе высшие, кроме того знаешь, что нынче завтра ты умрешь, исчезнешь. Если есть Бог, то ты пойдешь к нему, и он спросит у тебя отчет о твоих поступках, поступил ли ты по Его закону, или хотя по вложенным им в тебя высшим свойствам; если нет Бога, то опять-таки ты сознаешь разум и любовь высшим свойством и ты должен им подчинить другие твои стремления, а не их подчинить своей животной природе, заботе об удобствах жизни, страху перед неприятностями и материальными несчастьями. Повторяю, вопрос не в том, какое общежитие будет более обеспечено, лучше, то ли, к[оторое] будет ограждаться ружьями, пушками, виселицами, или то, к[оторое] не будет ограждаться этими средствами, а вопрос для каждого человека только один и такой, от к[оторого] уклониться нельзя: хочешь ты, существо разумное и доброе, появившееся на мгновение в этом мире и всякую минуту могущее исчезнуть, участвовать в убийстве заблудших людей, или25 подряд всяких людей чужой народности, участвовать в истреблении целых народов, названных нами дикими, хочешь быть участником искусственного вырождения поколений людей опиумом, водкой для нашей выгоды, хочешь быть участник[ом] этих дел или хотя солидарн[ым] с тем, к[то] их делает, или нет? И ответ на этот вопрос для тех людей, для кот[орых] он возник, может быть только один. А что будет из этого, не знаю, п[отому] ч[то] мне не дано знать. А что должно делать, знаю несомненно. Если же вы спрашиваете: что выйдет? то отвечаю, ч[то] наверно выйдет хорошее, п[отому] ч[то], поступая так, как того велит разум и любовь, я поступаю по высшему известному мне закону.
2) Думал очень важное: Ошибка ужасная представлять себе мир сотворенным. Мир не сотворен, а он творится. И жизнь есть ничто иное, как творение. И мы, люди, орудия творчества. Мы творим мир по воле Бога.
3) Еще важнее: Дело жизни есть совершенство. Орудие я — любовь. Для того, чтобы любовь была действенна — нужен разум.
Любовь есть желание блага. Желание блага себе — себялюбие, желание блага другому, другим —любовь к людям, желание блага всему — любовь к Богу. Разум делает из любви себялюбивой любовь Божию. Путаница. Теперь час дня. Иду наверх.
11 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж.
Сегодня 11, пишу утром в 12 часов. Вчера ходил гулять с Якуб[овским] и Горб[уновым], потом читал вечер. Нездоровится. Грех тратить праздно жизнь от бессилия умст[венного], происход[ящего] от26 пищи, от жадности просто. Нынче всё утро вял и ничего не писал. Горб[унов] подал хорошую мысль журнала. Что-то выйдет? Начал писать о соблазнах, спутался и сидел, думал за пасьянсами.
[14 сентября.] Я пропустил день и ошибся днем. Сегодня 14 Сент. Я. П. 94. Третьего дня ездил в Кожуховку к погорелым. Был хороший день. Вечером хотел писать, но надо б[ыло] проводить гостей. Вчера утром немного работал, потом поехал в Овсян[никово] решить вопрос о лесе и саде. Всё очень хорошо устроилось. Вечером сел писать и написал рассказ о метели. Нехорошо. Писал до 12. Сегодня утром встал нездоровый, бок болит, и целое утро делал пасьянсы. Ничего не написал. Теперь завтракать. Надо не выходить.
Вчера был юноша технолог, читал критику на Ц[арство] Б[ожие] и желал прочесть всё. Не знаю, нужно ли ему. Как будто он слаб.
Нынче 16 Сент. 94. Я. П. Вчера писал немного, но хорошо обдумал и составил конспект до конца. Потом пошел рубить. Много работал. Чувствую себя вполне здоровым. Вечер читал письма и статьи с почты. Ничего особенно интересного. От Лебедевой. О бабистах. Третьего дня вечером измучил меня студент Харьковский, просивший дать ему на дорогу 10 р. — Нынче также хорошо писалось, но не кончил и даже запутался. Неясен вопрос о Боге. Бог — творец, Бог — личность совершенно излишнее и произвольное представление. Записал только сравнение равнодушия лошади, идущей под ветками, и неравнодушия и страдания даже верхового на ней, кот[орого] по лицу бьют ветки, с равнодушием толпы, идущей навстречу известным, обычным для них условиям жизни, и неравнодушия о страданиях людей, кот[орые] выше многими головами толпы, не могут быть равнодушны от этих явлений и страдают от них.
Дети очень милы. И всё хорошо очень, а мне грустно.
17 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж.
[20 сентября.] Три дня не писал; сегодня 20. Вчера еще я ездил в Козловку, третьего дня много рубил и 4-го дня ходил с детьми в Ясенки. По утрам все дни писал. Нынче с утра или вчера с вечера начался очень сильный насморк и кашель. Надо употребить это нездоровье на пользу; не осуждать других, а самому перенести так, чтобы никого не беспокоить, никому не быть неприятным и, главное, продолжать служить. В писании вышли две версии. Последняя (параллельная), кажется, лучше. Надо только ввести понятие желания блага, кот[орое], не освещенное разумом, является себялюбием, и освещенное или освобожденное разумом является любовью, более или менее истинной, по мере степени освещения разумом. —
Записал только одно:
Читал нынче о философии Тейхмюллера, о том, что я давно знаю, что пространство и время суть только порядок распределения предметов, как я давно еще в детстве, почти 15 лет, решил, что время есть возможность понимать два предмета без понятия пространства — надо, чтобы один ушел, а другой пришел на его место. Пространство же есть возможность видеть, понимать два предмета без времени; надо, чтобы один стал подле другого. — И что времени и пространства нет, а это только две возможности понимать предметы. И что потому очень ошибочно говорить о бесконечности времени и пространства, о звездах, свет к[оторых] не дошел еще до нас, и о состоянии солнца за миллионы лет и т. п. Это всё вздор, и тут ничего нет реального. Реальны только наши чувства и мысли. И потому ошибочно думать и говорить: я сделаю это тогда-то после и там-то. Что сделано в области духовной, то сделано, что не сделано, то не сделано сейчас и всегда и везде.
21 Сент. 1894. Я. П. Е. б. ж. Приехала Холевинская.
22 Сентября 1894. Я. П. Вчера я ошибся. Всё сильный насморк. Утро почти не писал, думал. Всё движусь. Письма из Москвы. Помоги мне, Господи, установить любовь с самым близким человеком. И кажется, что устанавливается. Целый вечер писал письма. Написал: 1) Чалиной, 2) Легра, 3) Стасову, 4) Хилковой, 5) Лебедевой, 6) Макгахан, 7) Медведеву, 8) Черткову.
23 Сент. Свадебн[ый] день, 32 года. Е. б. ж.
[24 сентября.] Вчера не записал. Утром очень хорошо писал. Подвигаюсь. Маша уехала в Москву. Я ездил в Овсянниково. Вечером отвозил Мар[ью] Алекс[андровну]. Читал.
24 Сент. 94. Я. П. Нынче тоже утром хорошо работалось. Таня мне всё переписала. Странное дело, как только вспомню об Овсянникове, о том, что Т[аня] отдала его мужикам, мне неприятно, неловко. Во 2-ом часу ходил с лопатой на Козловку и там чинил дорогу. Очень устал. Вернулся, ждали Соню, но она не приехала, будет завтра. Я с особенным нетерпением ее жду. [Вымарано несколько слов] как бы удержать при ней то же доброе чувство, к[оторое] я имею к ней без нее.
Думал много о том, что я писал Цец[илии] Влад[имировне].— Говорили про это с Мар[ьей] Александр[овной]. Вот где настоящая эманципация женщин: не считать никакого дела бабьим делом, таким, к котор[ому] совестно притронуться, и всеми силами, именно п[отому], ч[то] они физически слабей, помогать им, брать от них всю ту работу, к[оторую] можно взять на себя. Точно так же и в воспитании, именно в виду того, что вероятно придется родить и потому меньше будет досуга, именно в виду этого устраивать для них школы не хуже, но лучше мужских, чтобы они вперед набрали сил и знаний. А они на это способны. Вспоминал свое грубое в этом отношении эгоистическое отношение к жене. Я делал как все, т. е. делал скверно, жестоко. Предоставлял ей весь труд т[ак] наз[ываемый] бабий, а сам ездил на охоту. Мне радостно было сознать свою вину.
Еще думал: Увидал Ваксу собаку, изуродованного, безногого,
