как вы: искали ответа на вопрос не в заднице, а в духовном
существе человека.
Смерть (и старость) не страшны и не тяжелы тому, кто, уста-
новив свое отношение к Богу, живет в нем, знает, что то, что со-
ставляет его сущность, не умирает, а только изменяется. И уми-
рает и стареется легко тот, кто не только знает это, но верит в это, верит так, что живет этим, так живет, что старость и смерть зас-
тают его за работой. Всякий знает, что умереть легко и хорошо, когда знаешь, за что, зачем умираешь, и самой смертью своей
делаешь предназначенное себе дело. Так легко умирают взрыва-
ющие себя или убитые в сражении воины. Так легко должны были
умирать и умирали мученики, самой смертью своей служа делу
всей своей жизни и жизни всего мира. Хочется сказать, что счаст-
ливы такие мученики, и позавидовать им, но завидовать нечего, во власти каждого в каждой жизни нести это мученичество в ста-
рости и смерти: умирать благословляя, любя, умиротворяя свои-
ми последними часами и минутами.
20 июня 1904. Я П.
Кое-что думаю и забываю, кое-что помню, а именно: 1) Эгоизм — самое дурное состояние, когда это эгоизм теле-
сный, и самое вредное себе и другим; и эгоизм — сознание свое-
го высшего «я» — есть самое высшее состояние и самое благое
для себя и других. Стоит заботиться о себе телесном — и ряд
неустранимых трудностей и бед; стоит заботиться о себе духов-
ном — и все легко, и все благо.
2) Чем больше живешь, тем становится короче и время и про-
странство: что время короче, это все знают, но что пространство
меньше, это я теперь только понял. Все кажется все меньше и
меньше, и на свете становится тесно.
3) Споры бывают только от того, что спорящие не хотят во-
ротиться к тем положениям, на которых они основывают свои
выводы. Если бы они сделали это, они увидали бы или что по-
ложения, принимаемые ими за аксиомы, несогласимы, или то, что кто-нибудь один, а может быть, и оба делают неправильные
выводы из верных основ.
134
4) Человек всегда стремится к тому, чтобы выйти из своих
пределов: он пытается сделать это посредством матерьяльных воз-
действий на матерьяльные предметы или приобретением соб-
ственности, или приобретением знаний, или овладением силами
природы, или соединением в браке и семьею, или властью, и ничто
не освобождает его от его пределов. Всегда одно в ущерб друго-
го: он только растягивает мешок, в котором он сидит. Чем боль-
ше он растянет его в одну сторону, тем больше он натянется и
стеснит его во всех других.
5) Для того, чтобы расширить свои пределы, человеку есть
только одно средство: слиться, соединиться с другими существа-
ми; соединиться же, слиться с другими существами человек мо-
жет только тогда, когда он поймет свою духовную сущность. По-
няв же то, что он духовное существо, он неизбежно сливается со
всеми другими существами — любовью. (Нехорошо).
6) В чем ценность жизни человека? Почему нельзя убивать
людей? Все равно они умрут. Ценность жизни в том, что каждый
человек есть особенное, единственное, никогда не бывшее прежде
существо, имеющее соответственное своей особенности назначе-
ние. Каждое существо есть особенный и нужный Богу Его орган.
7) Человек в настоящем, т. е. вне времени, всегда свободен, но, когда мы рассматриваем его поступок всегда во времени, он
всегда представляется последствием предшествующей причины.
Всякому поступку предшествовал какой-либо поступок или со-
стояние, и не только один поступок и одно состояние, но бесчис-
ленное количество поступков и состояний, и потому всякий по-
ступок может быть отнесен к какому-либо поступку или состоя-
нию или какой-нибудь совокупности предшествующих поступков
или состояний как его или их последствие. И потому человек сво-
боден, но кажется несвободным. Совсем обратное тому, что го-
ворят детерминисты, говорящие, что человек не свободен, но ка-
жется свободным. И Лихтенберг глубоко прав: Вы говорите, что
человек не свободен, потому что мы несомненно знаем, что вся-
кое действие имеет свою причину, а я говорю, что положение о
том, что всякое действие имеет свою причину, несправедливо,
потому что я несомненно знаю, что человек свободен.
22 июня 1904. Пирогово.
Думал:
1) Жизнь есть просветление сознания до известного крайне-
го определенного предела. Как JIao-тзе говорит: что мало и гиб-
135
ко, что растет, то сильно; что велико и твердо, что выросло, то
слабо; человек с самого рождения слабеет физически и сильнеет
духовно. Естественно, вне особенных случайностей, человек рав-
номерно слабеет телесно и сильнеет духовно.
И когда человек знает это, ему легко расставаться с уменьше-
нием сил. Всякая убыль физическая с лихвою вознаграждается
прибылью духовной. Если же человек не знает этого, ему ужас-
27 июня 1904.
1) Николай Павлович распоряжается миллионами, посылает
тысячи на военную бойню, и иногда сам удивляется: как это его
слушаются.
2) Я задавал себе вопрос: время есть только моя ограничен-
ность, невозможность видеть все вдруг, или возможность видеть
два предмета в одном и том же пространстве. Что же значит то, что я расширяю пределы, или уясняю сознание? В расширении и
уяснении есть процесс движения, включающий в себя понятие
времени? И я отвечаю:
В расширении пределов и уяснении сознания нет движения, а
есть только отделенные состояния моего я в настоящем, т. е. вне
времени, которые связываются этим моим я. (Некогда докончить.) 3) О переходе из языческого в христианское.
28 июня 1904. Я. П.
Продолжаю вчерашнее:
1) То, что я написал вчера, неясно. Последовательность состо-
яний — опять время. Хочется сказать, что время происходит от
моей способности воспоминания. Воспоминание же есть проявле-
ние моего единения со Всем так же, как и разум. Только воспоми-
нание — в прошедшем, а разум — в будущем. Сказать надо так: я
есмь, я сознаю себя отдельным от Всего существом. Отделенность
136
моя определяется иначе, чем движутся окружающие меня предме-
ты: движущимся веществом, которое я сознаю собою. Различно
движущееся вещество есть необходимое условие моей отделенно-
сти. Если бы было одно движение всего вещества, то не было бы
отделенности. Если же бы было вещество без различного движе-
ния, то не было бы отделенности, а все сливалось бы в одно.
Теперь же я сознаю себя отделенным существом и вместе с
тем сознаю себя соединенным со Всем.
Если бы я был лишен способности воспоминания и разума, я
бы был только отделенным существом, не имеющим никакой свя-
зи со всем. Но воспоминание делает то, что все различные свои
состояния, все свои различные «я» я признаю связанными с со-
бою, разум же — то, что я сознаю свою связь и со всеми другими
существами. (Запутался. Не могу, но не бросаю.)
2) Больно бывает переходить из хорошо организованной язы-
ческой жизни к признанию христианских требований. Но что же
делать. Это роды, и, как все роды, болезненные.
3) Человек в каждый момент настоящего есть отдельное, иное
существо. То, что в нем живет Вечное, делает то, что все эти состо-
яния сознаются как одно. Человек не может видеть себя рядом ре-
бенком, отроком, юношей, стариком, умирающим: на низшей, сред-
ней, высшей степени развития, и потому эти состояния представ-
ляются ему последовательно. От этого время. Последовательность
же определяется тем, что только высшая степень представляет но-
вое, иное. Низшая степень не может следовать за высшей, потому
что в высшей есть низшая. (Плохо, но не отказываюсь.) Или еще так:
Отдельная от других ограниченная совокупность движений веще-
ства сознается мною собою, и также сознается мною собою ограни-
ченная последовательность состояний этой совокупности. Так что
движение вещества есть ограничение, пределы моего «я». (Все не то.) 4) Хочется прибавить Черткову о революционной деятельно-
сти следующее:
«Мотивы, которые наталкивают молодых людей на револю-
ционную деятельность, весьма различны и смешанны. Есть — и
это большинство — неудачники, которые, став революционера-
ми, сразу становятся без всякого труда на точку, с которой они
могут презирать большинство людей; есть и такие, которые вме-
сте с этим желанием возвыситься в своем мнении, желают слу-
жить человечеству и верят, что это самый верный путь служения; есть — хотя и очень малый процент людей, отдающихся этой
137
деятельности ради искреннего желания служить ближнему и от-
дать на это служение свои силы и даже жизнь. Но все они, какой
бы мотив ни натолкнул их, все отдаются этой явно бесполезной
деятельности только потому, что ими руководит чувство спорта».
5) Вспомнил военную выправку при Николае Павловиче (За-
писки Розена, 3-х забей, одного выучи), вспомнил крепостное
право и то испытанное мною отношение к человеку как к вещи, к
животному: полное отсутствие сознания братства. Это главное в
том, что я хотел бы писать о Николае I и декабристах.
6) Думал о состоянии души в высшем сознании. Находясь в
этом состоянии, сливаешься с высшей волей. Воля же высшая в
благе, т. е. просвещении людей. И потому в этом состоянии нельзя
быть неподвижным. Напротив, все вызывает к деятельности, но
только направленной не на себя, а на других. В этом состоянии
естественно пользоваться всяким случаем служить Богу и лю-
дям. И какое успокоение! Как трудно угодить себе, и как легко
угодить Богу, людям. И не искать этого служения, а только пользо-
ваться каждым случаем. Когда ищут, то это признак того, что не
пользуешься случаями, которые окружают нас всегда и везде.
7) Избавиться совсем от желания славы людской невозмож-
но. Слава людская, любовь людей не может не радовать. Надо
только не искать ее, не делать ничего для нее.
2 июля 1904. Я П.
Много думал о том же: движении, веществе, времени, про-
странстве…. Попытаюсь вновь изложить:
1) Я сознаю себя отделенным от Всего существом. Отделен-
ность эта определяется, с одной стороны, тем, что Все представ-
ляется мне бесконечным веществом и что среди этого бесконеч-
ного вещественного Всего одну часть я признаю собою; с другой
стороны, отделенность эта определяется тем, что Все вещество
представляется мне бесконечно движущимся и что среди этого
бесконечного движения Всего движение той части вещества, ко-
торую я признаю собою, я признаю своим движением, своей жиз-
нью. (Опять стал.) Если бы не было внешних чувств и не было
памяти, то не было бы ни вещества в пространстве, ни движе-
ния во времени. Внешние чувства дают понятие о веществе в
пространстве, память — о движении во времени.
2) Было время, когда анархизм был немыслим. Народ хотел
обожать и покоряться, и правители были уверены в своем при-
звании и не думали об утверждении своей власти и не делали
138
ничего для этого. Теперь же народ уже не обожает и не только не
хочет покоряться, но хочет свободы, правители же не делают то, что считают нужным для своей и народной славы, а заняты тем, чтобы удержать свою власть. Народы чуют это и не переносят
уже власть, хотят свободы, полной свободы. С тяжелого воза надо
сначала скидать столько, чтобы можно было опрокинуть его.
Настало время уже не скидывать понемногу, а опрокинуть.
3) Разве мыслима разумная жизнь в государстве, где глава его
торжественно благословляет иконами, целует их и заставляет це-
ловать?
3 июля 1904. Я. П.
Думал:
1) Жизнь есть увеличивающееся сознание своей духовной, вневременной, внепространственной сущности.
2) <Я сознаю собою только одну часть вещества. И эта часть отделена в пространстве от всего остального вещества. Кроме того, я эту часть вещества могу познавать только в
