мысли Толстого о вере, о Боге, о церк-

ви не могли остаться незамеченными Синодом. В его ста-

тьях получали выражение суждения, записанные в Д н е в —

нике. Так, в конце июня 1910 г. он записал: «Суеверие

церкви состоит в том, что будто бы были и есть такие

люди, которые, собравшись вместе и назвав себя церко-

вью, могут раз навсегда и для всех людей решить о том, как надо понимать Бога и закон Его».

Понимание Бога и души не было у Толстого канони-

ческим. Так, в январе 1904 г. он писал: «Какое заблужде-

ние и какое обычное: думать и говорить: я живу. Не я живу, а Бог живет во мне. А я только прохожу через жизнь или, скорее, появляюсь в одном отличном от других виде. Бог

живет во мне или, скорее, через меня, или, скорее: мне

кажется, что есть я, а то, что я называю мною, есть только

отверстие, через которое живет Бог».

Глубоко верующий Толстой был отлучен от церкви еще

в 1902 г., когда страна, интеллигенция, так называемые

передовые демократические круги катились в бездну без-

божия и неверия, одним из результатов чего стала катас-

трофа 1917 г. Это отлучение великого писателя земли рус-

ской от церкви было, безусловно, ошибкой Синода Рус-

ской православной церкви.

17

2 Зак 3160

В. В. Розанов выступил на заседании Религиозно-фи-

лософских собраний, посвященных теме «Лев Толстой и

русская церковь», доказывая церковную несостоятельность

(а-эклезиастичность) акта об «отпадении» Толстого, ибо

«нельзя алгебру опровергать стихами Пушкина, а стихи

Пушкина нельзя критиковать алгебраически». Видя в Тол-

стом величайший феномен русской религиозной мысли и

истории XIX столетия, Розанов сравнивает его с дубом, на

который покусился бюрократический Синод: «Дуб, криво

выросший, есть дуб, и не его судить механически-формаль-

ному учреждению, которое никак не выросло, а сделано

человеческими руками»*.

Синод сделал роковой для русского религиозного со-

знания шаг. Акт об «отпадении» Толстого потряс веру рус-

скую более, чем само учение Толстого. У Толстого — тос-

ка, мучения, годы размышлений, «Иова страдание», гово-

рит Розанов. У Синода же ни мучений, ни слез, ничего, а

только способность написать «бумагу», какую мог бы на-

писать учитель семинарии: до такой степени в характере и

методе и тоне не отражается ничего христианского.

Философское наследие Толстого остается для нас во мно-

гом еще не освоенным материалом. Идеологические наплас-

тования прошлых десятилетий лежат тяжелым грузом, пре-

пятствуя пониманию философских идей Толстого, его страс-

тного стремления уяснить духовную природу человека не по

распространенным представлениям дарвинизма, а по помыслу

Творца.

А. Н. Николюкин

* Новый Путь. 1903. № 2. Прилож.; Записки Религиозно»фило-

софских собраний. С. 100—101. »

1901

19 янв. 1901. Москва. За это время записано: 1) Люди живут своими мыслями, чужими мыслями, своими

чувствами, чужими чувствами (т. е. понимать чужие чувства, ру-

ководствоваться ими). Самый лучший человек тот, который жи-

вет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, са-

мый худший сорт человека — который живет чужими мыслями и

своими чувствами. Из различных сочетаний этих 4-х основ, мо-

тивов деятельности — все различие людей.

Есть люди, не имеющие почти никаких ни своих, ни чужих

мыслей, ни своих чувств и живущие только чужими чувствами; это самоотверженные дурачки, святые. Есть люди, живущие толь-

ко своими чувствами, — это звери. Есть люди, живущие только

своими мыслями, — это мудрецы, пророки; есть — живущие толь-

ко чужими мыслями — это ученые глупцы. Из различных переста-

новок по силе этих свойств — вся сложная музыка характеров.

2) Есть только Бог — дух такой, какого я сознаю в себе, (я), субъект; и Бог, которого я не сознаю, но с которым соприкаса-

юсь: мир существ, объект.

3) Для того, чтобы человек (всякое существо) сознавал себя

существующим, нужно, чтобы он был ограничен. Если бы суще-

ства не были бы ограничены — их не было бы. Мы говорим: че-

ловек сознает себя потому, что он ограничен; можно так же спра-

ведливо сказать: человек ограничен потому, что сознает себя.

4) Иллюзия я, ограниченного телом, происходит от пределов, в которые заключено божеское начало. (Неясно).

5) Мущина1 должен подняться до целомудрия женщины, а не

женщина, как это происходит теперь, спуститься до распущен-

ности мущины.

‘ Здесь и далее в тексте Дневника сохранены некоторые старые лекси-

ческие формы, присущие рукописи дневниковых записей Толстого. — Ред

19

6) Верность жен достигалась и достигается в большинстве

народов насилием мущин над женщинами. Насилие дурно, но

люди считают, что неверность хуже насилия, и потому уничто-

жить насилие можно только тем, чтобы женщины стали цело-

мудренны. Женщины же думают, что все дело в насилии.

7) Исправлять зло в обществе правительственными мерами

значит противиться злу насилием. Надо искать другие средства.

8) Помочь нужде других можно только жертвой. Жертва все-

гда тиха, легка и радостна. Люди же желают помогать, не жерт-

вуя — через других. И для этого всегда нужен шум и усилия и

даже страдания. И люди, пытающиеся помогать так, всегда и хва-

стаются и жалуются.

9) Мы все — и это не сравнение, а почти описание действитель-

ности — вырастаем и воспитываемся в разбойничьем гнезде и толь-

ко когда вырастем и оглядимся, то понимаем, где мы, и чем мы

пользуемся. И вот тут-то начинаются различные отношения к этому

положению; одни пристают к разбойникам и грабят, другие думают, что они не виноваты, если только пользуются грабежом, не одобряя

его и даже стараясь прекратить его, третьи возмущаются и хотят

разрушить гнездо, но они слабы и их мало. — Что же надо делать?

10) Жизнь состоит в том, чтобы добывать все более и более

истину о своем назначении и жить более и более согласно с этой

истиной. Всякая же религия (ложная) говорит, что у нее в писа-

нии или предании находится готовая полная, совершенная ис-

тина (Веды, Библия, Евангелие, Коран) и есть средство жить

сообразно с этой истиной (вера, жертвы, молитвы, благодать).

Так что ни искать истины не нужно, ни трудиться над улучше-

нием своей жизни. Это ужасно.

6 февр. Москва. 1901.

Записано довольно много и казалось важным.

1) Главное, надо стараться разрушить постоянно поддерживаемый

правительством обман, что все, что оно делает, оно делает для

порядка, для блага подданных. Все, что оно делает, оно и делает или

для себя (грабит покоренных), или для того, чтобы leur dormer le change1 и уверить их, что оно делает это для них.

2) «Как океан объемлет шар земной, так наша жизнь объята

снами». Мало того — снами: объята бессознательной рефлектив-

ной жизнью. Не только рефлективною, но рассудочною, призна-

1 расквитаться (фр).

20

ваемой большинством людей жизнью, но не имеющей в себе ис-

тинных свойств жизни. Истинная жизнь, жизнь, сознающая свое

божественное начало, только как редкие островки на этом океа-

не бессознательной жизни, совершающейся по определенным ма-

териальным законам. И только эти моменты, складываясь друг с

другом (исключая все разделяющее их), составляют истинную

жизнь. Остальное сон.

3) Как матерьялисты говорят о том, что жизнь есть не что

иное, как физико-химические процессы, совершающиеся по оп-

ределенным законам, то они совершенно правы. Они рассматри-

вают жизнь объективно и, рассматривая так, ничего другого ви-

деть не могут. Но видят они только ту основу, на которой и в ко-

торой зарождается и происходит истинная, не наблюдаемая ими

жизнь. Когда они говорят при этом о внутреннем опыте (упот-

ребляемом ими для психологии), то это только недоразумение: наблюдать наблюдателя нельзя.

Они совершенно правы, отыскивая и устанавливая законы, управляющие видимым внешним миром, но неправы, когда хо-

тят или предполагают по тем же законам объяснить существова-

ние наблюдающего и потому отрицают независимое существо-

вание этого наблюдающего и способ познавания этого наблюда-

ющего: сознание, то самое, чем они пользуются для своих

наблюдений, без чего они не могли бы делать их.

(Неясно высказано.)

Иначе сказать можно это еще так. Есть два способа познания: один внешний — наблюдения, при котором допускается данным

и не требующим объяснения существование наблюдателя, кото-

рому верится; другой — такой, при котором исследуется самый

наблюдатель и на основании его изучения уже признается дос-

товерность внешнего, наблюдаемого. —

4) Наблюдать явления внешнего мира объективно, не скажу

очень полезно, но не лишено своего рода полезности, но призна-

вать явления этого мира всею жизнью есть величайшее заблуж-

дение. Вся жизнь есть только то, что мы сознаем, и поэтому изу-

чать всю жизнь можно только внутренним путем; все же то, что

мы наблюдаем объективно, есть только последствия жизни. Жизнь

есть только то, что мы сознаем как жизнь. Мало того, и сознание

себя отдельной личностью еще не есть настоящая человеческая

жизнь. Настоящая человеческая жизнь начинается только тогда, когда начинается божеское сознание, т. е. человек сознает себя

сыном, слугою Бога, а остальное все только подобие жизни. И в

21

остальном матерьялисты правы, считая все явления наблюдае-

мой ими жизни физико-химическими процессами.

Если изучающий фабрику не был в машинном отделении и

не видит причину движения, и больше того: допускает, что дви-

жение как-то есть само собою и не подлежит исследованию, то

он будет совершенно прав, описав фабрику, как систему колес, шестерен, ремней, производящих видимую ему работу; но будет

в большом заблуждении, если будет думать, что все большее и

большее изучение внешнего механизма приближает его к позна-

нию основ движения всего. Тот же, кто войдет в машинное отде-

ление, увидит паровую машину и в ней признает жизнь. Тот же, кто войдет в топку, тот увидит ее в силе огня.

Главное, что я хочу сказать, вот что:

Наблюдая в мире, в растении процесс обмена вещества, са-

мосохранения, роста и цикла рождения, размножения и смерти, и такой же процесс сознавая в себе, мы говорим, что это жизнь.

Наблюдая потом тот же процесс в передвигающемся, проявляю-

щем чувства животном, и находя такой же процесс в себе, мы го-

ворим: растительный процесс еще не жизнь — вот это жизнь, —

отодвигаем линию, отделяющую жизнь от нежизни. Но мало это-

го: наблюдая в других людях и себе умственную жизнь, достига-

ющую разностороннего улучшения жизни, мы еще отодвигаем

линию, отделяющую жизнь от нежизни: говорим: то животная

жизнь, а вот это настоящая жизнь. Но потом мы еще можем ото-

двигать линию, отделяющую жизнь от нежизни, еще более ог-

раничить то, что называли жизнью. Наблюдая в других, лучших

людях жизнь религиозную, жизнь не для себя, а для цели вне себя, и видя в себе это свойство, мы говорим, и имеем на это полное

право, что только такая жизнь — не для себя, а для Бога, — есть

жизнь. Так определяется жизнь христианством.

Так что я знаю три жизни: 1) жизнь растительную, бессозна-

тельную; 2) жизнь, сознающую себя отдельным существом, и 3) жизнь, сознающую себя божественной сущностью в пределах

личности. Эту жизнь только я называю жизнью.

Хотим мы того, или не хотим, мы должны сами своим решени-

ем определять то, где начинается и кончается жизнь. Обычно мы

начало жизни определяем рождением, а смерть — прекращением

физиологических процессов. Но мы можем определять пределы

ее и иначе: не физиологически, но психологически: можем назы-

вать жизнью только то, что совершается при сознании личности, и

тогда жизнь начнется не с рождения и кончится не физической

22

смертью. Можем признавать пределами ее уничтожение религиоз-

ного сознания, и тогда жизнь еще сузится. И так и должно.

5) Люди молят Бога помочь им извне, а Он всегда готовый

помочь им в них