совершенно не разрушает их —

смерть. (В книжечке прибавлено: хорошо. Но нет, нехорошо, не-

ясно, что такое расширение пределов.)

8) Моя последняя болезнь была сильная потуга рождения, но

теперь дан отдых, чтобы набраться силы для следующей, чтобы

она была действительна.

9) Мы часто не ценим добрых поступков несимпатичных нам

людей именно потому, что они нам несимпатичны. Это большая

ошибка. Нужно как раз обратное, для того, чтобы вызвать в себе

любовь там, где ее еще нет.

10) И не говори, что, делая доброе не признанное всеми

дело, ты будешь один. Многим надо быть для дурного дела, а

54

для дела Божия достаточно быть одному, потому что с тобой

Бог. А когда с тобой Бог, то ты долго не останешься один, а все

будут с тобой.

5 августа

1) Удивительное дело: Я знаю про себя, как я плох и глуп, а

между тем меня считают гениальным человеком. Каковы же ос-

тальные люди?

2) Жизнь есть движение. Движение же может быть там, где

есть ограничение. И поэтому понятие жизни нельзя относить к

Богу.

3) Одни везут, другие на них едут. Везущие хотят перейти в

едущих и большей частью влезают на везущих. Если же не уда-

ется влезть, то остаются ни тут, ни там.

4) В музыке есть элемент шума, контраста, быстроты, прямо

действующий на нервы, а не на чувство. Чем больше этого эле-

мента, тем хуже музыка. То же и в других искусствах: в поэзии —

декламация, в живописи — яркость красок.

5) Для того, чтобы установить прочные отношения с Богом, надо делать хорошее, доброе, требующее усилия дело так, чтобы

оно никому не было известно. Бог ревнив и любит секретность.

Тут только — если будешь делать дело охотно, узнаешь, веришь

ли в Бога.

6) Те, которые говорят: мы не знаем, что там будет, совер-

шенно правы. Никак нельзя знать, что там будет, когда нет ни-

какого там, и говорить о том, что будет в том состоянии, где все

есть, а ничего не делается. Ответ на вопрос, что там будет (про-

странство и время), состоит в ответе на вопрос, что такое Я?

Если я — любовь, то ясно, что нет вопроса ни о там, ни о

будет.

20 сент. Я. П. 1902.

1) Если умели люди власти подкупить церковь, чтобы она

оправдывала их положение, то как же им не подкупить науку.

2) Заставить себя любить нельзя, можно только устранить пре-

пятствия, мешающие любви.

3) Я не знаю жизни иной, как только ограниченную — отде-

ленную от всего — частичную. И потому жизнь была и будет

отделенная. Отделенную же жизнь я не могу представить себе

иначе, как в пространстве и времени, но это не значит того, что-

бы не могла быть отделенность помимо пространства и времени.

55

4) Жизнь я не могу иначе видеть, как движением во времени, пределы жизни не могу видеть иначе, как материей в пространстве.

5) Лист падает осенью не от мороза, или сухости, а оттого, что он исполнил свое химическое назначение. Так же и всякий

организм, так же и человек (?).

6) Желать при смерти удержать свою личность, это значит

желать лишения себя возможности новой, молодой жизни. Док-

тор психиатр рассказывал, что он раз вывел с собой на улицу

своих больных. Больные испугались новой для них свободы и

большой жизни и стали жаться к доктору и проситься назад.

Так же, говорят, заключенные в первое время освобождения

тоскуют о тюрьме. Не то же ли это?

7) Думал о безнравственности медицины. Все безнравственно.

Безнравственен страх болезни и смерти, который вызывает медицин-

ская помощь, безнравственно пользование исключительной помощью

врачей, доступной только богатым. Безнравственно пользоваться ис-

ключительными удобствами, удовольствиями, но пользоваться ис-

ключительной возможностью сохранения жизни есть верх безнрав-

ственности. Безнравственно требование медицины скрывания от

больного опасности его положения и близости смерти. Безнравствен-

ны советы и требования врачей о том, чтобы больной следил за со-

бой — своими отправлениями, вообще жил как можно меньше ду-

ховно, а только матерьяльно: не думал бы, не волновался, не работал.

8) Социалисты видят в трёстах, синдикатах осуществление или

движение к осуществлению социалистического идеала, т. е. что

люди работают сообща, а не врозь. Но работают они сообща толь-

ко под давлением насилия. Какие доказательства на то, что они так

же будут работать, когда будут свободны, и какие доказательства

того, что трёсты и синдикаты перейдут к рабочим. Гораздо вероят-

нее, что трёсты произведут рабство, от которого освобождаясь рабы

будут разрушать эти не ими устроенные трёсты.

9) Гипноз предания, т. е. внушения людям повторения того, что делали их предки, есть главная преграда движения вперед —

освобождения человечества.

10) Мое выздоровление похоже на то, что экипаж вытащили

из трясины, в которой он завяз, не на ту сторону, куда неизбежно

надо ехать, а на эту. Через трясину не миновать ехать.

Нынче 21 сент. 1902 Ясн. П. Продолжаю записывать.

11) Те нелепости, противоречия, которые вбивают в голову

детям внушением, приучают их к восприятию нелепостей, дела-

56

ют не только возможным восприятие всяких нелепостей, но де-

лают невозможным удержание разумного; все равно, как если

просунуть, протащить в щель закрома толстую вещь, то в эту щель

пролезет и мышь, и высыпется зерно.

12) Если идеал матерьяльное благо, то нет никакой надобно-

сти ни в какой добродетели, a moms que’ то, чтобы добродетель

содействовала матерьяльному. Добродетель же всякая не только

не содействует матерьяльному благу, но всегда почти противупо-

ложна ему. И потому, как только высший идеал матерьяльное

благо, так все разговоры о нравственности — ложь, всякое же

нравственное действие есть отступление от идеала.

13) Есть увлечение в злости, в недоброжелательности, в по-

дыскивании обвинений против того человека, к которому недо-

брожелателен. И потому надо воздерживаться от этого взбива-

ния в себе такого недоброжелательства — бояться заводить та-

кое уксусное гнездо злобы.

14) Воспоминание не есть ли сознание или скорее сознание

не есть ли воспоминание?

Воспоминание есть сознание во времени и пространстве, со-

знание, окрашенное явлениями материи пространства и прояв-

ляющееся во времени; сознание же есть воспоминания о прежней

жизни, очищенное от всего временного, пространственного. Без

сознания не может быть воспоминания. Помнишь только, что

пережил с сознанием. (Неясно, буду продолжать).

15) Человек сознает себя и животным, и духовным существом, и эти два сознания, или два полюса, так регулируют жизнь чело-

века, что он никогда не может быть ни счастлив, ни несчастлив; главное же, не может ни один человек быть счастливее, или не-

счастнее другого. Чем больше страдает, замирает животная сто-

рона, тем больше освобождается и получает удовлетворение ду-

ховная сторона человека, и чем больше удовлетворяется живот-

ная сторона, тем более страдает, замирает духовная сторона. И

наоборот, чем больше страдает, замирает духовная сторона, тем

более удовлетворяется животная, и чем больше удовлетворяется

духовная сторона, тем больше страдает животная.

23 сент. 1902. Ясн Пол.

1) Церковь одела христианство, обещающее благо людям, для

того, чтобы с ним вместе проникнуть в среду людей и завладеть

1 разве только (фр )

57

ими, в одежды чуждые христианству, несогласные с ним. Люди

поддались, потом стали понимать, что они обмануты, и с озлоб-

лением бросились на переодетое ложное христианство. Христи-

анство понемногу снимает с себя чуждые ему одежды, но обма-

нутые им люди, помня все то зло, которое причинено им, продол-

жают бить и гнать христианство.

2) Говорят о том, что христианство есть учение слабости. Хо-

рошо то учение слабости, основатель которого погиб мучеником

на кресте, не изменяя себе, и которое насчитывает миллионы му-

чеников, единственных людей, смело смотревших в глаза злу и вос-

стававших против него. И евреи, казнившие Христа, и теперешние

государственники знают, какое это учение слабости, и боятся его

одного более всех революционеров. Они чутьем видят, что это —

учение, под корень и верно разрушающее все то устройство, на

котором они держатся. Упрекать в слабости христианство все рав-

но, что на войне упрекать в слабости то войско, которое не идет с

кулаками на врага, а под огнем неприятеля, не отвечая ему, строит

батареи и ставит на них пушки, которые наверное разобьют врага.

3) Мне кажется, что главный интерес нашего времени в том, что идет основная борьба на жизнь и смерть между двумя вну-

шениями, гипнозами: внушением физическим — церковным, го-

сударственным, военным, и внушением невещественным — ум-

ственным, внушением печати. Враги церкви и государства зна-

ют, что их сила в слове, в печати, в умственном однообразном

развитии масс.

26 сент. 1902. Ясн. Пол.

За это время думал хорошо. Кое-что забыл.

1) Очень живо представил себе внутреннюю жизнь каждого

отдельного человека. Как описать, что такое каждое отдельное

«я»? А кажется, можно. Потом подумал, что в этом собственно и

состоит весь интерес, все значение искусства — поэзии.

2) Еще думал об особенностях веры каждого и в первый раз

понял, что каждый верит по-своему, и если точно верит, т. е. ус-

тановил свое отношение к Богу, то вера его священна. В первый

раз почувствовал уважение к чужой вере, веротерпимость. Не

умею сказать, как, но почувствовал особенно ясно и сильно.

3) Илья спросил: могут ли женщины быть умны? Я не мог отве-

тить, а потом понял: женщины могут быть очень умны, в общем не

шупее, если не умнее мущин, но ум их не на месте, как матица, которая положена не под крышу — а на крышу. У мущины, какой ни

58

есть ум, ум этот служит руководством деятельности, у женщи-

ны ум игрушка, украшение. Жизнь женщины руководится чем

хотите: тщеславием, материнством, корыстью, любовью, но не умом.

4) Люди, любящие говорить, часто показывают, как со многи-

ми людьми бесполезно говорить, потому, что они вас так же не

понимают, как если бы вы говорили на непонятном языке. Вы

делаете замечание хотя бы о том, что у женщин ум не на месте; любящий говорить торопится объяснить вам вашу мысль, попра-

вить выражение ее: «Да, вы хотите сказать, что у женщин фанта-

стический ум». Вы разумеется молчите. И он доволен.

5) Нравственная деятельность всегда независима от пользы, т. е. находится вне времени и пространства. Это есть то расшире-

ние пределов, в котором заключается истинная, не временная и

не пространственная жизнь.

6) Наше сознание есть нечто неизменное, вневременное и вне-

пространственное. Оно стоит, явления же временные и простран-

ственные проходят через него, а человеку кажется, что он со сво-

им сознанием движется в пространстве и времени.

Но скажут: где же было сознание, когда человек рожался? А я

скажу, там же, где оно во время сна, где оно было до смерти. Со-

знание никогда не прерывалось, оно одно есть, и благодаря ему

есть все, что есть. То же, что мне кажется, что сознание возникает

из ребенка, никак не доказывает, чтобы зародыш его был в ребен-

ке, — так же, как не доказывает то, что растение выходит из земли, чтобы зародыш его был в земле. Вспышки сознания, отделенные

одни от других периодами времени, кажутся отделенными для на-

блюдения извне. Для внутреннего же опыта сознание всегда одно

и нераздельно, какие бы длинные ни казались извне промежутки

между одним и другим проявлением его. Как сон не разрывает со-

знания, хотя бы он, как в сказках, для внешнего наблюдения про-

должался тысячи лет, так же не прерывает сознания и смерть и

рождение, т. е. переходы из одной жизни в другую.

К 21 сентября, к